крови драконов, а костей и крыльев было так много, что команда запарилась, доводя их до приемлемых размеров. На столе у капитана появились новые деликатесы из таинственных внутренних частей существа, и Горзвал, все более возбужденный, принес четыре бочонка прекрасного вина, неожиданного у хозяина, бывшего на грани банкротства.
- Пилиплокское золотистое,- сказал он, щедро разливая его.- Я берег это вино для какого-нибудь специального случая, и вот он пришел. Вы принесли нам удачу.
- Ваши друзья-капитаны не будут в восторге, услышав это,- сказал Валентин.
- Они теряют, мы выигрываем. За ваше паломничество, друзья мои! - воскликнул скандар-капитан.
Сейчас они двигались через более ароматные воды. Горячий ветер из Сувраеля смягчался у края тропиков, и влажный бриз приходил сюда с юго-запада, от далекого Стоендарского Полуострова Алханроеля. Вода была глубокого зеленого оттенка, морские птицы стали встречаться чаще, водоросли местами росли так густо, что мешали навигации, а под поверхностью плавали яркие разноцветные рыбы - добыча драконов, которые, открыв рты, плавали среди кишевших вокруг мелких морских обитателей. Родамаунтский Архипелаг был уже не так далеко, и Горзвал собирался полностью загрузиться здесь: на «Брангалине» было место для нескольких крупных драконов, двух среднего размера и примерно сорока мелких. Затем он высадит пассажиров и возьмет курс на Пилиплок.
- Драконы! - донесся сверху крик марсового.
Это была очень крупная стая, и шипастые спины торчали из воды повсюду. Два дня «Брангалин» плыл среди них, заполняя свои трюмы. На горизонте виднелись другие корабли, но они были слишком далеко, чтобы обвинить их в нарушении границ охотничьих территорий.
С лица Горзвала не сходил румянец от радости за успех рейса. Часто он сам садился в лодку, а однажды даже поднялся в башенку к гарпунам. От веса добытых драконов корабль теперь глубоко сидел в воде.
На третий день драконы все еще плавали вокруг «Брангалина», не испуганные устроенной резней и не собирающиеся удирать.
- Ну, еще одного,- пообещал Горзвал,- а затем идем к островам.
Для последней охоты он выбрал восьмидесятифутового дракона.
Валентину все это уже наскучило, и, когда гарпунер послал третий дротик в свою жертву, он, повернувшись, пошел в дальний конец палубы. Там был Слит, и они встали у поручней, глядя на восток.
- Как, по-вашему, можно увидеть отсюда Архипелаг? - спросил Валентин.- Меня снова тянет на твердую землю, чтобы кончилась эта вонь от драконьей крови.
- Зрение у меня хорошее, мой лорд, но мы в двух днях пути от островов и, думаю, увидеть их нельзя. Но...- Слит вдруг замер.- Мой Лорд?
- Что?
- К нам плывет остров, мой лорд!
Валентин взглянул туда, но поначалу ничего не понял: было утро, и поверхность моря ярко сверкала. Слит взял руку Валентина и указал в нужном направлении. Только тогда Валентин увидел: остроконечный драконий гребень рассекал воду, поднимаясь все выше и выше, а под ним смутно виднелось невероятно огромное тело.
- Дракон Лорда Кинникена! - хрипло сказал Валентин.- И он движется прямо на нас!
4
Кинникенский дракон или какой-то другой, более мелкий, но он был достаточно велик и мчался прямо на них без колебаний, как будто ангел мести или слепая стихия.
- Где Горзвал? - спросил Слит.- Оружие... машины...
Валентин рассмеялся.
- Это то же, что пытаться остановить обвал голыми руками. Вы хорошо плаваете, Слит?
Большинство охотников были заняты своей добычей, но потом кто-то увидел дракона, и палуба закипела от бешеной активности. Гарпунер резко повернулся и стоял, вырисовываясь на фоне неба, с оружием в каждой руке. Другие заняли примыкающие башенки. Валентин в поисках Карабеллы, Делиамбра и всех остальных заметил Горзвала, бегущего на нос: скандар был вне себя, глаза его горели и казалось, что он смотрит на посланника смерти.
- Спустить лодки! - закричал кто-то, и лебедки заработали. Охотники бешено суетились вокруг них. Один из хьортов с черными от страха щеками замахнулся на Валентина кулаком и грубо схватил его за руку, бормоча:
- Это ты привел его к нам! Никого из вас нельзя было пускать на борт!
Откуда-то сбоку вывернулась Лизамон Хултин, отшвырнула хьорта в сторону, а затем обняла Валентина своими могучими руками, как будто защищая от угрозы, которая могла возникнуть.
- Вы знаете, хьорт прав,- спокойно сказал Валентин.- Наша группа больна дурными предзнаменованиями. Сначала Залзан Кавол потерял свой фургон, а теперь бедняга Горзвал теряет...
И в это мгновение страшный удар атакующего дракона обрушился на борт «Брангалина».
Корабль накренился, как будто его толкнула гигантская рука, затем с головокружительной скоростью качнулся обратно. Жуткая дрожь сотрясла его. Затем пришел второй удар - крыльями по корпусу, потом третий, и «Брангалин» закачался на воде, как пробка.
- Пробоина! - отчаянно крикнул кто-то.
