Без особой охоты спутники принялись за дело. Они разбрелись вдоль берега в поисках подходящих деревьев. На этот раз работа шла медленнее, потому что на пустынном берегу деревья росли реже, а кустов было намного меньше, чем в лесу.
Принц Рун отправился к стоящим у самой воды ивам. Тарен видел, как тот неумело дергает молодое деревце изо всех сил, безуспешно стараясь вырвать его с корнем. В следующее мгновение Рун пропал из виду.
С тревожным криком Тарен кинулся к тому месту, где только что стоял принц. Роняя по пути собранные ветки, он звал на бегу Руна и ругался на чем свет стоит.
Бард поднял голову.
– Опять! – взорвался он. – Если бы в чистом поле лежал один-единственный камень, он бы и о него споткнулся. Ффлам терпелив, но и у него терпение может лопнуть! – Тем не менее он тоже поспешил к Тарену, который уже стоял на коленях в гуще ив.
В том месте, где только что был Рун, образовалась щель. Принц Моны исчез. Он, как и накануне, словно бы провалился сквозь землю.
Глава десятаяПещера
Не обращая внимания на предостерегающие крики Ффлеуддура, Тарен прыгнул в яму и быстро заскользил вниз мимо извивающихся корней. Отверстие немного расширилось, начался узкий тоннель, который вел прямо в глубину. Здесь Тарен обнаружил потерявшего сознание Руна. Став на четвереньки, юноша попытался поднять беспомощное тело. Из раны на голове Руна сочилась кровь.
Сверху свисала плеть ползучего растения. Тарен ухватил ее и обвязал Руна под мышками. Затем крикнул Ффлеуддуру и Гурги, чтобы они тащили. Лоза туго натянулась, выпрямилась струной и порвалась. Земля и камни водопадом осыпались с влажных краев ямы.
– Осторожней! – вскричал Тарен. – Нас засыпает землей!
– И то верно! – согласился Ффлеуддур. – Думаю, проще будет тебе подсобить. Я спускаюсь.
Тарен увидел над головой подошвы сапог Ффлеуддура. Еще через мгновение бард тяжело спрыгнул и оказался рядом с ним. Следующим скатился Гурги, чья голова была так усыпана комками земли, словно он специально возил волосами по грязи.
Веки принца Руна дрогнули.
– Привет, привет, – пробормотал он. – А что случилось? Знаете, эти корни так глубоко влезли в землю!
– Берег, должно быть, сильно подмыт рекой, – сказал Тарен. – Когда ты уперся ногами, пытаясь вырвать иву с корнем, земля просела и обвалилась. Не волнуйся, – добавил он быстро, – мы сейчас вытащим тебя отсюда. Можешь двигаться? Помоги мне повернуть тебя.
Принц кивнул, сжал зубы и, поддерживаемый с двух сторон Тареном и Ффлеуддуром, начал медленно и мучительно карабкаться вверх по склону ямы. Но не проделал он и половины пути, как руки его разжались и бедняга выпустил скользкий конец лозы. Тарен изо всех сил удерживал его, не давая вновь скатиться на дно. Рун суматошно взмахнул руками и каким-то чудом ухватился за торчавший из земли корень дерева. Он повис в воздухе, болтая ногами.
Но корень хрустнул и сломался. Рун снова оказался на дне. Края ямы с грохотом начали оползать вниз. Тарен поднял руки, пытаясь заслониться от летящих сверху камней, кусков сланца, комков почвы. Его отбросило назад. Земля под ногами разверзлась, и он кувырком полетел в бездну.
Оглушенный, Тарен уже ничего не мог понять. Рот и нос забились землей. Легкие разрывались от недостатка воздуха. Как мог, боролся он с давящей и душащей его тяжестью камней и земли. Только тут он понял, что уже не падает. Голова все еще кружилась, но он уже мог пошевелиться и с ожесточением расчищал себе дорогу ладонями, ногтями и чуть ли не зубами.
