- Главное,- серьезно сказал он,- это демонстрация искусства, а не манеры зрителей. Вы были безупречны.
- Не совсем,- мрачно сказал Слит.
- Безупречны,- повторил Валентин.- И величественны. Какая разница, что скажут или сделают пьяные купцы? В конце концов, не для них же вы овладели этим искусством.
Слит слабо усмехнулся.
- Жонглирование вслепую проникает глубоко в душу.
- Я никогда прежде не видел у вас такой боли.
- Это проходит. Сейчас я уже чувствую себя лучше.
- Ваша боль - ваше собственное творение,- сказал Валентин.- Глупо было принимать в расчет это оскорбление. Я повторяю снова: вы были безупречны, а все остальное неважно.- Он повернулся к Шанамиру.- Сходи на кухню и посмотри, нельзя ли нам получить мяса и хлеба. У Слита было тяжелое выступление, ему нужно подкрепиться, а одного огненного вина недостаточно.
Сейчас Слит выглядел просто усталым, от напряженности и ярости не осталось и следа. Он вытянул вперед руку.
- Ваша душа, Валентин, тепла и добра, а дух мягок и солнечен.
- От вашей боли больно и мне.
- Теперь я буду лучше скрывать свой гнев,- сказал Слит.- И потом, вы правы, Валентин: мы жонглируем для себя. А ОНИ - не в счет. Постараюсь не забывать этого.
Еще дважды в Пидруиде Валентин видел жонглирование вслепую; дважды он видел, как Слит стоял на сцене напряженный и опустошенный. Валентин заметил, что внимание зрителей не умаляло усталости Слита. Это было дьявольски трудно сделать, и награда маленького человека за его искусство была высока. Когда Слиту было плохо, Валентин делал все, чтобы создать для него комфорт. Для Валентина было большим удовольствием прислуживать ему.
И дважды к Валентину приходили темные сны. Однажды ночью видение Понтифекса подошло к нему и отвело к Лабиринту. Он вошел внутрь, пройдя многими проходами и непостижимыми улицами, а изображение худого старого Тивераса плыло перед ним, как блуждающий огонек, зовя вперед, пока наконец он не достиг некой внутренней области великого Лабиринта, и вдруг Понтифекс исчез, а Валентин остался один в пустоте холодного зеленого света. Ноги его потеряли опору, и он стал падать к центру Маджипура. На другую ночь появился Коронал, ехавший на своей платформе через Пидруид. Он кивнул Валентину и пригласил сыграть с ним. Они бросали игральные кости и двигали фишки, а ставкой в игре был пакет белых суставов пальцев, и, когда Валентин спросил, чьи это кости, Лорд Валентин рассмеялся, дернул за свою жесткую бахромчатую бороду, указал пронзительными глазами на Валентина и сказал:
- Взгляни на свои руки.
Валентин взглянул и увидел, что руки его без пальцев.
Об этих снах Валентин снова рассказал Слиту и Карабелле, но они посоветовали ему не ходить к толкователю снов и вновь предложили навестить какую-нибудь жрицу сонного мира, когда они покинут Пидруид.
Отъезд был уже близко. Фестиваль закончился, корабли Коронала больше не стояли в гавани, а дороги были забиты толпами, поскольку люди из провинции покидали столицу. Залзан Кавол предупредил свою труппу, что все оставшиеся в Пидруиде дела нужно сделать до утра, потому что после обеда они уходят.
Сообщение повергло Шанамира в странную удрученность, и Валентин заметил уныние мальчика.
- Я думал, тебе не терпится покинуть город. Что - тяжело уходить?
Шанамир покачал головой.
- Я готов идти в любое время.
- Тогда в чем дело?
- Прошлой ночью ко мне во сне пришли отец и братья.
Валентин засмеялся.
- Уже началась тоска по родине и ты не хочешь покидать провинцию?
- Не тоска по родине,- уныло ответил мальчик.- Они устали и лежали на дороге, а я ехал на упряжке маунтов. Они кричали, чтобы я помог им, но я проехал прямо через их беспомощные тела. Мне даже не нужно ходить к толкователю снов, чтобы понять, что это значит.
- Чувство вины за отказ от обязанностей по дому?
- Вины? Да. Это все ДЕНЬГИ! - сказал Шанамир. В его голосе было что-то такое, будто он был мужчиной, старающимся объяснить что-то тупому ребенку.- Деньги, Валентин. Я выручил здесь за маунтов сто шестьдесят роялов. Целое состояние! Достаточно, чтобы моя семья прожила этот год и часть следующего! Они зависят от моего благополучного возвращения в Фалкинкип с ними.
- А ты собирался не отдавать их?
- Я был нанят Залзаном Каволом. Что если мы поедем другим путем? Если я понесу деньги домой, то могу никогда не найти вас снова в вашем пути через Цимроель. Если же я пойду с жонглерами, то украду деньги моей семьи, которые она ждет, в которых нуждается. Вы понимаете?
- Решение довольно просто,- сказал Валентин.- Далеко отсюда Фалкинкип?
- Два дня быстрой езды и три обычной.
- Довольно близко. Я уверен, что Залзан Кавол еще не выбрал маршрут. Я поговорю с ним прямо сейчас. Один город ничуть не хуже другого. Я попрошу его отправиться отсюда фалкинкипской дорогой. Когда мы будем рядом с фермой твоего отца, ты ускользнешь ночью, передашь деньги одному из своих братьев и вернешься обратно до рассвета. А потом, не испытывая больше вины, ты будешь свободен в выборе своей дороги.
