- Ну... я полагаю, да.
Она передала ему арфу.
- Спойте для меня. Одну из любимых.
Он удивленно повертел в руках маленький инструмент, потом сказал:
- Я не знаю ни одной песни.
- Ни одной песни? Но ты должен их знать!
- Похоже, они все ушли из моей памяти.
Карабелла улыбнулась и взяла арфу обратно.
- Тогда я научу тебя нескольким,- сказала она.- Но не сейчас.
- Да, не сейчас.
Он коснулся губами ее губ. Она замурлыкала, и вдруг ее объятия стали сильнее. Когда глаза привыкли к темноте, Валентин стал видеть ее более ясно: маленькое остроконечное лицо, ясные лукавые глаза, глянцевитые черные волосы. Ноздри девушки раздувались в ожидании. На мгновенье его испугало то, что должно было произойти, и он отпрянул от этих объятий, но тут же отбросил страх в сторону. Это была ночь фестиваля, он хотел ее, а она его.
Руки Валентина скользнули по ее спине, потом перебрались вперед, и он почувствовал ребра, лежавшие под кожей. Он помнил, как она выглядела, когда стояла нагая под очистителем: мускулы и кости, кости и мускулы, и мяса на ней было немного, за исключением бедер и ягодиц. Это был сгусток энергии. Через мгновение Карабелла была нагой, как и он сам. Он видел, что она дрожит, но не от холода, не от этой ароматной влажной ночи в тайной беседке. Казалось, ее сжимает какая-то странная, почти пугающая напряженность. Он гладил ее руки, ее лицо, ее мускулистые плечи, маленькие остроконечные груди, потом его руки прошлись по гладкой коже ее бедер. Она резко выдохнула и привлекла его к себе.
Их тела двигались в спокойном ритме, как будто они уже давно были любовниками и успели привыкнуть друг к другу. Ее стройные сильные ноги сжали его талию, и они покатились по земле, пока не оказались на самом берегу ручья, холодные брызги которого упали на их потные тела. Там они остановились, смеясь, а потом покатились обратно. На этот раз они оказались напротив одного из серо-зеленых кустов.
- Сейчас! - крикнула Карабелла, и тут же Валентин услышал ее стон, а затем ее пальцы глубоко вдавились в его плоть, дикий спазм потряс ее тело, и в тот же момент он полностью сдался силам, которые владели им.
Потом он лежал, тяжело дыша, ошеломленный ее объятиями, и слушал, как колотится сердце.
- Мы будем спать здесь,- прошептала она.- Никто не побеспокоит нас этой ночью.
Она коснулась его лба своими мягкими волосами и легко поцеловала кончик носа. Она была неожиданна и игрива, как котенок: темная эротическая напряженность покинула ее, сгорев на огне страсти. Но Валентин был потрясен, ошеломлен и смущен. Да, он тоже испытал внезапный резкий экстаз, но в момент экстаза ему показалось, что он смотрит через ослепительно сверкающие ворота в таинственное королевство без цвета и формы, и он лишь случайно задержался на краю этого неизвестного, прежде чем упасть обратно в реальный мир.
Валентин не мог говорить и почти ничего не видел вокруг, поскольку не ожидал такой дезориентации, пришедшей за актом любви. Карабелла, видимо, чувствовала его тревогу, потому что ничего не говорила, а только держала его, нежно покачивая, прижав его голову к груди и тихо напевая.
В теплоте ночи он постепенно погрузился в сон и, когда пришли сонные видения, они были грубыми и страшными.
Он вновь оказался на знакомой, лишенной растительности равнине. Те же самые издевающиеся лица злобно смотрели на него с пурпурного неба, но на этот раз он был не один. Перед ним смутно вырисовывалась темная фигура, и Валентин вдруг понял, что это его брат, хотя в свирепом пламени янтарного солнца не мог хорошо разглядеть его. По правилам сна на заднем плане играла резкая мрачная музыка, означавшая опасный, угрожающий, даже смертельный сон.
Двое мужчин должны были сойтись в поединке, и только один из них мог остаться в живых.
- Брат! - крикнул Валентин, шокированный и испуганный.- Нет!
Он шевельнулся, извиваясь, поплыл к поверхности сна и на мгновенье повис рядом с ней, но никто не мог убежать от снов или отвергнуть их, какими бы ужасными они ни были. Нужно было принимать их, какие есть, а избегание означало неизбежную встречу лицом к лицу и поражение в реальной жизни.
Валентин вновь отправил себя вниз, через границу между явью и сном, и снова почувствовал угрожающее присутствие своего врага, своего брата.
Они оба были вооружены, но схватка была неравной, оружием Валентина была легкая рапира, а у его брата массивная сабля. Используя свое искусство и ловкость, Валентин попытался прорваться сквозь защиту брата, но это было невозможно. Тяжелые удары противника отбрасывали хрупкое лезвие Валентина в сторону и неумолимо теснили его назад, к изрезанной оврагами местности.
В небе кружились стервятники, а потом оттуда донеслась шипящая песня смерти. Скоро здесь должна пролиться кровь.
Шаг за шагом Валентин отступал, зная, что ложбина уже близко и отступление скоро станет невозможным. Его рука болела, глаза закрывались от усталости, на зубах скрипел песок, последние силы иссякали. Назад.... Назад...
