Но разве могла Маргарет заменить Брэдена?
— Может, вам принести завтрак в постель, ваша светлость? — спросила Маргарет с затаенной надеждой.
Касси вздохнула. Она знала, что служанку очень тревожит отсутствие у нее аппетита и ее бессонница. Эта пожилая женщина хлопотала над ней, как мать, Касси уже четырнадцать лет не знала такой заботы. Она была и рада этой трогательной опеке, и смущалась ее.
— Не нужно, Маргарет. Я подумала, что было бы неплохо сегодня спуститься к завтраку.
В этом поступке уже был смысл, потому что широкая улыбка разлилась морщинками радости по лицу пожилой женщины.
— Отличная мысль! Вам надо выйти на люди, провести хоть немного времени с мужем… — она осеклась, заметив, как потухло лицо Касси. Маргарет, как никто другой, знала о том, что происходит между молодыми супругами. Пусть девушка и не делилась с ней своей печалью, чувства ее и огорчения были перед Маргарет, как на ладони, и то, что герцог не навещает Касси в ее спальне, не было для нее секретом. Она иногда едва сдерживалась, чтобы не высказать его светлости, что негоже так обходиться с молодой женой, но вовремя прикусывала язык, отчасти понимая, что не ее ума это дело, отчасти чувствуя, что не все тут так просто, как кажется на первый взгляд. Все, что творилось неладного между господами, только они сами и могли поправить.
Получасом позже, умытая и наряженная, Касси спускалась в парадную столовую Шербурга. В дверях она остановилась, в очередной раз почувствовав холодок между лопаток от величины и величественности этого зала. Старинные, явно очень дорогие скульптуры выглядывали из-за колонн, которые вздымались к высокому, золоченому потолку и хрустальным люстрам. А в дальнем конце в беломраморном камине шевелились языки горячего пламени, рассыпая золотые отблески. Взгляд Касси упал на массивный и широкий резной стол красного дерева и на стулья, добротные и внушающие почтение. Подобострастные лакеи бегали вокруг стола, подавая пышущие жаром и источающие чудесный аромат блюда лорду Сирилу Шеффилду, сосредоточенно поглощавшему свой завтрак, и его светлости, герцогу Шербургскому, восседающему во главе стола, спрятавшись за свежим номером «Тайме».
Завидев входящую Касси, Сирил встал из-за стола, в удивлении подняв темные брови.
— Доброе утро, Кассандра, — произнес он. — Счастлив видеть, что вы решили разделить с нами трапезу.
Касси улыбнулась:
— Доброе утро, Сирил. Я решила, что пора наконец справиться со своей ленью и вставать в разумный час.
Брэден неторопливо сложил газету и также поднялся.
— Доброе утро, Брэден, — мягко сказала Касси. И вновь она увидела, как растерянность и горечь мелькнули в его глазах, тут же растаявшие в обычной непроницательности.
— Доброе утро, Касси. — Он не мог скрыть радости при ее появлении, выдав свои чувства легкой, едва заметной дрожью в голосе. Нет, ничего не изменилось с того знаменательного дня у ручья, ему не удалось ни отказаться от принятого однажды решения, ни избавиться от пыла души.
Он видел ее мягкий, вопросительный взгляд с дальнего конца стола, и неожиданно для себя вдруг почувствовал, что его охватывает гнев. Чего она добивается от него? Черт возьми, она не малое дитя. Не может же она не понимать, что она делает с ним.
До злополучного пикника Брэден считал, что только его порочная сущность в ответе за муки неудовлетворенной страсти, и только ее обвинял, когда не мог сдержать себя. Но тот день все перевернул в его душе. Там, у ручья, он понял, что никогда до этого истинная страсть не посещала его сердце, и там же, к вящему своему удивлению, почувствовал, что Касси откликается на его порыв с равным нетерпением. Он ласкал ее, и в ее глазах не было и тени страха и отвращения. Она просила его — какое там! — она требовала продолжать. Конечно, не словами, но ее стоны, ее движения, отклик ее тела красноречиво говорили за нее. Он чувствовал эту мольбу, теряя рассудок, он упивался ею. Никогда еще ни одна из женщин не влекла его к себе так беззаветно, безрассудно и отчаянно. Он как школьник, незадумываясь о последствиях, ринулся напролом, очертя голову, ощущая лишь крайнюю нужду освободиться в глубине ее тела, обманываясь ее опьяняющим восторгом.
