ый железный пояс, казалось, пересекал мир от полюса до полюса, и Валентин был по одну его сторону, а Замковая Гора - по другую. Подойдя ближе, он понял, что стена потрескивает, как будто под напряжением, и от нее идет низкий жужжащий звук, а взглянув на нее вблизи, увидел свое отражение на сверкающем металле, и лицо, которое смотрело на него с этой пугающей стены, было лицом сына Короля Снов.
3
Треймон был городом прославленных деревьев-домов, известных по всему Маджипуру. На второй день после прибытия Валентин отправился взглянуть на них в прибрежный район, к югу от устья Реки Трей.
Нигде, кроме аллювиальной долины Трея, деревья-дома не росли. Они имели короткие крепкие стволы, немного похожие на двикка, хотя и не такие толстые, а их кора имела красивый бледно-зеленый цвет. Из их бочкообразных стволов поднимались крепкие ветви, которые извивались в разных направлениях, подобно пальцам двух рук, сведенных вместе, и веточки перебрасывались с ветки на ветку, прилипая к ним во многих местах и создавая уютную чашеобразную ограду.
Древесный народ Треймона изменял свои жилища по желанию, сдвигая гибкие ветви в виде комнат и коридоров и связывая их, пока естественная прилипчивость коры не делала соединение постоянным. Деревья давали нижние и мягкие листья для салатов, душистые кремовые цветы, пыльца которых вызывала легкую эйфорию, терпкие голубоватые плоды, которые использовались многими способами, и сладкий светлый сок, легко перегоняемый в вино. Каждое дерево жило тысячу или более лет, и хозяева ревниво следили за ними. В долине реки росло десять тысяч деревьев, все они были взрослыми и обитаемыми, и только на самой границе района Валентин заметил несколько тоненьких молодых деревьев.
- Эти,- объяснили ему,- посажены недавно, чтобы заменить погибшие.
- А что делают семьи, когда их дерево гибнет?
- Идут в город,- ответил гид,- в дома, которые мы называем траурными, и живут там, пока не вырастет новое дерево, а этого приходится ждать до двадцати лет. Нас пугает эта перспектива, но такое случается только в одном поколении из десяти.
- А можно ли вырастить эти деревья где-нибудь еще?
- Ни на дюйм за пределами этой территории. Они могут процветать только в нашем климате и только на почве, на которой вы стоите, достигают зрелости. В других местах они живут год или два маленькими уродливыми деревцами.
Повернувшись к Карабелле, Валентин тихо сказал:
- Мы все-таки проведем эксперимент. Меня интересует, нельзя ли сберечь немного этой драгоценной почвы для Сада Лорда Валентина.
Она улыбнулась.
- Маленькое дерево-дом - это место, куда вы можете уйти, когда заботы об управлении станут слишком тяжелы, и сидеть, спрятавшись в его листья, вдыхая запах цветов и срывая плоды... конечно, если сможете сделать такое.
- Однажды так и будет,- сказал Валентин.- И ты будешь сидеть рядом со мной.
Карабелла удивленно взглянула на него:
- Я, мой лорд?
- А если не ты, то кто? Доминин Барьязид? - Он легонько коснулся ее руки.- Неужели ты думаешь, что наше совместное путешествие кончится, когда мы достигнем Замковой Горы?
- Не нужно говорить мне сейчас таких вещей,- сказала она и, обращаясь к гиду, произнесла: - А эти молодые деревья... Как вы ухаживаете за ними? Часто ли их нужно поливать?
От Лабиринта, расположенного в центральной части южного Алханроеля, Треймон отделяли несколько недель на быстроходной парящей платформе. Местность здесь была, в основном, низменной, с жирной красной почвой в долинах рек и тощей серой за их пределами. Поселения встречались здесь довольно редко. Время от времени шли дожди, но вода тут же впитывалась пористой почвой. Погода была теплой, а порой даже гнетуще жаркой. День за днем проходили в мягком монотонном движении. Валентину этот вид путешествия, совершенно лишенного магии таинственного, напоминал месяцы, проведенные в фургоне Залзана Кавола. Тогда каждый день содержал в себе неведомый риск, таившийся за каждым поворотом, возбуждение представлений, остановки в странных городах. А сейчас все делали для него адъютанты. Он снова становился принцем, правда, принцем с весьма скромным имуществом, с сотней последователей, в которых вовсе не был уверен.
На вторую неделю пейзаж вдруг изменился, став грубым и разрушенным, с черными плосковершинными холмами, поднимавшимися из сухой, глубоко изрезанной поверхности. Единственными растениями, которые росли здесь, были маленькие кусты с тонкими извивающимися ветвями с крошечными высокими листьями, а на более высоких склонах - колючие, похожие на канделябры лунные кактусы, призрачно белые, высотой в два человеческих роста. Маленькие длинноногие животные с красным мехом и пухлыми желтыми хвостами быстро шныряли вокруг, исчезая в норах каждый раз, когда платформы подходили слишком близко.
- Это начало Пустыни Лабиринта,- сказал Делиамбр.- Скоро мы увидим каменные города древних.
