Наконец левая голова Дондак-Саджамира сказала:
- Зачем вы пришли сюда?
- Чтобы получить аудиенцию у верховных министров Понтифекса.
- Это мало о чем говорит. С каким делом вы пришли к ним?
- Вопрос огромной важности, касающийся государства.
- Да?
- Вы, конечно, понимаете, что я не могу обсуждать его с кем попало.
Дондак-Саджамир бесконечно долго обдумывал этот вопрос, а когда заговорил, то сказал правой головой голосом, более глубоким, чем первый:
- Если я отниму время у верховных министров, мне придется плохо.
- Если препятствия, которые вы создаете для меня, помешают моему делу, вам будет не менее плохо.
- Угроза?
- Вовсе нет. Я могу только сказать, что последствия отказа от информации, которую я несу, будут очень серьезны для всех нас, и, конечно, министров будет мучить мысль, что вы были тем, кто задержал эту информацию.
- Не я один,- сказал су-сухерис.- Есть и второй мажордом, и, выдавая разрешения такого типа, мы должны действовать вместе. Вы еще не говорили с моим коллегой?
- Нет.
- Она безумна. Уже долгие месяцы она обдуманно сторонится сотрудничества со мной.- Сейчас Дондак-Саджамир говорил обеими головами одновременно, и эффект был отвратительный.- Даже если я дам свое согласие, она откажет. Вы никогда не сможете увидеть верховных министров.
- Но это невозможно! Нельзя ли как-то обойти ее?
- Это было бы противозаконно.
- Если она блокирует все законные дела, то...
Су-сухерис казался невозмутимым.
- Это будет на ее ответственности.
- Ну, нет! - сказал Валентин.- Вы разделите ее пополам! Вы не можете просто сказать, что нельзя идти вперед из-за ее нежелания сотрудничать. На карту поставлено само существование правительства!
- Вы так думаете? - спросил Дондак-Саджамир.
Вопрос этот поставил Валентина в тупик. Касался ли он идеи угрозы королевству или же просто равной ответственности за задержку Валентина?
Помолчав, Валентин сказал:
- Что же вы предлагаете мне делать?
- Вернуться домой,- сказал мажордом,- и жить плодотворной жизнью, оставив проблемы правительства тем из нас, кому суждено бороться с ними.
7
Не лучше прошел разговор и с Гитаморн Суул. Второй мажордом был менее высокомерен, чем су-сухерис, но едва ли более него стремился к сотрудничеству.
Это была женщина лет на десять-двенадцать старше Валентина, высокая, темноволосая, и вокруг нее распространялась деловая атмосфера. Она вовсе не казалась безумной. На ее столе в конторе, гораздо более веселой и привлекательной, хотя едва ли большей, чем у Дондак-Саджамира, лежала папка, содержавшая просьбу Валентина. Она постучала по ней пальцами и сказала:
- Знаете, вы не сможете увидеть их.
- А можно узнать почему?
- Потому что их никто не видит.
- Никто?
- Никто снаружи. И ничего нельзя сделать.
- Из-за ваших трений с Дондак-Саджамиром?
Губы Гитаморн Суул презрительно скривились.
- Этот идиот! Но нет... даже если он сделает все, как надо, это еще не значит, что вы дойдете до министров. Они не хотят, чтобы их тревожили. У них и так много дел. Вам известно, что Понтифекс стар и уделяет мало времени правительственным делам, а потому эта ноша ложится на их плечи? Вы понимаете?
- Я ДОЛЖЕН увидеть их,- сказал Валентин.
- Я не могу помочь вам. Их нельзя тревожить даже по самым важным причинам.
- Допустим,- медленно сказал Валентин,- что Коронал был свергнут и его место на Замковой Горе занял узурпатор.
Она сдернула маску и изумленно уставилась на него.
- И об этом вы хотите говорить с ними? Я аннулирую вашу просьбу.- Поднявшись, она сделала рукой быстрый изгоняющий жест.- У нас в Лабиринте уже достаточно сумасшедших, чтобы принимать здесь новых...
- Подождите,- сказал Валентин.
Он вошел в состояние транса, призвал всю силу обруча, отчаянно потянулся к ней своей душой, коснулся ее и захлестнул. В его планы не входило раскрывать себя перед этими чиновниками, но, казалось, не было другого способа заставить ее действовать. Он поддерживал контакт, пока не почувствовал головокружение и усталость, а затем разорвал его и торопливо вернулся к полному сознанию. Она удивленно смотрела на него, ее щеки горели, глаза были дикими, грудь вздымалась от возбуждения. Прошло некоторое время, прежде чем она смогла говорить.
Наконец она сказала:
- Что это был за трюк?
- Это не трюк. Я - сын Леди, и она лично научила меня искусству посланий.
- Лорд Валентин - темноволосый мужчина.
- Он был им, но теперь нет.
- Вы хотите, чтобы я поверила...
- Пожалуйста,- сказал он, вкладывая в это слово всю силу своей души.- Пожалуйста, поверьте мне. Все зависит от моего рассказа о происшедшем Понтифексу.
Но ее подозрительность укоренилась глубоко. Гитаморн Суул не упала на колени и не выразила своего почтения знаком звездного огня, она просто недоумевала, склонная считать его поразительную историю правдой, но в то же время желая, чтобы он рассказывал ее какому-нибудь Другому чиновнику.
