Валентин представил себе Маджипур, огромный мяч, висящий в космосе, наполовину или даже больше поглощенный Великим Морем. Он видел себя, стоящего на краю Цимроеля, с морем за своей спиной и континентом, простирающимся перед ним, и Внутреннее Море с точкой Острова Сна, а вдали Алханроель с выпуклостью Замковой Горы в нижней его части, и солнце, желтое с коричневато-зеленым оттенком, заливающее яркими лучами пыльный Сувраель и тропики, и луны где-то в стороне от него, а еще дальше звезды и другие миры, с которых пришли скандары, хьорты, лиимены и все остальные, и мир, с которого четырнадцать тысяч лет назад пришел его собственный народ,- Старую Землю - маленький голубой шарик, удивительно крошечный по сравнению с Маджипуром и наполовину забытый в каком- то другом уголке вселенной. Потом он отправился через космос обратно к этому миру, этому континенту, этому городу, этой гостинице, этому двору и этому маленькому участку почвы, на котором стояли его ноги, и сказал Слиту, что готов.
Слит и Карабелла стояли, расслабив руки, держа локти наружу, а предплечья горизонтально. В правой руке у каждого было по мячу. Валентин принял такую же позу.
- Представь, что у тебя в руках поднос с драгоценностями,- сказал Слит.- Если ты шевельнешь плечами или локтями, поднимешь или опустишь руки, драгоценности упадут. Представил? Секрет жонглирования в том, чтобы как можно меньше двигать телом. Пусть двигаются вещи, а ты контролируешь их движение и остаешься неподвижен.
Мяч, который Слит держал, вдруг перелетел из его правой руки в левую, хотя, казалось, он не сделал ни малейшего движения. Карабелла сделала то же самое, и Валентин тоже перебросил мяч из руки в руку, сознавая при этом свои движения.
- Вы слишком много пользуетесь запястьем и локтем,- сказала Карабелла.- Позвольте своей руке внезапно раскрыться, и пусть пальцы отойдут в стороны. Словно вы освобождаете пойманную птицу. Раз! Рука открыта, и птица улетела.
- Вообще не пользоваться запястьем? - спросил Валентин.
- Очень мало и стараться скрывать это. Бросок должен быть ладонью.
Валентин попытался. Короткие, направленные наружу движения предплечья, быстрые движения запястья, толчок из центра руки и центра бытия. Мяч перелетел в его левую руку.
- Верно,- сказал Слит.- Еще раз.
Снова и снова Валентин делал то же самое. Пятнадцать минут трое людей перебрасывали мячи из одной руки в другую. Они посылали их по изящным, неизменным дугам перед своими лицами, не позволяя рукам отклоняться в стороны, чтобы поймать мяч: руки ждали, мячи двигались. Через некоторое время Валентин делал это уже автоматически. Из конюшни вышел Шанамир, изумленно уставился на них, а потом побрел прочь. Валентин не останавливался. Это перебрасывание одного мяча едва ли можно было назвать жонглированием, но это была хорошая тренировка движений, и он всецело отдавался ей.
Потом он вдруг понял, что Слит с Карабеллой прекратили бросать, и только он продолжает работать, как машина.
- А ну! - сказал Слит и бросил ему свежую ягоду, сорванную с лозы. Валентин поймал ее в перерыве между бросками мяча и держал так, будто собирался жонглировать, но Слит знаками показал, чтобы он ее съел. Это была его награда.
Потом Карабелла положила второй мяч в его левую руку и третий в правую.
- Ваши руки больше,- сказала она,- и для вас это будет легко. Смотрите на меня и делайте так же.
Она принялась бросать мяч из одной руки в другую, ловя его тремя пальцами и мячом, который держала в центре каждой ладони. Валентин сделал то же самое. Ловить мяч полной ладонью было труднее, чем пустой, но не очень, и скоро он делал это уже без ошибок.
- А сейчас,- сказал Слит,- переходим к основам искусства. Делаем так...
Один мяч продолжал по-прежнему перелетать по высокой дуге из правой руки в левую, но пока он летел, Слит освобождал для него место, перебрасывая мяч, который держал в левой руке, в правую. Этот маневр казался довольно простым, но когда Валентин попробовал его повторить, мячи столкнулись и разлетелись в стороны. Карабелла, смеясь, подобрала их. Он попытался снова, с тем же самым результатом, и она показала ему, как бросать первый мяч, чтобы он приземлялся на дальней стороне его левой ладони, тогда как другой летел в стороне от этой траектории, переброшенный вправо. Потребовалось несколько попыток, чтобы научиться этому, но даже после этого у Валентина получалось не всегда: его глазам приходилось смотреть в слишком многих направлениях одновременно. Между тем, Слит продолжал менять мячи в руках, а Карабелла тренировала Валентина двойному броску час или около того. Сначала это было скучно, но потом, когда он овладел этим в совершенстве, скука прошла, уступив место гармонии, и он знал, что может бросать мячи целый месяц, не уставая и не роняя их.
Потом Валентин вдруг обнаружил, что Слит жонглирует тремя мячами одновременно.
- Попробуйте,- сказала Карабелла.- Это только КАЖЕТСЯ невозможным.