В своей прежней жизни Валентин приближался к Лабиринту с другой стороны - с северо-запада. Там тоже была пустыня и огромный, разрушенный город призраков Велалисер, но Валентин спускался с Замковой Горы на лодке, минуя все мертвые земли, окружавшие Лабиринт, и строение этой пустынной и запретной зоны было для него новым. Сначала она казалась ему захватывающе странной, особенно на закате, когда безоблачное небо перечеркивали гротескные полосы фиолетового цвета, а опаленная почва приобретала жуткий металлический оттенок. Но через несколько дней простота пейзажа перестала доставлять ему удовольствие и стала беспокоящей и угрожающей. Возможно, что-то в этом пустынном воздухе неблагоприятно действовало на его чувства. Он никогда прежде не видел пустынь, потому что на Цимроеле их не было, да и на богатом водой Алханроеле это было единственное сухое место. Пустыня ассоциировалась у него с Сувраелем, который он довольно часто посещал в своих снах, и он не мог избавиться от странного и непонятного впечатления, что движется вперед на свидание с Королем Снов.
Через некоторое время Делиамбр сказал:
- Вот и руины.
С первого взгляда их было трудно отличить от камней пустыни. Все, что Валентин видел, это темные монолиты, как будто презрительно раскиданные огромной рукой через милю или две. Но постепенно он начал различать их формы: тут был кусок стены, там основание какого-то циклопического дворца, здесь, возможно, алтарь. Все имело огромные размеры, хотя отдельные группы руин, наполовину засыпанные движущимися песками, были невыразительными изолированными грудами камней.
Валентин остановил караван у одной особенно широкой развалины и повел к этому месту исследовательский отряд. Он осторожно коснулся камней, боясь совершить какое- нибудь святотатство. Камень был прохладным, гладким на ощупь, местами покрытым кожистой пленкой желтых лишайников.
- И это работа метаморфов? - спросил Валентин.
Делиамбр пожал плечами.
- Так мы считаем, но никто не знает этого наверняка.
- Я слышал,- вставил адмирал Асенхарт,- что первые поселенцы-люди построили эти города вскоре после Приземления и забросили их в гражданской войне еще до того, как Понтифекс Дворн учредил правительство.
- Конечно, ведь некоторые документы тех времен уцелели,- сказал Делиамбр.
Асенхарт искоса взглянул на вроона.
- Значит, вы другого мнения?
- Я? У меня вообще нет своего мнения о событиях, происшедших четырнадцать тысяч лет назад. Я не так стар, как вы думаете, адмирал.
Иерарх Лоривайд сухо заметила:
- Мне кажется невероятным, что первые, поселенцы стали строить так далеко от моря и возить сюда такие огромные каменные блоки.
- То есть вы тоже думаете, что это города метаморфов? - спросил Валентин.
- Метаморфы - это грубые дикари, которые живут в джунглях и танцуют, чтобы вызвать дождь,- сказал Асенхарт.
Лоривайд, раздраженная вмешательством адмирала, уточнила:
- Думаю, что это вполне вероятно,- а потом добавила, обращаясь к Асенхарту: - Не дикари, адмирал, а скорее беженцы, спустившиеся с высот, которых когда-то достигли.
- Скорее сброшенные с них,- сказала Карабелла.
- Правительство должно организовать изучение этих руин,- сказал Валентин.- Мы должны больше знать о дочеловеческих цивилизациях Маджипура, и, если это город метаморфов, нужно организовать что-нибудь вроде охраны его. Мы...
- Руинам не нужны охранники, кроме тех, что здесь уже есть,- сказал вдруг новый голос.
Валентин удивленно повернулся. Странная фигура появилась из-за монолита - худой, почти бесплотный мужчина шестидесяти или семидесяти лет с горящими, глубоко сидящими глазами и широким, почти беззубым ртом, искривленным в насмешливой улыбке. Он был вооружен длинным узким мечом и одет в странную одежду, целиком сделанную из красного меха пустынных животных. На голове у него была шапка из желтого меха, которую он снял и махнул ею, отвесив глубокий поклон. Когда он выпрямился, его рука легла на головку эфеса меча.
Валентин вежливо сказал:
- И мы перед одним из этих охранников?
- Более, чем одним,- ответил мужчина, и из-за камня неслышно появились восемь или десять мужчин таких же фантастических, угловатых и костистых, как первый, подобно ему одетые в такие же нелепые меховые куртки, шапки и грязные мокасины. У всех были мечи, и все, казалось, были готовы употребить их в дело. Затем появилась вторая группа, материализовавшись как будто из воздуха, а за ней и третья - всего тридцать или сорок человек.
В отряде Валентина было всего одиннадцать, в основном безоружных, а остальные остались на платформах в двухстах ярдах отсюда на главном шоссе. Пока они стояли здесь, обсуждая проблемы древней истории, их окружили.
Вождь сказал:
- По какому праву вы вошли сюда?
Валентин услышал слабое ворчание Лизамон Хултин, заметил воинственную позу Асенхарта и сделал им знак успокоиться.
- Нельзя ли узнать, кто говорит со мной?- спросил он.
- Я - герцог Насцимонте из Ворнек Крег, правитель Западного Пограничья. А вокруг меня вы видите главных дворян моего королевства, присягнувших мне на верность во всех делах.