Наконец Насимонт остановил караван в том месте, где две линии голых холмов сходились в узкий с высокими стенами каньон, и сказал Валентайну:
— Ты думал, милорд, что мы сбились с пути? Пойдем, я покажу тебе кое-что.
Валентайн с несколькими спутниками пошел за ним к началу каньона — на расстоянии пятидесяти шагов. Насимонт показал та огромную долину, начинавшуюся от каньона.
— Смотри.
Долина была пустынной: громадное веерообразное пространство серого песка тянулось к северу и к югу по меньшей мере на сто миль. В самом центре долины Валентайн увидел темный круг, тоже колоссального размера, слегка приподнятый над плоской поверхностью долины. Валентайн вспомнил: это была огромная насыпь темной земли, покрывавшая Лабиринт Понтифика.
— Послезавтра мы будем у Врат Лезвия, — сказал Насимонт.
Валентайн вспомнил, что у Лабиринта было семь входов, устроенных на разных расстояниях. Когда он был там с поручением Вориакса, он вошел через Врата Вод с противоположной стороны, где с Горы через плодородные северо-восточные провинции спускалась река Глейг. Это был самый легкий путь к Лабиринту, и им пользовались высокие чиновники, когда у них было дело к министрам Понтифика. Со всех остальных сторон Лабиринт окружала куда менее приятная местность, но все-таки более приемлемая, чем та, по которой только что проехал Валентайн Единственным утешением служило сознание, что, выйдя из Лабиринта, он попадет в более удачную местность.
Лабиринт занимал огромное пространство и поскольку состоял из многих уровней, население его было неисчислимо. Сам Понтифик занимал заутренний сектор, куда почти никто не имел доступа. Окружавшая ею зона была владениями правительственных министров, громадного количества преданных душ, всю жизнь остававшихся под землей и занимавшихся делами, которых Валентайн не понимал.
Вокруг правительственной зоны много тысячелетий складывалась внешняя оболочка Лабиринта, путаница круговых проходов, населенных миллионами темных личностей: конторщиками, торговцами, нищими, карманниками и бог знает кем еще, мир в себе, куда никогда не проникали ни солнечное тепло, ни холодный свет луны, где всю красоту и чудеса Маджипуры заменили бледные радости подземной жизни.
Наконец плавучие повозки добрались до Врат Лезвий.
Небольшое отверстие под навесом открывало доступ в уходивший в землю туннель. Впереди стоял ряд вмурованных в бетон древних ржавых мечей. Барьер больше символический, чем реальный, поскольку мечи были расставлены редко. Сколько же времени, подумал Валентайн, понадобилось, чтобы мечи заржавели в этом сухом климате?
Стражи Лабиринта ждали прямо за входом.
Их было семь — два хьерта, гайрог, скандар, лимен и два человека, все замаскированные, как принято у официальных лиц Лабиринта. Маски были в основном символические — лоскут блестящей желтой ткани закрывал нос и глаза — но создавали впечатление необычности, что и требовалось.
Стражи молча и невозмутимо встали перед Валентайном и его отрядом. Делиамбер сказал Валентайну:
— Они попросят плату за вход. Такова традиция. Подойди к ним и изложи свое дело.
Валентайн сказал стражам:
— Я Валентайн, брат покойного Вориакса, сын Леди Острова, пришел просить аудиенции у Понтифика.
Даже такое странное и дерзкое заявление не вызвало никакой реакции у замаскированных. Гайрог сказал только:
— Понтифик каждого к себе не допускает.
— Тогда я буду просить аудиенции у его главных министров, которые могут передать мое послание Понтифику.
— Их ты тоже не увидишь, — ответил один из хьертов.
— В таком случае я обращусь к заместителям министров или, если понадобится, к заместителям заместителей министров. Единственное, о чем я вас прощу — разрешите мне и моим спутникам пройти в Лабиринт.
Стражники посовещались между собой, тихо пожужжав, видимо, с помощью какого-то прибора. Это был ритуал чисто механического свойства, поскольку они вряд ли слушали друг друга. Затем гайрог снова повернулся к Валентайну.
— Каково твое приношение?
— Какое приношение?
— Входная плата.
— Назови, и я уплачу.
Валентайн сделал знак Шанамиру, и тот достал кошелек, но стражники недовольно покачали головами, а некоторые даже отвернулись.
— Не деньги, — презрительно сказал гайрог. — Приношение.
Валентайн опешил и растерянно обернулся к Делиамберу. Тот ритмично покачал щупальцами, как бы подбрасывая что-то. Валентайн понял. Жонглирование!
— Слит, Залзан Кавол…
Из одной повозки достали дубинки и мячи. Слит, Карабелла и Залзан Кавол встали перед стражниками и по сигналу скандара начали жонглировать. Семеро замаскированных смотрели, неподвижные, как статуи. Все это казалось Валентайну таким забавным, что он с трудом удерживался от смеха, но три жонглера выполняли свою работу строго и с большим достоинством, словно религиозный обряд. Они выполнили три полных рисунка обмена, разом остановились и поклонились стражам.
Гайрог чуть заметно кивнул — единственное одобрение представлению.
— Можете войти, — сказал он.
Они провели повозки между лезвиями в какое-то подобие вестибюля, темного и затхлого, откуда шла дорога вниз. Небольшое расстояние — путь им пересек изогнутый туннель, первое из колец Лабиринта.