Наконец ему с трудом удалось подняться на четвереньки и вдохнуть полной грудью.
Откашливаясь, дрожа всем телом, судорожно хватая ртом воздух, он бессильно растянулся на наклонной каменной плите в непроглядной тьме, которая, казалось, давила не меньше, чем слой навалившейся сверху земли. Он сделал еще одно усилие и поднялся на ноги. Напрягая зрение, Тарен пытался разглядеть сквозь завесу тьмы хоть что-нибудь. Но его окружали мрак и мертвая тишина. Он окликнул своих спутников. Никакого ответа. Голос его потонул в безмолвии, и лишь глухое эхо возвратилось из пустоты. В отчаянии он закричал во всю мощь своих легких.
– Привет, привет, – отозвался на его крик голос Руна.
– Принц Рун! – позвал Тарен. – Где ты? Ты цел?
– Не знаю, – ответил принц. – Если бы я мог что-нибудь рассмотреть в этой тьме, ответил бы точнее.
Тарен на четвереньках пополз на голос. Он шарил впереди руками, и пальцы его вдруг наткнулись на что-то лохматое, стонущее и хнычущее.
– Ужаски, о, страшные ужаски! – стонал Гурги. – Стуки и бряки обрушились на бедного Гурги и уволокли его в жуткую темноту! Гурги ничего не видит!
– Клянусь Великим Белином, – послышался другой голос. – Рад слышать, что и Гурги ослеп. Мне казалось, что эта беда настигла только меня. А это всего лишь темнота! Но я вижу не больше, чем с закрытыми глазами!
Приказав Гурги покрепче уцепиться за его пояс, Тарен пополз в сторону барда. Вскоре они нашли друг друга и принца Руна, который с трудом дотащился до них.
– Ффлеуддур, – тревожно проговорил Тарен, – боюсь, что оползень завалил яму. Попытаемся разгрести выход наружу?
– Прежде чем откапывать, надо бы сообразить, в какую сторону копать, если тебе интересно мое мнение, – хмыкнул бард. – И потом, сможем ли мы пробиться сквозь всю эту землю? Вот что меня занимает. Даже кроту пришлось бы здесь здорово попыхтеть. Впрочем, попытаемся. Я готов. Ффлам неустрашим! Но, – спохватился он, – без света, без единого огонька мы, пожалуй, будем рыть до конца жизни, тыкаясь туда-сюда, словно слепые кроты.
Тарен согласно кивнул и нахмурил брови.
– Верно. Свет нам нужен не меньше воздуха. – Он повернулся к Гурги: – Доставай свои кремни. У нас нет трута, но если мне удастся поймать искру краем плаща, может, получится его запалить.
Почти тут же послышалось пыхтение и шуршание – Гурги охлопывал себя. Затем раздался жалобный вой.
– Огненные камни исчезли! – стонал Гурги. – Несчастный Гурги не может устроить щелк и сверк! Он потерял их! О, несчастье! О, горькие печалки! Гурги пойдет и отыщет огненные камни!
Тарен похлопал его по плечу.
– Оставайся с нами, никуда не рвись, – сказал он спокойно. – Твоя жизнь нам дороже, чем какие-то огненные камни. Мы найдем другой выход. Стойте! – вдруг радостно вскричал он. – Игрушка Эйлонви! Ее золотой шар! Если бы только он послушался нас и зажегся!
Тарен сунул руку в карман плаща и вытащил шар. Минуту он держал его зажатым в кулаке, боясь, что ничего не получится, и не желая терять последнюю надежду.
Сдерживая дыхание, Тарен осторожно и постепенно стал разжимать пальцы. Невесомый золотой шар лежал на его раскрытой ладони. Тарен чувствовал кожей его холодную гладкую поверхность. Он словно бы видел устремленные на него глаза друзей, с тревогой и трепетом ожидавших чуда. Но темнота была непроницаемой и, казалось, сгустилась еще больше. Шар не испускал даже крохотного лучика.
