- Элидат занимается этим. Кто знает, какой вред нанес им Барьязид. Но я верю в Элидата.- Валентин взглянул на внутренний дворец, возвышавшийся перед ним, и прищурился, будто мог таким образом заглянуть за мощные каменные стены, скрывающие испуганное, бесстыдное существо.
- Этот холод доставляет мне огромное горе, Тунигорн,- мрачно сказал он.- Но исправление положения в руках Дивин... и Элидата. Идем посмотрим, можно ли вытащить это насекомое из его гнезда.
14
Близилась минута окончательного расчета с Доминином Барьязидом. Валентин двигался быстро, вперед и вверх, через знакомые места.
Это сводчатое здание было архивом Лорда Престимиона, где этот великий Коронал собирал музей истории Маджипура. Валентин улыбнулся при мысли, что его жонглерскую булаву положат рядом с мечом Лорда Стиамота и расшитой драгоценностями накидкой Лорда Конфалума. Вон там устремилась ввысь стройная и, на первый взгляд, хрупкая караульная башня, построенная Лордом Ариоком, довольно странная конструкция, возможно, предвещавшая странности, совершенные Ариоком, когда он стал Понтифексом. Этот двойной атриум с приподнятым бассейном в центре был часовней Лорда Кинникена, примыкавшей к прелестному, выложенному белым кафелем залу, являвшемуся резиденцией Леди, когда она приходила навестить своего сына. А та покатая стеклянная крыша, сверкавшая в свете звезд, была домом- садом Лорда Конфалума, заветным личным местом этого обожавшего помпезность монарха, местом, где собирались растения со всех концов Маджипура. Валентин молил небо, чтобы они выжили в эту морозную ночь, ибо страстно желал добавить к ним чудеса, встреченные в лесах Цимроеля и на берегах Стоензара.
Все выше и выше шли они по лабиринту залов, лестниц, галерей, туннелей и пристроек. Вперед и вперед...
- Мы умрем не от холода, а от старости, прежде чем доберемся до Барьязида! - проворчал Валентин.
- Уже недолго, мой лорд,- сказал Шанамир.
- Но недостаточно скоро, чтобы угодить мне.
- Как вы накажете его, мой лорд?
Валентин быстро взглянул на мальчика.
- Накажу? Как можно наказать за то, что он сделал? Выпороть? Три дня кормить корками стаджи? Точно так же можно наказать Стейм за то, что он бросил нас на камни.
Шанамир удивился.
- Значит, никакого наказания?
- В твоем понимании наказания - нет.
- Лишить его возможности творить зло?
- И не это,- сказал Валентин.- Сначала нужно схватить его, а уж потом говорить о том, что с ним делать.
Еще через полчаса, которые показались вечностью, Валентин стоял перед центром Замка - королевскими покоями,- хоть и не самыми старыми, зато самыми священными его постройками... У первых Короналов здесь были правительственные залы, но каждому из них хотелось сделать что-нибудь, чтобы превзойти великих правителей прошедших тысячелетий, и сейчас это было величественное строение, стоявшее особняком от прочих строений Замка. В этих роскошных Залах с высокими сводами проходили высшие государственные церемонии, но сейчас за массивными древними дверями, закрытыми на тяжелые засовы огромных размеров, скрывался один-единственный жалкий человечек.
- Ядовитый газ,- сказала Лизамон Хултин.- Закачать через стену один баллон газа, и он достанет его, где бы он ни был.
Залзан Кавол согласно кивнул.
- Да, да! Смотрите, в эту трещину пройдет тонкая трубка, а газ можно взять тот, каким пользуются в Пилиплоке, чтобы убить рыбу.
- Нет,- сказал Валентин.- Мы должны взять его живым.
- А можно ли это сделать, мой лорд? - спросила Карабелла.
- Мы можем выломать дверь,- громыхнул Залзан Кавол.
- Ломать дверь, которую делали тридцать лет, чтобы извлечь одного спрятавшегося мерзавца? - сказал Тунигорн.- Мой лорд, этот разговор о ядовитом газе не так глуп. Мы можем не теряя времени...
- Не нужно уподобляться варварам,- сказал Валентин. Он взял Слита и Карабеллу за руки и поднял их.- Вы - жонглеры с ловкими пальцами. Не пытались ли вы использовать их для других целей?
- Вскрывать замки, мой лорд? - спросил Слит.
- И для этого тоже. Есть много входов в эти помещения и, возможно, не все закрыты на засовы. Идите попробуйте найти путь через эту преграду. А я пока поищу другой путь.
Он подошел к огромной золоченой двери, которая была в два раза выше самого высокого из скандаров и от подножия до вершины покрыта барельефами из правления Лорда Престимиона и его знаменитого предшественника Лорда Конфалума, положил ладонь на тяжелую бронзовую ручку, как будто намеревался открыть дверь простым усилием воли.
Довольно долго Валентин стоял так, отбросив все мысли о происходящем вокруг. Он пытался достичь тихого места в центре своей души, но мешала вдруг возникшая помеха: разум его внезапно захлестнула волна ненависти к Доминину Барьязиду.
За этой огромной дверью находился человек, сбросивший его с трона, пославший бродяжить по планете и безрассудно и незаконно правивший от его имени. Но хуже всего - чудовищно и непростительно - было то, что он решил уничтожить миллиард невинных и ничего не подозревающих людей.
