Он вошел в храм.
Иерархи по-прежнему были по обе его стороны. Бесконечно долго они шли по удивительно длинному коридору, через каждые двадцать футов которого стояли суровые воины с мрачными лицами, пока не добрались до внутренней комнаты восьмиугольной формы, со стенами из прекрасного белого камня и восьмиугольным бассейном в самом центре. Утренний свет вливался через открытые восьмиугольные окна. В каждом углу комнаты стояла строгая фигура в мантии иерарха. Слегка ошеломленный, Валентин переводил взгляд с одного лица на другое и видел на них только недоброжелательно поджатые губы.
В комнате звучала одна музыкальная нота, а когда она стихла, Леди Острова была перед ним.
Она оказалась очень похожей на фигуру, которую Валентин так часто видел в своих снах: женщина средних лет, обычного роста, со смуглой кожей, блестящими черными волосами, теплыми глазами, полными губами, постоянно готовыми улыбнуться, серебряной лентой, пересекавшей ее лоб, и, конечно, цветком за ухом со многими зелеными лепестками. Казалось, вокруг нее есть что-то вроде нимба, сияния силы, власти и могущества, к которому он не был готов, ожидая увидеть просто женщину и забыв, что она была королевой, жрицей, почти богиней. Он стоял перед ней, безмолвный, и довольно долго она изучала его с дальней стороны бассейна, ее взгляд был легким, но проницательным. Затем она резко взмахнула рукой, несомненно сделав знак удалиться. Однако не ему, а иерархам. Их ледяное спокойствие тут же исчезло, и они переглянулись, явно сконфуженные. Леди повторила жест, что-то властное сверкнуло в ее глазах, их взгляд обрел почти пугающую силу. Трое или четверо иерархов покинули комнату, остальные остались на месте, как будто не веря, что Леди предложила им выйти, желая остаться наедине с пленником. На мгновение показалось, что нужен будет третий жест, когда старейший и наиболее внушительный иерарх протянул к ней свои дрожащие руки в жесте явного протеста. Однако суровый взгляд Леди заставил его руки опуститься, и последний из иерархов вышел из комнаты.
Валентину захотелось припасть к ее коленям, и он сказал едва слышным голосом:
- Я не знаю, как мог бы выразить вам свое почтение, Леди, и как обращаться к вам, чтобы не обидеть.
Очень спокойно она ответила:
- Будет вполне достаточно, Валентин, если ты будешь звать меня матерью.
Эти тихие слова потрясли его. Запинаясь, он сделал к ней несколько шагов и остановился.
- Значит так? - шепотом спросил он.
- Не может быть никаких сомнений.
Валентин чувствовал, что щеки его горят. Он стоял беспомощный, оцепенев от того, что узнал. Она поманила его легким движением кончиков пальцев, и он вздрогнул.
- Подойди ближе,- сказала она.- Или ты боишься? Иди ко мне, Валентин!
Он пересек комнату, обогнул бассейн и оказался рядом с ней. Она взяла его за руки, и он тут же почувствовал заряд энергии, реальный и ощутимый, что-то вроде того, что чувствовал, когда Делиамбр касался его своими щупальцами, но гораздо более сильное и пугающее. При первом же проявлении этой силы он хотел отбросить ее руки, но она удержала его, ее глаза приблизились, и ему показалось, что она смотрит сквозь него, постигая все его тайны.
- Да,- сказала она наконец.- Твое тело, Валентин, странно изменилось, но душа осталась прежней. Ох, Валентин, Валентин, что они сделали с тобой! Что они сделали с Маджипуром! - Она потянула его за руки, и вот он оказался в ее объятиях и почувствовал, что она дрожит - вовсе не богиня, а просто женщина, мать, держащая своего вновь обретенного сына. В ее объятиях он чувствовал себя так хорошо, как никогда не чувствовал после пробуждения в Пидруиде, и прильнул к ней, моля небо никогда не разлучать их.
А потом она отступила назад и, улыбаясь, оглядела его.
- По крайней мере тебе дали красивое тело. Совершенно не похожее на прежнее, но приятное для глаз, сильное и здоровое. Они могли сделать и гораздо хуже, могли дать что-нибудь уродливое и тошнотворное, но полагаю, им не хватило смелости, ведь они знают, что за эти преступления придется платить десятикратно.
- Кто они, мать?
Его вопрос, казалось, удивил ее.
- Конечно, Барьязид и его выводок!
- Мать,- сказал Валентин,- я не знаю ничего, кроме того, что приходило ко мне во снах, и даже это было довольно запутано.
- И что же ты знаешь?
- Что мое тело у меня забрали, что с помощью каких-то чар Короля Снов меня отправили в Пидруид в таком вот виде, и кто-то другой, я думаю, Доминин Барьязид, правит сейчас на Замковой Горе. Однако источник моих знаний очень ненадежен.
- Все это правда,- сказала Леди.
- И когда все это случилось?