- Брат! - с мукой крикнул он.- Во имя Дивин...
Его ..мольба была встречена смехом и непристойностями, а сабля обрушилась со всего размаха. Валентин отразил удар, и ужасная дрожь сотрясла его оцепеневшее тело, когда металл столкнулся с металлом и от его оружия остался короткий обрубок. В то же мгновение он споткнулся о торчавшую из песка сухую корягу и тяжело упал на землю, приземлившись в путанице колючих ветвей. Огромный человек с саблей навис над ним, заслоняя солнце. Песня смерти превратилась в убийственный рев, а стервятники замахали крыльями и бросились вниз.
Спящий Валентин застонал, повернулся и крепче прижался к Карабелле, защищаясь ее теплом от страшного холода смертельного сна, окружающего его. Сейчас было довольно просто проснуться и убежать от ужаса этого зрелища, выплыв на безопасный берег сознания. Но нет, с безумной дисциплинированностью он вновь направил себя в глубь кошмара. Огромная фигура засмеялась, и сабля поднялась вверх. Мир зашатался и рассыпался. Препоручив свою душу Леди, Валентин стал ждать неизбежного удара.
Однако удар был неудачен. С глухим стуком сабля его брата погрузилась глубоко в песок, а строение сна изменилось. Теперь Валентин не слышал свистящей песни смерти, а в тело неожиданно влилась новая неизвестная энергия. Он вскочил на ноги. Его брат, ругаясь, дергал саблю, стараясь вытащить ее из земли, и Валентин презрительно пнул ее.
А потом он бросился на противника с голыми руками.
Сейчас уже Валентин руководил дуэлью, а его пригнувшийся брат пятился под градом ударов, постепенно оседая на колени. Валентин колотил его, рыча как раненый медведь, качая своей окровавленной головой из стороны в сторону. Соперник принимал удары, даже не пытаясь защищаться, и только бормотал: «Брат... брат...», пока Валентин колотил его об песок.
И вот он уже лежит, а Валентин победно стоит над ним.
Теперь можно было и освобождаться от сна.
Вокруг было еще темно. Он заморгал спросонья, обхватил себя руками за бока и задрожал. Яростные картины, отрывочные, но мощные, проплывали в его обеспокоенном мозгу.
Карабелла задумчиво смотрела на него.
- С тобой все в порядке? - спросила она.
- Я видел сон.
- Ты трижды кричал, и я думала, ты проснешься. Страшный сон?
- Да.
- А что теперь?
- Я удивлен и испуган.
- Расскажи мне твой сон.
Это была интимная просьба, но разве они не были любовниками? Разве они не погрузились в мир снов вместе?
- Мне снилось, что я сражаюсь со своим братом,- хрипло сказал он.- Что мы бьемся на мечах в горячей голой пустыне, он подходит ближе, чтобы убить меня, но в последний момент я поднимаюсь с земли, почувствовав прилив сил, и... и... и бью его до смерти своими кулаками.
Ее глаза сверкали в темноте, она следила за ним, как осторожный дроле с глазами-бусинками.
- У тебя всегда такие жестокие сны? - спросила она через некоторое время.
- Думаю, что нет. Но...
- Что «но»?
- Тут не только жестокость... Карабелла, у меня нет брата!
Она улыбнулась.
- Ты думаешь, что сны точно соответствуют реальности? Валентин, Валентин, где тебя учили? Как известно, сны имеют большую глубину, чем действительность. Братом из твоего сна может быть любой или никто: Залзан Кавол, Слит, твой отец, Лорд Валентин, Понтифекс Тиверас и даже я. Сны трансформируют наши мысли.
- Да, я знаю это. Но что это значит, Карабелла? Дуэль с братом... я должен быть убит им, и вместо этого убиваю сам...
- Ты хочешь, чтобы я объяснила твой сон? - удивленно спросила она.
- Я не вижу в нем ничего, кроме страха и тайны.
- Да, ты был плохим воином. Ты был мокр от пота и кричал снова и снова. Но мучительные сны вскрывают больше всего. Запомни это.
- Мой брат... У меня же нет брата...
- Это не имеет значения.
- Значит, тогда я воюю с самим собой? Я не понимаю. У меня нет врагов, Карабелла.
- Отец,- подсказала она.
Он обдумал это. Его отец? Валентин постарался вспомнить лицо человека с саблей, но нашел только темноту.
- Я не помню его,- сказал он.
- Он умер, когда вы были мальчиком?
- Думаю, да,- Валентин покачал головой.- Я не помню.. Я вижу большого человека... его борода темна, глаза тоже...
- Как его звали? Когда он умер?
Валентин снова покачал головой.
Карабелла наклонилась ближе, взяла его руки и мягко сказала:
- Валентин, где ты родился?
- На востоке.
- Да, ты говорил это. Но где, в каком городе, в какой провинции?
- Ни-мойя? - неопределенно сказал он.
- Ты спрашиваешь у меня или отвечаешь мне?
- Ни-мойя,- повторил он.- Большой дом, сад, рядом излучина реки. Да, я вижу себя там. Я плаваю в реке, охочусь в лесах герцога... Или мне это приснилось?
- Что?
- Я читал что-то подобное или же мне рассказывали эту историю.
- Как звали твою мать?
Он начал отвечать, но когда открыл рот, имя не назвал.