На третью теделю на Террасе Преданности Валентин пережил то, что несомненно было вызывающим сном.
Он увидел себя пересекающим опаленную пурпурную Равнину, которую видел во сне в Пидруиде. Солнце висело низко над горизонтом, и небо было мрачным и унылым, а прямо перед ним лежали два широких черных хребта, вздымавшихся, как огромные разбухшие руки. В засыпанной валунами долине между ними был виден последний красноватый отблеск солнечных лучей, странный маслянистый свет, зловещий и скорее пятнистый, чем сияющий. Холодный сухой ветер дул из этой странно освещенной долины, принося вздохи и пение: меланхолическую мелодию, плывущую вместе с ветром. Валентин шел уже несколько часов, но результата не было: горы не приближались, а пески пустыни становились все шире по мере его движения. Он все больше слабел, угрожающие миражи танцевали перед ним. Он видел Симонана Барьязида, Короля Снов, и трех его сыновей, видел ужасно старого Понтифекса, ревущего на своем подземном троне, видел чудовищных аморфиботов, лениво ползающих по дюнам, и рыла массивных думкаров, поднимавшихся из песка и зондировавших воздух в поисках добычи. Все это шипело, гнусавило и шептало; насекомые роились скверными маленькими облачками, и, кроме того, начал падать дождь сухого песка, засыпавший ему глаза и ноздри. Валентин устал и готов был в любой момент сдаться, остановиться, лечь на песок и позволить движущимся дюнам закрыть его, но что-то влекло его вперед. Впереди, в долине, двигалась взад и вперед улыбающаяся женщина, Леди, его мать, и пока он видел ее, он не переставал стремиться к ней. Он чувствовал тепло ее присутствия и притяжение любви.
- Иди,- прошептала она.- Иди ко мне, Валентин! - Ее руки протянулись к нему через эту ужасную пустыню чудовищ.
Его плечи обвисли, колени подогнулись. Он не мог идти дальше, хотя и знал, что должен.
- Леди,- прошептал он,- я дошел до предела, я должен отдохнуть и поспать!
Что-то теплое и яркое вспыхнуло между горами.
- Валентин! - позвала она.- Валентин, сын мой!
Он с трудом удерживал глаза открытыми: так соблазнительно было лечь на теплый песок!
- Вы - мой сын,- дошел до него голос Леди,- и нужны мне.
Едва она сказала эти слова, как он почувствовал в себе новые силы и пошел быстрее, а потом легко побежал по покрытой коркой земли пустыне, его сердце забилось быстрее, шаги стали шире. Расстояние быстро уменьшалось, и Валентин ясно увидел ее, ждущую его на террасе из фиолетовых камней, улыбающуюся, протягивающую к нему свои руки и произносящую его имя голосом, который звучал, подобно колоколам Ни-мойи.
Когда он проснулся, ее голос все еще звучал в его ушах. За окном светало. Удивительная энергия захлестнула его. Он поднялся, отправился к большому аметистовому бассейну, в котором купались на Террасе Преданности, и смело окунулся в прохладную воду. Затем он направился в комнату Менесипты, своей здешней толковательницы снов, и излил перед ней свой сон. Менесипта сидела молча.
Холодность ее приема остудила энтузиазм Валентина. Он вспомнил визит к Стауминапу на Террасе Аттестации с обманным вызывающим сном о волевантах и то, как быстро тот раскусил этот сон. Но сейчас обмана не было. Делиамбр, который мог вложить его в память, был далеко.
Наконец Валентин сказал:
- Как вы оцениваете это?
- Сон с известными обертонами,- спокойно сказала Менесипта.
- И это все, что вы можете сказать?
Она удивленно взглянула на него.
- А что еще вы хотели услышать?
Валентин в отчаянии сжал кулаки.
- Если бы ко мне пришел человек и рассказал такой сон, я бы назвал его сном вызова.
- Очень хорошо.
- Вы согласны? Можете вы назвать его сном вызова?
- Если это доставит вам удовольствие.
- Дело не в моем удовольствии,- раздраженно сказал Валентин.- Каждый сон может быть вызовом или не быть им. Что вы думаете об этом?
Туманно улыбаясь, толковательница снов сказала:
- Я считаю ваш сон вызовом.
- И что же?
- Что? Вернитесь к своим внутренним обязанностям.
- Сон вызова, как я понимаю это,- жестко сказал Валентин,- требует прибытия к Леди.
- Действительно.
- Значит, я не отправлюсь сейчас во Внутренний Храм?
Менесипта покачала головой.
- Никто не уходит со Второй Скалы во Внутренний Храм. Только когда вы достигнете Террасы Поклонения, вызывающий сон станет достаточной причиной для движения дальше. Ваш сон интересен и важен, но это ничего не меняет. Вернитесь к своим обязанностям, Валентин.
Дрожа от гнева, он вышел из ее комнаты. Он знал, что вел себя глупо, что простого сна было недостаточно, чтобы смести оставшиеся барьеры, отделяющие его от Леди, и все же ждал этого, надеялся, что Менесипта хлопнет в ладоши, радостно крикнет и немедленно переведет его во Внутренний Храм. Ничего подобного не произошло, и разочарование было болезненным и приводящим в ярость.