Туннель был с высоким потолком, ярко освещенный, он вполне мог служить торговым городом: тут были ларьки, магазины, сновали пешеходы, плавучие экипажи всех видов и размеров. Но при внимательном рассмотрении становилось ясно, что это не Пидруд, не Пилиплок и не Ни-моя. Люди на улицах были удивительно бледными, похожими на, привидения, признак жизни без солнца. Одежда была до крайности старомодна, тусклых, темных тонов. Многие были в масках — слуги чиновников Понтифика. В сутолоке Лабиринта они были незаметны, и никто в толпе не обращал внимания на их маски.
Валентайн подумал, что у всех, и замаскированных, и не скрывавших открытых лиц, было какое-то напряженное выражение, что-то странное вокруг глаз и рта. Наверху, на свежем воздухе, под благодатными лучами солнца народ Маджипуры улыбался легко и свободно, всем лицом, всей душой, а в этих катакомбах души были другими.
Валентайн спросил Делиамбера:
— Ты знаешь дорогу?
— Нет. Но гидов легко найти.
— Как?
— Останови повозку, выйди вперед и оглянись растерянно, — сказал: урун. — Через минуту у тебя будет полно гидов.
Это заняло куда меньше минуты. Валентайн, Слит и Карабелла сошли с повозки, и к ним тут же подбежал мальчик лет десяти.
— Вам нужно осмотреть Лабиринт? Одна крона за весь путь.
— У тем есть старший брат? — спросил Слит.
Мальчик посмотрел на него.
— Ты считаешь меня слишком маленьким? Тогда поезжайте одни. Через пять минут вы заблудитесь.
Валентайн рассмеялся.
— Как тебя зовут?
— Хиссун.
— Скажи, Хиссун, сколько уровней придется нам проехать, чтобы добраться до правительственного центра?
— Вы хотите ехать туда?
— А почему нет?
Они там все чокнутые, — сказал мальчик. Он усмехнулся; — Работают весь день, перебирая бумаги, бормочут что-то и надеются продвинуться. Заговори с ними — они даже не ответят. От такой работы у них и мозги не варят. До них семь уровней: Дворы Колонн, потом Холл Ветров, Место Масок, Двор Пирамид, Двор Шаров, Арена, а затем Дом Записей. Я провожу вас туда, но не за крону.
— А за сколько?
— За полроала.
Валентайн присвистнул.
— Зачем тебе столько денег?
— Я куплю матери плащ, зажгу пять свечей Леди и отведу сестру к врачу. — Мальчик подмигнул: — А может быть, останется и мне что-то.
Во время этого разговора вокруг собралась толпа ребятишек не старше Хиссуна, несколько юношей и взрослых.
Все они стояли плотным полукругом и напряженно следили получит ли Хиссун работу. Они молчали, но Валентайн краем глаза видел, как они старались привлечь его внимание, чтобы казаться солиднее.
Если он откажет мальчику, тут же поднимется дикий хор голосов.
Но Хиссун, похоже, знал свое дело.
— Ладно, — сказал Валентайн, — веди нас к Дому Записей.
— Все эти повозки — твои?
— Да.
Хиссун свистнул.
— Ты, стало быть, важный человек? Откуда ты?
— Из Замка на Горе.
— Я так и подумал, что ты важный. Но если ты едешь оттуда, как ты попал со стороны Лезвий?
Мальчик был явно неглуп. Валентайн сказал:
— Мы путешественники. Мы только что с Острова Снов.
— О!
Глаза мальчика округлились. Это была первая брешь в его небрежной улично-мудрой холодности. Без сомнения, Остров был для него по существу мифическим местом, далеким, как звезды, и он помимо своей воли почувствовал благоговение перед особой, действительно побывавшей там.
Он облизнул губы.
— Как мне тебя называть?
— Валентайн.
— Валентайн, — повторил мальчик. — Валентайн из Замка на Горе. Приятное имя.
Он взобрался в первую повозку, Валентайн сел рядом. Мальчик спросил:
— Ты действительно Валентайн?
— Да.
— Очень приятное имя, — снова сказал мальчик. — Ну, плати мне полроала, Валентайн, и я покажу тебе Лабиринт.
Валентайн знал, что полроала — это оплата за несколько дней работы искусного ремесленника, но спорить не стал. Ему казалось, что человеку его положения не пристало торговаться с ребенком. Возможно, Хиссун именно на это и рассчитывал.
Во всяком случае, гонорар был потрачен недаром, потому что мальчик был докой в проходах по Лабиринту и вел их поразительно быстро к нижним и внутренним кольцам.
Они спускались, вниз делая неожиданные повороты, пробирались узкими, едва проходимыми переулками, чтобы срезать путь, спускались по скрытым скатам, которые, казалось, переносили их через немыслимые бездны пространства.
Чем ниже, тем темнее и запутаннее становился Лабиринт. Живописным он выглядел только снаружи, окружности внутри него были темными и зловещими, с тускло освещенными коридорами, расходившимися от главного во всех направлениях, со странными статуями и архитектурными украшениями, смутно выступавшими из мрачных сырых углов. Это место, по мнению Валентайна, смущало дух, оно пахло плесенью истории, пронизывало холодной влажностью невообразимой древности, без солнца, без воздуха, гигантская пещера забытого страшного мрака, где хмурые фигуры с жестким взглядом двигалась по делам таким же таинственным, как и они сами.