По палубе катались незакрепленные предметы, огромный котел обрушился на трех членов команды, кости драконов, гремя, перекатывались от борта к борту. Корабль продолжал раскачиваться и крениться. Валентин мельком увидел огромного дракона с той стороны, где еще висела недавняя добыча, делавшая судно неустойчивым. Монстр развернулся и бросился в очередную атаку. Теперь можно было не сомневаться в целенаправленности его штурма.
Дракон ударил, «Брангалин» закачался, а Валентин недовольно заворчал на Лизамон Хултин, почти полностью заключившую его в объятия. Он понятия не имел, где находятся другие и живы ли они еще. Ясно было одно: корабль обречен. Он уже опасно кренился, и вода вливалась в его трюм. Хвост дракона поднялся рядом до уровня палубы и ударил снова. Все растворилось в хаосе, Валентин почувствовал, что летит, и увидел приближающуюся воду. Пока он погружался все глубже, в ушах у него звучала баллада о Лорде Малиборе. Действительно, этот Коронал около десяти лет назад захотел поохотиться на дракона и вышел из Пилиплока на прекрасном корабле, который потом пропал со всей командой. Никто не знал, что произошло, но - как подсказали Валентину его пестрые воспоминания - правительство держалось версии внезапного шторма. Однако скорее, подумал он, это был зверь-убийца, мститель из драконьего рода.
Он был двенадцать миль длиной,
А сколько вглубь - не знаю.
И сейчас та же судьба должна была постигнуть второго Коронала, преемника Малибора. Эта мысль странным образом лишила его возможности двигаться. Валентин думал, что умирает на порогах Стейша, но выжил. Здесь же, отделенный от земли сотнями миль моря, с буйствующим на расстоянии вытянутой руки монстром, он еще больше был уверен в своей гибели, но не собирался оплакивать себя. Дивин явно лишила его своей благосклонности. Больше всего его огорчало то, что вместе с ним должны умереть те, кого он любил, умереть потому, что были преданны, потому что поклялись следовать за ним в его путешествии на Остров, потому что связали себя с несчастливым Короналом.
Он погрузился глубоко в сердце океана, и теперь ему было не до счастья. Сейчас он боролся за возможность дышать: кашлял, задыхался, выплевывая воду, и глотал ее снова. «Карабелла», подумал он, и темнота поглотила его.
То, что Валентин ничего не помнил из своего прошлого, давало пищу для мыслей о философии смерти. Он смутно помнил, что все души возвращаются в Божественный Источник в тот последний момент, когда уходит освобожденная жизненная энергия, и идут по Мосту Прощения, мосту, который является главной ответственностью Понтифекса. Но правда ли то, что за ним есть другой мир, и, если да, то каков он? Валентин никогда не задумывался над этим, однако сейчас он пришел в себя в месте настолько странном, что это превосходило все, что могли представить себе люди.
Может, это была загробная жизнь? Он находился в огромном помещении, в безмолвной комнате с влажными розовыми стенами и крышей, местами высокой и куполовидной, подпираемой могучими колоннами, а местами почти касающейся пола. На этой крыше размещались большие пылающие шары, излучавшие слабый голубой свет, как будто флюоресцентный. Воздух был тяжелый, полны испарений с острым горьким вкусом, очень неприятный. Валентин лежал на мокрой скользкой поверхности, грубой на ощупь, с глубокими морщинами и непрерывно пульсирующей. Приложив к ней руку, он почувствовал содрогание где-то внутри. Текстура поверхности не походила ни на что из виденного им прежде, а эти слабые, но ощутимые движения внутри наполнили его Удивлением, как будто то, куда он попал, было не загробным миром, а всего лишь гротескной галлюцинацией.
Пошатываясь, Валентин поднялся на ноги. Одежда его была мокрой, один ботинок где-то потерялся, легкие казались полными воды, и он весь дрожал. Кроме того, нелегко было держаться прямо на этой непрерывно трясущейся поверхности. Оглядевшись вокруг, он увидел что-то вроде тусклых бледных растений, гибких, мясистых и безлистных, поднимающихся из почвы. Они тоже дрожали от каких-то внутренних напряжений. Двигаясь между двумя высокими колоннами, а потом через место, где потолок и пол почти соприкасались, Валентин заметил что-то вроде пруда какой-то зеленоватой жидкостью. Все остальное терялось в сумраке.
Подойдя к этому бассейну, он заметил нечто очень странное: сотни разноцветных рыб, из тех, что плавали вокруг корабля до того, как началась охота. Сейчас они не плавали, они были мертвы и наполовину разложились. Дно бассейна под ними покрывал ковер из рыбьих костей в несколько футов толщиной.
Внезапно раздался ревущий звук, как будто над головой у Валентина пронесся шквал. Он повернулся. Стены комнаты двигались, отходя назад и образуя в потолке широкое отверстие, из которого хлынул поток, толщиной с его бедро. Валентин едва успел достичь одной из подпирающих колонн и ухватиться за нее руками, а напирающая вода с силой устремилась дальше. Казалось, половина Внутреннего Моря льется мимо него, и на мгновение ему почудилось, что сейчас его руки разомкнутся, но тут поток ослаб и вода ушла сквозь щели, появившиеся вдруг в полу, оставив множество бьющихся рыб. Пол конвульсивно задрожал, и мясистые хлысты постепенно загнали всю рыбу в зеленый бассейн, едва попав в который, они тут же перестали двигаться.