– Принц Рун? – недоверчиво оглядел его Тарен.
– Совершенно верно, – ответил Рун, приятно улыбаясь. – Король Руддлум – мой отец. Ну, само собой, королева Телерия, моя мать. Так мы идем на корабль? Не стоит огорчать шкипера. Он так суетится из-за этих дурацких приливов.
Колл обнял Эйлонви.
– Боюсь, встретив, мы не узнаем тебя, – сказал он. – Ты станешь настоящей прекрасной принцессой.
– Но я хочу, чтобы меня узнавали всегда! – топнула ногой Эйлонви. – Хочу всегда оставаться собой!
– Уверен, у тебя это получится, – сказал Колл, отводя повлажневшие глаза. Он повернулся к Тарену. – А тебе, мой мальчик, доброго пути. Когда будешь возвращаться, вышли вперед Карр. Я встречу тебя здесь, в гавани Аврен.
Принц Рун, предложив руку Эйлонви, повел ее по сходне. Гурги и Тарен последовали за ними. Тарен, уже имевший возможность полюбоваться ловкостью Руна, не спускал с принца глаз, пока Эйлонви не вступила на борт.
Корабль оказался на удивление просторным, крепким и удобным. По обеим сторонам длинной палубы выстроились лавки для гребцов. Над кормой высился квадратный навес, прочная кровля которого была превращена в открытый помост.
Матросы опустили на воду весла и вывели корабль на середину реки. Колл ехал рысью вдоль берега и махал им рукой. Когда корабль обогнул излучину и вышел на широкий речной простор, старый воин исчез из виду. Карр тут же вспорхнула на верхушку мачты. Ворона взмахивала крыльями, удерживая равновесие, свежий бриз посвистывал, перебирая ее жесткие блестящие перья, и она с петушиным высокомерием поглядывала вокруг. Берег удалялся и в туманной дымке казался серым. А корабль уже спешил в устье реки, к морю.
Если при первой встрече Рун вызвал у Тарена лишь неясное раздражение, то теперь юноша уже негодовал, что принц вообще возник у него на пути. Тарену хотелось хоть эти последние часы побыть с Эйлонви наедине, поговорить с ней. Так много ему нужно было сказать! Но каждый раз, когда он отваживался это сделать, перед ним возникал принц Рун.
– Привет, привет! – неизменно восклицал тот, и это назойливое приветствие приводило Тарена в бешенство.
А принц Моны не унимался. Он вдруг притаскивал пойманную им рыбу и под восхищенные возгласы Эйлонви и Гурги хвастливо тыкал ею чуть ли не в лицо Тарену. Мгновением позже, оставив негодующего Тарена с противной скользкой рыбой в руках, тащил их всех на корму или нос корабля, путано объясняя его устройство. В другой раз, перегнувшись через борт, чтобы указать им на стаю дельфинов, принц чуть не упустил в море свой меч. К счастью, Тарен успел перехватить его в то самое мгновение, когда клинок выскользнул из ножен.
После того как судно оказалось в открытых водах, принц Рун попытался управлять кораблем. Но лишь только он ухватился за румпель, тот вырвался у него из рук. И пока Рун пытался поймать деревянную рукоять, судно резко накренилось и повернулось так круто, что Тарен едва не полетел за борт. Бочка с пресной водой опрокинулась и покатилась по палубе. Парус захлопал и стал бешено рваться с мачты, потому что курс корабля внезапно изменился и ветер ударил с обратной стороны. Один ряд весел чуть было не сломался, но рулевой успел выхватить румпель у перепуганного принца. Шишка на голове Тарена не прибавила ему доверия к морскому опыту Руна.
Попыток собственноручно вести корабль принц больше не предпринимал. Зато он взобрался на помост и оттуда выкрикивал приказы команде.
– Крепить парус! – восторженно кричал Рун. – Так держать!
Тарен сам не был моряком, но видел прекрасно, что парус и без того надежно закреплен, а судно скользит себе по воде, вовсе и не собираясь никуда сворачивать. Вскоре он понял, что моряки тихо делают свое дело – ведут корабль нужным курсом – и никакого внимания не обращают на беспорядочные выкрики принца.
Голова Тарена болела от удара, куртка была мокрой и насквозь пропахла рыбой. И когда наконец представилась возможность поговорить с Эйлонви, он был уже не в духе.
– Тоже мне принц! Настоящий принц Моны! – ворчал Тарен. – Да он не больше чем какой-то захудалый князек! Бестолковый, неуклюжий и нелепый молокосос! Командует кораблем? Как бы не так! Да если бы моряки хоть разок его послушались, мы давно уже сидели бы на мели или пускали пузыри на дне. Я никогда не плавал на корабле, но и то бы получше справился. В жизни не видел такого растяпу!
– Ну не совсем растяпа, – заговорила Эйлонви, – но выглядит действительно туповатым. Зато, я уверена, у него доброе сердце и делает он все с лучшими намерениями. И вообще он мне кажется милым.
– Ну конечно, – процедил Тарен, уязвленный словами Эйлонви, – он же любезно подал тебе руку, чтобы ты могла взойти на корабль. Прямо царственный жест! Счастье, что он не уронил тебя в воду.
– По крайней мере, он вежлив, – заметила Эйлонви. – От Помощника Сторожа Свиньи этого вряд ли дождешься.
