Повернувшись к Асенхарту, он спросил:
- Когда мы достигнем суши?
- Завтра вечером, мой лорд.
- Значит, сегодня ночью мы устроим пиршество и игры. Открыть лучшие вина и раздать всем. А потом будет представление на палубе.
Асенхарт серьезно взглянул на него. Адмирал был аристократом среди хьортов, более гибким, чем большинство из его рода, хотя и с грубой кожей, так характерной для них, имел странную трезвость манер. Леди дарила его величайшим уважением.
- Представление, мой лорд?
- Немного жонглирования,- сказал Валентин.- Мои друзья испытывают ностальгическую потребность снова попрактиковаться в своем искусстве, и нет лучше момента для этого, чем окончание нашего долгого путешествия.
- Конечно,- сказал Асенхарт, покорно кивнув. Однако адмирал явно не одобрял таких поступков на борту своего флагмана.
Залзан Кавол поддержал это предложение. Скандару явно было скучно на борту корабля, и его часто можно было видеть ритмично двигающим своими четырьмя руками - как бы жонглирующим, хотя никаких предметов в них не было. Он лучше, чем кто-либо, приспосабливался к обстоятельствам этого путешествия по землям Маджипура. Год назад Залзан Кавол был принцем в своей профессии, мастером среди мастеров искусства жонглирования, переезжающим из города в город в своем чудесном фургоне. Сейчас все это было позади. Фургон сгорел где-то в лесах Пьюрифайна, двое из пяти братьев лежали мертвые там же, а третий покоился на дне моря. Он больше не отдавал приказов своим служащим, а вынужден был сам повиноваться, и вместо ночных представлений перед восторженно аплодирующей аудиторией, заполнявшей его кошель кронами, блуждал теперь по разным местам с Валентином, выполняя вспомогательную роль. Нерастраченные силы накапливались в Залзане Каволе, что было видно по его лицу и поведению, ведь в прежние дни его характер был груб, он легко давал выход своему гневу, но сейчас он казался подавленным, почти кротким, и Валентин знал, что это признак огромного внутреннего горя. Посланцы Леди нашли Залзана Кавола на террасе Аттестации, на внешнем краю Острова, выполняющим свои лакейские обязанности и блуждающим как лунатик, как будто он смирился с неизбежностью провести остаток жизни, выдергивая сорняки и возводя каменную кладку.
- Можете вы показать номер с факелами и ножами? - спросил его Валентин.
Залзан Кавол мгновенно оживился.
- Конечно. Видите эти кегли? - Он показал на огромные деревянные булавы почти четырех футов длины, стоявшие на стеллаже возле мачты.- Прошлой ночью Эрфон и я практиковались с ними, когда все спали. Если у адмирала не будет возражений, мы используем их сегодня ночью.
- Эти? Как можно жонглировать чем-то таким большим?
- Мой лорд, дайте мне разрешение адмирала, и я покажу вам это!
Всю вторую половину дня труппа репетировала в большом пустом помещении трюма. Они занимались этим впервые после Иллиривойна, однако, используя импровизированный реквизит, который собрали скандары, они быстро вошли в ритм.
Валентин наблюдал за ними, чувствуя, что на душе у него становится все теплее... Слит и Карабелла неистово бросали булавы взад-вперед, Залзан Кавол, Роворн и Эрфон придумали новый сложный обмен предметами, чтобы заполнить брешь, образовавшуюся после смерти трех их братьев. Временами все это напоминало старые добрые времена в Фалкинкипе или Дулорне, когда важно было только участие в фестивале или цирковом представлении, и только требования жизни заставляли их вновь и вновь тренироваться. Эти дни уже не вернуть. Сейчас, когда они ввязались в интригу, связанную с Владыками, никто из них не мог остаться таким, каким был когда-то. Пять обедов с Леди в одной квартире с Короналом увлекли их вперед, к свиданию с Понтифексом, и они уже стали частью истории, даже если кампания Валентина ни к чему не приведет. И все же сейчас они снова жонглировали, словно это было для них всем в жизни.
Потребовалось много дней, чтобы собрать его людей вместе во Внутреннем Храме. Валентин воображал, что Леди или ее иерархам достаточно закрыть глаза и они уже могут достичь любого разума Маджипура, на все было не так-то просто: связь была неточная и ограниченная. Первыми они обнаружили скандаров на внешней террасе. Шанамир достиг Второй Скалы и в своем юношеском простодушии быстро продвигался вперед; Слит, хоть не молодой и не простодушный, тоже ухитрился попасть на Вторую Скалу вместе с Виноркисом, Карабелла следовала сразу за ним, но по ошибке ее сначала искали в другом месте. Найти Куна и Лизамон оказалось не слишком сложно, поскольку они сильно отличались от всех паломников, но трое членов прежней команды Горзвала - Панделон, Кордеин и Тесм - исчезли среди населения Острова, как будто стали невидимками, так что Валентин вынужден был отказаться от них, если они не вернутся в последний момент. Однако труднее всего было найти Аутифона Делиамбра. На Острове было много вроонов, некоторые из них такие же крохотные, как маленький колдун, и все усилия обнаружить его приводили к ошибкам. Когда флот уже был готов к отплытию, Делиамбра еще не нашли, и накануне отправления, когда Валентин буквально разрывался между необходимостью двигаться вперед и нежеланием бросать своего лучшего советника, вроон появился в Нуминоре, не давая никаких объяснений ни где он был, ни как пересек Остров незамеченным. Итак, все пережившие долгую дорогу из Пидруида были в сборе.