За это Валентин ненавидел и хотел уничтожить Доминина Барьязида.
Пока он стоял так, цепляясь за ручку двери, перед его мысленным взором возникали страшные картины. Он видел Доминина Барьязида, с которого живьем сдирали кожу, покрытого коркой засохшей крови и кричащего так, что было слышно даже в Пидруиде. Он видел Доминина Барьязида, пригвожденного стрелами к дереву. Он видел Доминина Барьязида, побиваемого градом камней. Он видел...
Валентин содрогнулся от силы своего гнева.
Однако в цивилизованном обществе никто не должен живьем сдирать со своего врага кожу, даже если этот враг - Доминин Барьязид. Как, подумал Валентин, могу я требовать права управлять миром, если не могу справиться со своими эмоциями? Он знал, что до тех пор, пока гнев туманит его разум, он так же неспособен управлять страной, как и Доминин Барьязид. Нужно побороть это чувство. Этот шум в висках, этот бег крови, это дикое желание мести - все нужно изгнать прочь, прежде чем идти к Доминину Барьязиду.
И Валентин боролся с собой. Он приказал напрягшимся мышцам спины и плеч расслабиться, наполнил легкие чистым холодным воздухом и постепенно изгонял напряжение из своего тела. Дотянувшись до своей души, так внезапно вспыхнувшей ослепительным пламенем мести, он очистил ее от зла, а затем двинулся к ее центру, пока не почувствовал, что он один во всем Замке, если не считать Доминина Барьязида где-то по ту сторону двери. Только они двое и преграда между ними. Валентин знал, что справиться с собой - это меньше полдела, главное было еще впереди.
Поддавшись воле серебряного обруча своей матери, Леди, он погрузился в состояние транса и всей силой разума устремился к своему врагу.
Однако то, что он послал ему, не было сном о мести и наказании. Это было бы слишком очевидно, слишком дешево, слишком легко. Он послал мягкий сон, сон любви, дружбы и печали о том, что произошло. Доминина Барьязида такое послание могло только изумить. Валентин показал ему блестящий город удовольствий - Верхний Морпин - и их двоих, идущих рядом по Улице Облаков, любезно беседующих, улыбающихся, обсуждающих то, что разделяло их, и пытающихся разрешить все вопросы. Это был рискованный способ начинать переговоры, ибо он мог вызвать смех и презрение, если Доминин Барьязид не поймет мотивы Валентина. Это был сон, поглощавший душевные силы, ибо наивно было думать, что Доминин Барьязид поддастся уговорам. Валентин не знал, найдет ли он в себе любовь к этому человеку, причинившему так много зла, но все же попытался.
Когда все было сделано, он ухватился за ручку двери, чтобы собраться с силами, и стал ждать какого-нибудь знака изнутри.
Совершенно неожиданно оттуда пришло послание: мощный взрыв жизненной энергии, поразительный и всепоглощающий, вырвавшийся из королевских покоев, подобно бешеному ветру Сувраеля. Валентин почувствовал иссушающую вспышку насмешливого отказа Доминина Барьязида. Он не хотел любви и дружбы и посылал неповиновение, ненависть, гнев, презрение и объявление вечной войны.
Удар был мощный. Валентин никак не мог понять, как получилось, что Барьязид способен отправлять послания. Несомненно, это была какая-то машина его отца, какое-то колдовство Короля Снов. Этого и следовало ожидать.
Когда послание кончилось, он отправил другой сон, настолько же легкий и доверчивый, насколько враждебен был сон Доминина Барьязида. Это был сон всеобщего прощения. Он показал ему гавань, флот кораблей с Сувраеля, ожидающий возвращения своего господина, и даже торжественное шествие. Валентин и Барьязид ехали вместе на колеснице, приближаясь к берегу для церемонии отплытия, а затем вместе стояли на набережной и, улыбаясь, прощались друг с другом,- два врага, воевавших между собой, а сейчас мило беседующих.
От Доминина Барьязида пришел ответный сон о смерти и разрушении, о ненависти, отвращении и презрении.
Валентин потряс головой, пытаясь очистить ее от этой ядовитой мерзости, в третий раз собрался с силами и отправил еще одно послание своему врагу. Он по-прежнему не мог опуститься до уровня Барьязида, по-прежнему надеялся пронять его своим теплом и добротой, хотя любой другой сказал бы, что глупо было даже пытаться. Опустив голову, Валентин сосредоточился на серебряном обруче.
- Мой лорд? - Женский голос нарушил его сосредоточенность, когда он уже почти погрузился в транс.
Помеха была раздражающей и болезненной. Валентин резко повернулся в таком неожиданном для него гневе, что не сразу узнал Карабеллу, а та испуганно отпрянула назад.
- Мой лорд,- сказала она тонким голосом,- я не знала...
Он наконец взял себя в руки.
- В чем дело?
- Мы... мы нашли способ открыть дверь.
Валентин закрыл глаза, чувствуя, как его напряженное тело расслабляется. Улыбнувшись, он привлек ее к себе, а потом сказал:
- Веди меня туда!
Карабелла повела его по коридорам, завешанным древними портьерами и толстыми коврами. Она двигалась с уверенностью, неожиданной для человека, никогда прежде не бывавшего