– Да, я Помощник Сторожа Свиньи, – огрызнулся Тарен, – это мое звание и мой удел в жизни. Таков я по рождению, как и этот жалкий князек рожден быть властителем Моны. Он сын короля, а я… я даже не знаю имен своих родителей.
– Ладно, – примирительно сказала Эйлонви, – не можешь же ты обвинять Руна только за то, что он родился принцем. То есть можешь, но это ничего не изменит. Это все равно что пытаться голой пяткой разбить камень.
Тарен фыркнул:
– Осмелюсь заметить, что отцовский меч, прицепленный к его поясу, он вытаскивал, разве что гоняясь за кроликами. А я ношу свой собственный меч и, надеюсь, заслужил это право. И все же он принц. Неужели только по рождению он уже может считаться столь же достойным, как Гвидион, сын Дон?
– Принц Гвидион – величайший воин в Придайне, – ответила Эйлонви, – и не каждый может сравниться с ним. Но мне кажется, что если Помощник Сторожа Свиньи станет вести себя достойно, то разницы между ним и принцем не будет. Они сравняются.
– Сравняются? – воскликнул обиженный Тарен. – Ты меня равняешь с этим Руном?
– Тарен из Каер Даллбен, – резко сказала Эйлонви, – я начинаю думать, что ты ревнуешь. И жалеешь себя. Это так же нелепо, как… как выкрасить нос зеленой краской!
Тарен больше ничего не сказал. Он отвернулся и мрачно уставился на воду.
Погода портилась. Ветер похолодал. Море вздымалось. Волны бились о борта корабля и раскачивали его так, что Тарен с трудом удерживался на ногах. Голова у него кружилась, и он опасался, что суденышко вот-вот опрокинется. Эйлонви, смертельно бледная, ухватилась за поручни.
Гурги жалобно выл и поскуливал:
– Бедная, слабая голова, ее мучают кружилки и вертилки. Гурги больше не любит эту волноскачку. Ему хочется домой!
Принц Рун ничуть не страдал от жуткой болтанки. Он с аппетитом поел и был в отличном настроении, в то время как Тарен дрожал, съежившись в своем плаще.
Море не успокаивалось до самого заката. С приближением ночи корабль встал на якорь в тихой бухте, чему Тарен был несказанно рад. Эйлонви достала свой золотой шар. В ее руках он засветился, и луч его упал на черную воду.
– Ой, что это? – восхитился принц Рун, спустившийся с помоста на палубу.
– Это моя игрушка, – сказала Эйлонви – Я с ней не расстаюсь. В любой момент она может пригодиться.
– Изумительно! – воскликнул принц. – Ничего подобного в жизни не видел.
Он с интересом разглядывал золотой шарик, но стоило ему взять игрушку в руки, как свет погас.
– Кажется, я его сломал! – испуганно сказал Рун.
– Нет, – успокоила его Эйлонви, – просто не каждого он слушается.
– Невероятно! – восхищался Рун. – Ты должна показать его моим родителям. Мне бы хотелось, чтобы у нас было несколько таких штучек. Мы бы развесили их вокруг замка.
С любопытством повертев шарик в руках, Рун вернул его Эйлонви. Упала ночь. Принц настоял, чтобы Эйлонви спала с удобствами, под навесом, а сам улегся на груду рыболовных сетей прямо на палубе. Гурги свернулся клубком рядом с ним. Карр, презрев приказание Тарена спуститься с мачты, нахохлилась на самой ее макушке. Рун, мгновенно уснувший, храпел так громко, что раздосадованный Тарен постарался найти уголок подальше. Он растянулся на палубе у другого борта. Когда Тарен наконец уснул, ему приснилось, будто они по-прежнему живут в Каер Даллбен и никогда его не покидали.
Глава втораяДинас Риднант
В следующие дни Тарен уже не так страдал от морского путешествия и пришел в отличное расположение духа. Воздух был чистым, ветер свежим и резким. Тарен с удовольствием слизывал с губ непривычно соленые брызги. Принц Рун продолжал выкрикивать свои нелепые команды. Матросы занимались своим делом, не обращая никакого внимания на его приказы. Остальные с радостью бросались помогать морякам по первой их просьбе. Работа, как и предсказывал Колл, глушила печаль. И все же в иные моменты Тарен, вспоминая о цели путешествия, желал, чтобы оно никогда не кончалось.
Он только что закончил сворачивать трос в бухту на палубе, как с мачты стремительно сорвалась Карр и с карканьем тревожно закружилась над ним. Через мгновение дозорный крикнул, что видит землю. Принц Рун пригласил путешественников подняться на помост. В ярком свете утра Тарен увидел холмы Моны, вырастающие на горизонте. Корабль приближался к бухте Динас Риднант. Изогнутая полумесяцем, с пирсами, молами, с каменной дамбой, просторная бухта была заполнена кораблями. Ее обрамляли отвесные скалы, встающие прямо из воды. На самой высокой скале почти над берегом стоял замок с развевающимися на ветру знаменами Дома Руддлума.
Корабль плавно подошел к пирсу. Матросы ловко пришвартовали его и спрыгнули на берег. Две шеренги воинов с поднятыми копьями торжественно проводили спутников во главе с Руном к замку.
Но даже это короткое шествие не обошлось без недоразумений. Принц, выхватив меч, чтобы отсалютовать Командору Стражников, так широко и неуклюже взмахнул клинком, что острие пропороло Тарену плащ.
– Надо же! – удивленно воскликнул Рун, с любопытством разглядывая зияющую в плаще дыру. – Очень сожалею, дружище!