А потом боль еще больше усилилась. Когда через два часа он вернулся с полей, его перехватил какой-то аколют и резко сказал:
- Вам приказано немедленно отправиться в гавань Талейс, где новые паломники ждут вашего руководства.
Валентин был ошеломлен. Меньше всего он ждал возвращения обратно, в начальную точку подъема.
Он должен был уйти немедленно, пешком и в одиночку, двигаться с террасы на террасу и прибыть на Террасу Аттестации в кратчайший срок. Интендант террасы снабдил его продуктами, чтобы хватило до Террасы Цветов, кроме того, ему дали указатель направления - амулет, который пристегивался на руку, реагировал на зарытые в землю дорожные метки и издавал высокий свистящий звук.
В полдень он покинул Террасу Преданности, но дорога, которую он выбрал, вела вперед, к Террасе Отказа, а не назад - к берегу.
Решение пришло внезапно и с непостижимой силой. Он просто НЕ МОГ позволить себе вернуться обратно. Вступление на запретный путь на этом высоко дисциплинированном острове было весьма рискованно, но у него не было выбора.
Валентин обошел край террасы и нашел травянистую дорожку, которая пересекала по диагонали поля для отдыха. Здесь он должен был повернуть налево, к внешним террасам, но вместо этого, чувствуя себя очень заметным, повернул направо и быстро пошел внутренним. Скоро он вышел из населенной части террасы, и дорога сузилась с широкого мощеного шоссе до обычной тропы, зажатой с обеих сторон лесом.
Через полчаса он подошел к развилке и, когда наугад выбрал левое ответвление, тихий свистящий звук амулета- указателя направления исчез, Валентин вернулся и пошел направо. «Полезное изобретение»,- подумал он.
Он шел до тех пор, пока не стемнело, а затем расположился в прелестной роще, рядом с ручьем, и поужинал сыром с нарезанным ломтиками мясом. Спал он беспокойно, лежа на холодной сырой земле между двумя высокими деревьями.
Первые розовые лучи рассвета разбудили его. Он шевельнулся, потянулся и открыл глаза. Быстро искупаться в ручье, потом легкий завтрак, а затем...
И тут Валентин услышал какие-то звуки в лесу за собой - кто-то шел через кусты, ломая ветви. Он тихо скользнул за толстый ствол дерева, стоявшего на берегу ручья, осторожно выглянул из-за него и увидел крепко сложенного чернобородого мужчину, выходящего из подлеска. Мужчина замер и внимательно осмотрелся.
Это был Фарсал. В мантии паломника, но с кинжалом, привязанным к левому предплечью.
Не больше двадцати пяти футов разделяли двух мужчин. Валентин нахмурился, размышляя, что делать. Где Фарсал нашел кинжал на этом мирном острове? И какая причина, кроме желания убить, могла заставить его идти за Валентином через лес?
Насилие было чуждо Валентину, но неожиданное нападение на Фарсала казалось единственно возможным выходом. Он несколько раз качнулся взад-вперед, как будто готовился жонглировать, и выскочил из своего укрытия.
Фарсал повернулся и ухитрился выхватить кинжал из ножен, как только Валентин обрушился на него. Резким движением Валентин ударил его ребром ладони по руке, и кинжал упал на землю. Мгновением позже мясистые руки сжали Валенина в могучей хватке.
Они стояли неподвижно, лицом к лицу. Фарсал был на голову ниже Валентина, но шире в плечах и более крепко сложен. Он пытался швырнуть Валентина на землю, тот изо всех сил старался освободиться, и ни один не достигал своей цели, хотя жилы набухли на их лбах, а лица покраснели от напряжения.
- Это безумие,- пробормотал Валентин.- Давайте разойдемся. Я не хочу причинять вам вред.
Вместо ответа Фарсал усилил хватку.
- Кто послал вас? - спросил Валентин.- Что вы хотите от меня?
Молчание. Могучие руки продолжали безжалостно сдавливать его. Валентин начинал задыхаться, боль ослепляла его. Он попробовал развести локти в стороны и ослабить захват, но ничего не вышло. Лицо Фарсала безобразно искривилось от усилий, глаза его смотрели свирепо, губы были плотно сжаты. Медленно, но неумолимо он толкал Валентина к земле.
Сопротивляться этой ужасной хватке было невозможно. Валентин резко прекратил борьбу и расслабился. Застигнутый врасплох Фарсал покачнулся, а Валентин позволил своим коленям согнуться и не сопротивлялся, когда тот швырнул его на землю. Однако упал он легко, на спину, подтянув ноги к груди, и, когда Фарсал яростно бросился на него, Валентин резко распрямил ноги, изо всех сил ударив своего противника в живот.
Задыхаясь, ошеломленный Фарсал отшатнулся назад. Валентин вскочил на ноги, схватил его руками, набравшими силу за месяцы жонглирования, грубо повалил на землю и навалился на него сверху, прижав коленями распростертые руки Фарсала, а руками держа его плечи.
Как странно это, подумал Валентин, сражаться врукопашную с другим существом! Все это походило на сон.
Фарсал злобно смотрел на него, скребя ногами по земле в тщетных попытках сбросить с себя Валентина.
- А теперь говорите,- сказал Валентин.- Расскажите, что все это значит. Вы пришли сюда убить меня?
- Я ничего не скажу.
- Это вы-то, так много говоривший прежде?