Валентин тут же перестроился с легкостью, которая удивила его, так же как, наверное, удивила Слита и Карабеллу, потому что она захлопала в ладоши, а он, не сбиваясь с ритма, одобрительно проворчал что-то. Интуитивно Валентин бросал третий мяч, когда второй переходил из его левой руки в правую; он ловил его и тут же бросал, ловил-бросал, ловил-бросал, и всегда один мяч опускался в ожидающую руку, а один ждал броска. Так он продержался три, четыре, пять циклов, прежде чем понял, что сделал, и от удивления ошибся в расчетах, уронив мячи.
- У вас есть талант,- пробормотал Слит.- Явный талант.
Валентина смутило происшедшее, но то, что он уронил мячи, было менее важно, чем то, что он начал жонглировать ими с первой попытки. Он собрал их и начал снова. Слит повернулся к нему лицом и продолжал свое дело, которого так и не прерывал. Подражая позе Слита и его движениям, Валентин начал бросать, уронил два мяча с первой попытки, покраснел, что-то буркнул, извиняясь, начал снова, и на этот раз уже не останавливался. Пять, шесть, семь циклов, десять, а затем он сбился со счета. Его сознание как бы раздвоилось: одна часть отвечала за точные и аккуратные захваты и броски, а другая следила за взлетающими и опускающимися мячами, производя мгновенные расчеты скорости, углов и темпа. Изучающая часть его разума непрерывно передавала данные той половине, которая отвечала за броски и захваты. Время, казалось, разделилось на множество малых отрезков, а мячи как будто замерли на своих местах - один постоянно в воздухе и по одному в каждой руке - и то, что в один момент различные мячи занимали одно и то же положение, казалось непостижимым. Каждый был всеми, и время, казалось, исчезло. Валентин не двигался, не ловил и не бросал, а только следил за полетом, происходившим вне времени и пространства. Сейчас он понял тайну искусства. Он вошел в бесконечность. Его расщепленное сознание вновь соединилось. Он проник во внутреннюю природу движения и понял, что движение было кажущимся, всего лишь ошибкой восприятия. Его руки работали в настоящем, глаза изучали будущее, и все же это было только моментом настоящего.
Пока его душа уносилась к вершинам блаженства, малейшими оттенками своего иного, трансцендентного сознания Валентин ощущал, что он больше не стоит на месте, но как бы движется вперед, магически притягиваемый летающими мячами, которые все больше удаляются от него. Они уходили в глубь двора с каждой серией бросков, и он ощущал их сейчас, как бесконечный, непрерывный континуум, и шел за ними все дальше и дальше, пока не побежал, пошатываясь, через двор. Слит с Карабеллой отошли в сторону, а мячи в конце концов оказались вне пределов его досягаемости, и даже последний отчаянный рывок не достиг цели: мячи разлетелись в трех разных направлениях.
Задыхаясь, Валентин упал на колени и, услышав, как начали смеяться его инструкторы, засмеялся вместе с ними.
- Что произошло? - спросил он наконец.- Я все делал так хорошо, и вдруг... вдруг...
- Мелкие ошибки накапливаются,- сказала Карабелла.- Ваши броски постепенно выводили мячи из правильной плоскости их движения, вам пришлось тянуться вперед, чтобы схватить их, а схватив, вы бросали их все дальше и дальше, и так до тех пор, пока преследовать их стало невозможно. Это случается со всеми начинающими. Не думайте об этом.
- Собирайте мячи,- сказал Слит.- Через четыре дня вы будете жонглировать перед Короналом.
7
Валентин тренировался часами, беря не более трех мячей одновременно, но повторяя это бесконечное количество раз, переходя от скуки к восторгу и снова к скуке так часто, что сама скука становилась восторгом. Его одежда была мокрой от пота, облепляя его, подобно теплому, влажному полотенцу. Он продолжал бросать мячи, даже когда начался один из коротких ливневых дождей Пидруида. Дождь кончился, и вечернее солнце начала закрывать легкая дымка тумана. Он смутно различал фигуры, двигавшиеся по двору: Слит, Карабелла, скандары, Шанамир, какие-то незнакомцы приходили и уходили, но он не обращал на них внимания. Он был пустым сосудом, в который налили это искусство, эту тайну, и он не смел остановиться, боясь потерять это и снова стать пустым.
А затем кто-то подошел к нему, и он вдруг оказался с пустыми руками, поняв, что Слит перехватил мячи один за другим. Еще какое-то время руки Валентина продолжали двигаться, а глаза не могли сфокусироваться ни на чем, кроме плоскости, в которой он бросал мячи.
- Выпейте,- сказала Карабелла, прикладывая стакан к его губам. Это было огненное вино, но он выпил его как воду.- У вас удивительный талант не только координации, но и сосредоточенности. Вы немного испугали нас, Валентин, когда не хотели останавливаться.
- К стардей вы будете лучше нас,- заметил Слит.- Сам Коронал будет аплодировать вам. Что вы сказали, Залзан Кавол?
- Я говорю, что он весь мокрый и нуждается в чистой одежде,- прогремел скандар и дал Слиту несколько монет.- Иди на базар, купи что-нибудь подходящее Для него, пока лавки еще открыты. Карабелла, отведи его к очистителю. Ужин через полчаса.