– У меня ничего не получается, – расстроился Тарен. – Боюсь, что Помощнику Сторожа Свиньи это не дано. Не ему владеть и распоряжаться такой чудесной волшебной вещью.
– А уж мне-то и подавно нет смысла даже пробовать, – уныло сказал принц Рун, – я ни за что не заставлю его светиться. Когда я в первый раз держал этот шар, он вспыхнул только на мгновение. Удивительно, с какой легкостью зажигала его принцесса!
Тарен ощупью приблизился к Ффлеуддуру и вложил шар ему в руку.
– Тебе, барду, известны секреты волшебства, ты знаешь многие тайны волшебных заговоров, – попытался он убедить Ффлеуддура. – Возможно, шар подчинится тебе. Попробуй. Наша жизнь зависит сейчас от него.
– Хорошо, – согласился Ффлеуддур. – Должен, правда, признаться, что у меня нет навыка в обращении с такими штуками. К тому же настоящие знания бардов, увы, мне недоступны, да и всегда были не по плечу. Слишком многое надо было постигнуть, а я в свою голову мог впрыснуть не более двух-трех капель этих тяжких знаний. Но… Ффлам всегда готов попытаться!
Прошло несколько мгновений. Тарен слышал, как пыхтит, напрягаясь, бард. Потом до него донесся бессильный вздох.
– Ничего не могу с ним поделать, – пробормотал Ффлеуддур. – Я уж даже колотил им по земле. Все зря. Может, дружище Гурги попытает судьбу?
– О, жалки и печалки! – застонал Гурги, как только бард сунул ему в руку шар. – Ни стуками, ни бряками несчастный Гурги не может сделать золотых мигалок!
– Ффлам никогда не отчаивается! – воскликнул бард. – Но, – голос его вдруг потускнел, – я прихожу к мысли, что эта яма станет нашей могилой. Увы, даже кургана никто не насыплет над этим безвестным погребением. Ффлам никогда не унывает, но участь наша печальна, как ни погляди.
Гурги молча сунул шар в руку Тарену. Тот с тоской вспомнил Эйлонви. Он мысленно увидел ее лицо, услышал ее веселый смех, звенящий чище, чем самая тонкая струна на арфе Ффлеуддура. Сейчас даже ее беспорядочная болтовня казалась ему милой и вызвала невольную улыбку.
Тарен уже готов был сунуть бесполезную игрушку в карман куртки, но внезапно замер и уставился на свою раскрытую ладонь. В самой глубине шара вдруг замерцала чуть заметная золотая искорка. Он впился в нее глазами, не смея дышать, словно боялся загасить этот слабый огонек. А искра разгоралась, расцветала, раскрывала лепестки пламени, как полевой цветок навстречу утреннему солнцу.
Удивленно вскрикнув, Тарен вскочил на ноги. Слабые золотые усики лучей протянулись во тьму прямо с его ладони. Дрожа от возбуждения и восторга, он поднял шар над головой.
– Добрый хозяин спас нас! – возопил Гурги. – Да, да! Он вытащил нас из темноты-слепоты! Радость и счастье! Тьма уже не пугает, она убегает! Гурги опять может видеть!
– Изумительно! – восторгался принц Рун. – Восхитительно! Вы только оглядитесь вокруг! Никогда не думал, что на Моне существуют такие пещеры!
И Тарен снова вскрикнул от удивления. До сих пор он считал, что они упали в огромную яму или нору. Теперь, в свете золотого шара Эйлонви, он разглядел уходящую во тьму просторную и высокую пещеру. Она расстилалась перед ними, словно оледенелый лес. Каменные стволы поднимались к мрачным сводам, откуда свешивались серые известковые сосульки. Вдоль темных стен вились алые и ярко-зеленые прожилки, цветами боярышника поблескивали, мерцая в золотом свете, причудливые наросты. Усики белых кристаллов опутывали каждый выступ, сверкали каплями воды, как алмазными подвесками. А там, вдали, открывались новы