- В начале лета,- сказала она.- Когда ты совершал объезд Цимроеля. Не знаю, как это было сделано, но однажды ночью, когда я спала, я почувствовала приступ страха, как будто разорвалось сердце планеты, и проснулась, зная, что случилось что-то чудовищное. Я отправила свой разум к тебе, но достичь тебя оказалось невозможно. В том месте, где вы находились, было только молчание. Правда, оно отличалось от молчания, поразившего меня, когда погиб Вориакс, я еще чувствовала твое присутствие, но за пределами досягаемости, как будто за толстым листом стекла. Я сразу же запросила сведения о Коронале, и мои люди ответили, что он в Тил-омоне. Все ли хорошо с ним? - спросила я. Да, сказали они, с ним все хорошо, и он плывет сегодня в Пидруид. Но я никак не могла установить контакта. Впервые за годы я посылала свой разум вперед, в каждую часть мира, но тебя нигде не было. Я была испугана и смущена, Валентин, но могла только искать и ждать, а новости, доходившие до меня, говорили, что Лорд Валентин достиг Пидруида, что он гость в доме мэра города, я видела его через все это расстояние, и его лицо было лицом моего сына. Но разум его был другим, и он был закрыт для меня. Я пыталась отправить послание, но не смогла этого сделать. И наконец я начала понимать.
- Вы знали, где я был?
- Сначала нет. Они почти целиком изменили твой разум. Ночь за ночью посылала я свою душу к Цимроеля пытаясь найти тебя, пренебрегая своими делами здесь, но подмена Коронала дело сложное, и мне казалось, что я чувствую проблески твоей настоящей индивидуальности. Через какое-то время я установила, что ты жив и находишься в северо-западном Цимроеле, но еще не могла достигнуть тебя. Пришлось ждать, пока ты побольше придешь в себя, пока их чары немного ослабнут и твой истинный разум вернется хотя бы частично.
- Он еще далеко не полон, мать.
- Я знаю, но надеюсь, что это можно вылечить.
- Когда вы наконец достигли меня?
Она на мгновение задумалась.
- Это было возле города хайрогов, Дулорна. Тогда я впервые увидела тебя через разум других, которым приснилась правда о тебе. Я коснулась их разумов, очистила и прояснила то, что было в них, и увидела, что твоя душа наложила на них отпечаток, и что они лучше тебя знают, что случилось. Так я кружила вокруг, пока не смогла войти в твой разум. С этого момента к тебе начали возвращаться воспоминания, через тысячи миль я лечила тебя и влекла к себе. Однако это было нелегко. Мир снов, Валентин, это меняющееся место даже для меня, и пытаться контролировать его - все равно, что писать книгу на песке у океана: вода возвращается и стирает почти все, и приходится писать снова и снова. Но наконец-то ты здесь.
- Значит, вы знали, когда я достиг Острова?
- Да, я знала это, чувствовала твою близость.
- И все же позволили мне месяцами перебираться с террасы на террасу!
Она рассмеялась.
- На внешних террасах миллионы паломников. Чувствовать - это одно, а определить положение - другое, гораздо более сложное дело. Кроме того, ты не был готов идти ко мне, а я - принять тебя. Я испытывала тебя, Валентин, наблюдая за тобой издалека, изучая, сколько от твоей души осталось в тебе и есть ли там что-нибудь от Коронала. Прежде чем призвать тебя, я хотела знать все эти вещи.
- И что же осталось во мне от Лорда Валентина?
- Очень много. Гораздо больше, чем могли предполагать твои враги. Их схема была ошибочной, они думали, что зачеркнули тебя, тогда как только расстроили разум.
- Но разве не разумнее для них было просто убить меня, чем пересаживать мою душу в какое-то другое тело?
- Да, разумнее,- ответила Леди,- но они не осмелились. Все-таки ты выбран официально, Валентин, а Барьязиды - суеверные бестии: они рискнут свергнуть Коронала, но не посмеют уничтожить его совсем, боясь, что его дух будет мстить. И это их трусливое колебание разрушит сейчас всю схему.
- Вы думаете, я снова смогу занять свое место? - мягко спросил Валентин.
- А ты сомневаешься в этом?
- Барьязид носит лицо Лорда Валентина, люди принимают его как Коронала, и он контролирует мощь Замковой Горы. У меня же всего дюжина последователей, и никто меня не знает. Если я объявлю себя истинным Короналом, кто поверит мне? И что может помешать Доминину Барьязиду сделать со мной то, что он уже однажды сделал в Тил-омоне?
- У тебя есть поддержка Леди, твоей матери.
- И у вас есть армия?
Леди мягко улыбнулась.
- Нет, у меня нет армии. Но я - Владыка Маджипура, а это уже немало. У меня есть сила справедливости и любви, Валентин, и у меня есть вот это.
Она коснулась серебряного обруча, пересекающего ее лоб.
- С помощью этого вы отправляете свои послания? - спросил Валентин.
- Да. С помощью этого я могу достичь любого разума Маджипура. Мне, правда, не хватает возможностей Барьязида к контролю направления, на что способны их устройства, но я могу передавать, я могу вести, я могу влиять. Ты получишь один из этих обручей перед тем, как покинешь Остров.
- И пойду через Алханроель, отправляя послания любви, пока Доминин Барьязид не спустится с Горы и не уступит мне трон?
Глаза Леди сверкнули гневом, который Валентин уже видел у нее, когда она удаляла из комнаты иерархов.
- Какой толк говорить об этом? - сердито сказала она.
- Мать...