Глаза Шанамира широко раскрылись.
- Вы думаете завоевать благосклонность Залзана Кавола? Но как?
- Я могу попробовать.
- Он в гневе повалит вас на землю, если вы о чем-то попросите его. Он не допустит вмешательства в свои планы, как вы не позволите стаду блавов давать вам советы в делах.
- Все же я поговорю с ним,- сказал Валентин,- и тогда увидим. У меня есть причины думать, что Залзан Кавол не так груб, как кажется на первый взгляд. Где он сейчас?
- Готовит свой фургон к путешествию. Знаете, где это?
- Знаю,- сказал Валентин.
Жонглеры путешествовали между городами в фургоне, который располагался в нескольких кварталах от гостиницы, поскольку был слишком широк, чтобы проехать по узким улицам. Это был внушительный и дорогой экипаж, благородный и величественный, с большим искусством сделанный мастерами одной из внутренних провинций. Основная рама фургона была собрана из длинных легких перекладин упругого крылатого дерева, скрепленных в широкие изогнутые полосы бесцветным ароматным клеем и связанных эластичными ивовыми ветвями, растущими на юге. Поверх этого элегантного каркаса были натянуты полосы дубленой шкуры стиков, сшитые между собой толстыми желтыми сухожилиями тех же стиков.
Добравшись туда, Валентин нашел Эрфона Кавола и еще одного скандара, Гибора Хаерна, которые старательно смазывали постромки фургона, изнутри которого доносились рокочущие гневные звуки, такие громкие и сильные, что казалось, фургон качается из стороны в сторону.
- Где ваш брат? - спросил Валентин.
Гибор Хаерн угрюмо кивнул на фургон.
- Сейчас не лучшее время вмешиваться.
- У меня к нему дело.
- У него у самого дело,- сказал Эрфон Кавол,- к вороватому маленькому колдуну, которому мы платили за то, что он вел нас по провинции, и который решил уйти от нас, едва мы собрались покинуть город. Идите, если хотите, но, смотрите, пожалеете.
Гневные крики из фургона стали еще громче, а потом дверь вдруг открылась настежь, и крошечная фигурка бросилась вперед. Это был старый вроон, не больше игрушки-куклы, маленькое и легкое как перышко существо с клейкими щупальцевидными конечностями, шкурой зеленоватого оттенка и с огромными золотыми глазами, сейчас ярко горящими от страха. Пятно чего-то, что могло быть бледно-желтой кровью, покрывало щеку вроона рядом с его клювом.
Залзан Кавол появился мгновением позже: пугающая фигура с мехом, вставшим дыбом от гнева, и огромными, похожими на корзины, ладонями, бессильно хватавшими воздух.
- Ловите его! - закричал он братьям.- Не давайте ему уйти!
Эрфон Кавол и Гибор Хаерн тяжело поднялись и образовали косматую стену, закрывшую вроону путь к бегству. Маленькое существо, оказавшееся в ловушке, остановилось, закрутилось на месте, затем рухнуло перед Валентином.
- Лорд,- пробормотал вроон, обнимая его колени,- защитите меня! Он обезумел и в гневе может убить меня!
- Держите его, Валентин,- сказал Залзан Кавол и двинулся вперед.
Валентин заслонил съежившегося вроона и посмотрел в лицо скандара.
- Держите себя в руках. Убив этого вроона, все мы останемся в Пидруиде навсегда.
- Об убийстве нет и речи! - загремел Залзан Кавол.- Я не желаю годами получать отвратительные послания.
- Он не будет убивать,- робко сказал вроон,- он просто ударит меня изо всей силы об стену.
- А из-за чего ссора? - спросил Валентин.- Может, я рассужу вас?
Залзан Кавол нахмурился.
- Этот спор вас не касается. Уходите, Валентин.
- Лучше я останусь, пока ваша ярость не пройдет.
Глаза Залзана Кавола вспыхнули от гнева. Он двинулся вперед и шел, пока не оказался в нескольких футах от Валентина, до которого донесся тяжелый запах разгневанного скандара. Вполне возможно, подумал Валентин, что он ударит об стену нас обоих. Эрфон Кавол и Гибер Хаерн смотрели со стороны, вероятно, они никогда прежде не видели открытого неповиновения брату. Молчание длилось долго. Руки Залзана Кавола были конвульсивно сжаты, но он оставался на месте.
Наконец скандар сказал:
- Этот вроон - колдун Аутифон Делиамбр, которого я нанял указывать мне дороги внутри континента и охранять от происков Изменяющих Форму. Все эти недели он наслаждался в Пидруиде каникулами за мой счет, а когда пришло время покинуть его, заявил, чтобы я искал другого проводника, что у него есть более интересные дела, чем ездить от деревни к деревне. Так-то ты хранишь верность своему слову, колдун?
- Я стар и устал,- сказал вроон,- мое колдовство стало слабее, и, думаю, однажды я начну забывать дорогу. Но если ты все еще хочешь этого, я поеду с вами и дальше, Залзан Кавол.
Скандар изумился:
- Что?
- Я изменил свое решение,- вкрадчиво сказал Аутифон Делиамбр, отпуская судорожно сжимавшие ноги Валентина щупальца и отступая в сторону. Вроон скручивал и раскручивал свои многочисленные бескостные руки, как будто страшное напряжение покинуло его, и смело смотрел на огромного скандара.- Контракт остается в силе,- объявил он.