- Су-сухерис наложит запрет на все, что я предложу,- сказала она.
- Даже если я покажу ему то, что показал вам?
Она пожала плечами.
- Его упрямство легендарно. Даже ради спасения жизни Понтифекса он не примет ни одного моего совета.
- Но это же безумие!
- Именно так. Вы говорили с ним?
- Да,- сказал Валентин.- Он показался мне недружелюбным и надутым от гордости. Но не сумасшедшим.
- Пообщайтесь с ним побольше,- посоветовала Гитаморн Суул,- прежде чем составить о нем окончательное мнение.
- А что, если мы подделаем его согласие и я войду без его ведома?
Это ее шокировало.
- Вы хотите, чтобы я совершила преступление?
Валентин с трудом взял себя в руки.
- Преступление уже совершено,- сказал он низким ровным голосом.- Я - Коронал Маджипура, свергнутый изменниками, и ваша помощь жизненно важна для моей реставрации. Почему бы не отбросить все эти пустяковые правила? У меня есть власть простить вас за такое нарушение.- Он наклонился к ней.- Время уходит, на Замковой Горе живет узурпатор, а я мечусь взад-вперед между подчиненными Понтифекса вместо того, чтобы вести через Алханроель освободительную армию. Дайте мне свое согласие и позвольте идти своим путем, а когда все станет на свои места, вы будете вознаграждены.
Ее глаза смотрели холодно и упрямо.
- Ваша история во многом зависит от моей веры. Что если все это ложь? Что если вы куплены Дондак-Саджамиром?
Валентин застонал.
- Я умоляю вас...
- Это вполне возможно. Что если это ловушка? Вы, ваша фантастическая история, что-то вроде гипноза - все для того, чтобы уничтожить меня, оставив су-сухериса одного, дав ему высшую власть, о которой он так давно мечтает...
- Я клянусь своей матерью Леди, что не лгу вам.
- Настоящий преступник может поклясться чьей угодно матерью. И что с того?
Валентин заколебался, потом дерзко устремился вперед, схватил Гитаморн Суул за руку и заглянул ей в глаза.
То, что он делал, было неприятно ему, но таким же неприятным было все, что делали с ним эти бюрократы. Пришло время для небольшого бесстыдства, или он никогда не выберется отсюда.
Глядя на нее в упор, он сказал:
- Даже если я куплен Дондак-Саджамиром, я никогда не предам такую красивую женщину, как вы.
Она презрительно посмотрела на него, но румянец снова заиграл на ее щеках.
А Валентин продолжал:
- Поверьте мне. Я - Лорд Валентин, и после моего возвращения вы станете героем. Я знаю, чего вы хотите больше всего на свете, и вы получите это, когда я вновь обрету Замок.
- Вы знаете это?
- Да,- мягко прошептал он, поглаживая ее руки, которые теперь безвольно лежали в его ладонях.- Иметь полную власть над внутренним Лабиринтом, разве не так? Быть единственным мажордомом?
Она кивнула, как будто во сне.
- Это будет сделано,- сказал он.- Объединитесь со мной, и Дондак-Саджамир будет лишен своего поста за то, что создавал препятствия для меня. Вы сделаете это? Поможете мне добраться до верховных министров?
- Это будет... трудно...
- Но это можно сделать! Все можно сделать! И когда я снова стану Короналом, су-сухерис потеряет свой пост! Я обещаю вам это!
- Поклянитесь!
- Клянусь,- страстно сказал Валентин, чувствуя себя грязным и развратным.- Я клянусь именем своей матери, всем, что есть святого. Вы согласны?
- Согласна,- сказала она, еще слегка колеблясь.- Но как это будет сделано? Вам нужны две подписи на пропуске, и если на нем будет моя, он откажется поставить свою.
- Выпишите для меня пропуск и подпишите его. Я пойду с ним к су-сухерису и постараюсь убедить его поставить вторую подпись.
- Этого он не сделает.
- Позвольте мне попробовать. Я могу хорошо убеждать. Если я получу его подпись, то смогу войти во внутренний Лабиринт и добиться своего. Когда я выйду обратно, у меня будет власть Коронала, и, обещаю вам, Дондак-Саджамир будет снят со своего поста.
- Но как вы получите его подпись? Он откладывает подписание документов на месяцы!
- Предоставьте это мне,- сказал Валентин.
Она взяла со стола темно-зеленый кубик из гладкого блестящего материала и ненадолго сунула его в машину, которая выбросила его уже ярко-желтым, как будто раскаленным. Когда она повернула его, поверхность кубика засверкала ярче.
- Вот, это ваш пропуск. Но предупреждаю, что без второй подписи он ничего не стоит.
- Я получу ее,- сказал Валентин и вернулся к Дондак-Саджамиру. Су-сухерис был недоволен, увидев его снова, но Валентин был настойчив.
- Я понял теперь вашу ненависть к Гитаморн Суул,- сказал он.
Дондак-Саджамир холодно улыбнулся.
- Разве она не ненавистна? Полагаю, она отказала в вашей просьбе?
- О, нет,- ответил Валентин, вынимая из-под плаща кубик и ставя его перед мажордомом.- Она дала его мне, зная, что вы откажете и ее разрешение не будет ничего стоить. Но был другой отказ, который глубоко задел меня.