Валентин знал, что на Замковой Горе у Лорда Валентина был свой круг близких людей, чьи лица и имена вернулись теперь к нему, принцы, придворные и чиновники, близкие ему с детства. Сейчас, хотя он по-прежнему был предан этим людям, они были ужасно далеки от него, а этот случайный набор компаньонов, найденных за время путешествия, стал для него очень дорог. Он не знал, что будет по возвращении на Замковую Гору и как примирить одну группу с другой.
Но, по крайней мере, в одном вновь обретенная память успокоила его. В Замке его не ждала ни жена, ни любовница, ни невеста, которая могла поспорить с Карабеллой за место рядом с ним. Как принц и молодой Коронал он, слава Дивин, жил беззаботно и без привязанностей. Будет довольно трудно сообщить двору, что возлюбленная Коронала - самая заурядная женщина из равнинного города, бродячий жонглер.
- Валентин! - окликнула его Карабелла, и ее голос вырвал его из задумчивости. Он взглянул на нее, а она хихикнула и бросила ему булаву. Валентин поймал ее, а мгновением позже - вторая булава от Слита, а затем и третья - от Карабеллы. Он рассмеялся и закрутил булавы над головой в старый знакомый узор, а Карабелла хлопнула в ладоши и послала ему еще одну. Было просто здорово жонглировать снова. Лорд Валентин - прекрасный атлет и отличный игрок во многие игры, хотя ему и мешала хромота, полученная во время давней прогулки верхом - жонглировать не мог. Жонглирование было искусством просто Валентина. На борту этого корабля, окруженный ореолом власти, пришедшей к нему после того, как мать вылечила его разум, Валентин чувствовал поддержку своих друзей, которые старались относиться к нему как к старому Валентину из дней, проведенных в Цимроеле. Поэтому ему доставляла особое удовольствие Карабелла, так непочтительно бросившая ему булаву. Ему доставляло удовольствие даже просто перебрасываться булавами, даже когда он ронял их и, остановившись из-за этого, получал удар по голове еще одной, вызывая презрительное фырканье Залзана Кавола.
- Сделайте это сегодня ночью,- сказал скандар,- и вам придется забыть о вине на неделю!
- Не бойтесь,- возразил Валентин.- Я роняю сейчас эти булавы только для практики, и сегодня вечером вы не увидите таких грубых ошибок.
И их действительно не было. Вся корабельная команда собрались на закате на палубе для представления. Асенхарт и его офицеры заняли платформу, откуда открывался отличный вид, но когда адмирал позвал Валентина, предлагая ему почетное место, тот с улыбкой отказался. Это удивило Асенхарта, но выражение его лица при этом не шло ни в какое сравнение с тем, каким оно стало несколькими секундами позже, когда Шанамир, Виноркис и Лизамон Хултин начали колотить в барабаны и трубить в изогнутые трубы и жонглеры принялись весело выскакивать из люка. После начала представления среди них появилась фигура Лорда Валентина, весело швыряющего булавы, тарелки и куски фруктов, как какой-то вульгарный циркач.
2
Если бы адмиралу Асенхарту дали волю, в Стоене по случаю прибытия Валентина состоялось бы грандиозное празднество, по крайней мере, такое же роскошное, как фестиваль в Пидруиде во время визита туда фальшивого Коронала. Однако Валентин, узнав о плане Асенхарта, запретил делать это. Он еще не был готов требовать трон и выдвигать публичные обвинения против того, кто называл себя Лордом Валентином, и не хотел проявления почтения со стороны свободных граждан.
- Пока я не получу поддержку Понтифекса,- строго объяснил Валентин Асенхарту,- я буду жить тихо и собирать силы, не привлекая к себе внимания. Поэтому никаких фестивалей в мою честь.
Вот так получилось, что «Леди Тиин» вошла в этот крупный порт юго-запада Алханроеля относительно незаметно. Семь кораблей эскадры - а корабли Леди были довольно обычны в гавани Стоена, хотя и не в таком большом количестве - вошли в порт без особой помпы и без развевающихся флагов. Портовые чиновники задали всего несколько вопросов: обычно корабли прибывали по делам Леди Острова, которые были вне компетенции клерков.
Чтобы еще усилить это впечатление, Асенхарт в первый же день послал своих людей в район верфей, закупая множество клея, парусины, пряностей, инструментов и тому подобного. Под прикрытием этого Валентин и его друзья сняли жилье в скромном доходном доме.
Стоен был приморским городом, деятельность его жителей и предприятий определялась расположением и наличием великолепной гавани. Город с четырнадцатью миллионами жителей растянулся на сотни миль вдоль края огромного мыса, который отделял Залив Стоен от главной части Внутреннего Моря. Это был не самый близкий к Острову порт материка - им являлся Алайсор, лежащий в тысячах миль к северу, но в это время преобладали такие ветры и течения, что быстрее можно было достичь Стоена, чем пытаться плыть к более близкому Алайсору.