И вдруг она отстраняется от него. Почему? Она испугалась тебя, ответила ему его совесть. Ты последний подлец, если позволяешь себе гневаться, когда твой удел — винить себя и раскаиваться. Он уперся руками в колени, прислушиваясь к беседе Касси и Сирила. Маленькими ложечками они деликатно поедали яйца всмятку и были добродушны и дружелюбны.
Красота ее губительна. Она источник желаний. Тело ее без изъяна. И он, как зеленый юнец, трепещет при одном воспоминании о ее прелестях. Только малую толику этого жемчужного эля впил в себя его воспламененный взгляд, лишь пригоршню драгоценностей зачерпнули его ладони. Главный клад остался в таинственных недрах, манящий и непостижимый.
Господи, как он хочет ее. Он поглощен только этим, он не в состоянии трезво рассуждать. И это бесит его.
Но мало того, признаться честно, ему нужно, чтобы и она возжелала его, чтобы сама бросилась в его объятия, слилась с ним в экстазе и поселилась в его сердце. Он понял это, и это потрясло его. А пока ему остается лишь ждать и гадать, какое из чувств Касси возьмет верх — страх или желание.
— Брэден, вы сегодня уезжаете из Шербурга? — спросила Касси, повернув к нему глаза цвета утреннего моря.
Брэден сложил газету и положил ее рядом с тарелкой.
— Да, в самом деле, мне нужно предупредить Чарлза сделать некоторые приготовления. Поутру мы планируем отправиться в Лондон.
— Зачем? — Подумай Касси хоть минуту, она не стала бы задавать такого глупого вопроса. От Чарлза она слышала, что на этой неделе в Таттерселе будет проводиться аукцион.
Брэден заметил разочарование Касси, и у него потеплело на душе.
— Мы с Чарлзом обязательно должны быть там, а кроме того, мне нужно провести переговоры с членами жокей-клуба. Мы думаем купить несколько земельных участков в Ньюмаркете. — Он улыбнулся подробности собственных объяснений. — Это лишь на несколько дней, ma petite. К концу недели я уже буду дома.
Касси кивнула, негодуя на свою несдержанность. Она чуть не попросила его остаться! Она приосанилась и ответила:
— О да, конечно. Я все прекрасно понимаю. Со мной все будет в полном порядке.
Сирил откашлялся, напоминая о своем присутствии. Ему явно хотелось разрядить обстановку.
— Я возьму на себя заботу о Кассандре, пока тебя не будет, — заверил он племянника.
— Я был уверен в твоей отзывчивости. — Брэден допил остывший чай и встал из-за стола. — Я с легким сердцем могу покинуть этот дом на несколько дней.
— Вы найдете возможность повидаться со мной до вашего отъезда? — На этот раз Касси удалось выдержать ровный тон.
— Я обязательно увижусь с вами вечером перед сном, — и вышел из комнаты.
Касси вспыхнула. Сирил должен быть слепым и глухим, чтобы не сообразить, что они живут раздельно, не так, как пристало мужу и жене.
Но если он и сообразил, то не подал виду, спокойно продолжил завтрак и милую беседу.
— Кстати, как вам нравятся уроки верховой езды? Касси удивленно посмотрела на него:
— Я не знала, что вы осведомлены о моих занятиях с Чарлзом.
Он улыбнулся, тщательно промокая рот льняной салфеткой.
— Я видел вас вместе вчера. Вы произвели на меня впечатление своими успехами. Не вы ли мне говорили, что совсем не умеете ездить верхом?
Касси проницательно посмотрела на него.
— Все правильно, я так говорила. И Чарлз учит меня держаться в седле. Кроме того, лошади в Шербурге просто великолепны.
— Что есть то есть, — согласился с ней Сирил, — И я уверен, что Брэдена очень тронет ваше внимание к выездке. Его лошади очень много значат для него.
— Я знаю. — Она улыбнулась. — И мне понятно почему. Они умеют любить, они отзывчивые и ласковые.
Сирил оценивающе склонил голову набок.
— Но они бывают и гордыми, и порывистыми, особенно если наездник неопытный. Прошу вас, будьте осторожнее. Я не хочу, чтобы вы расшиблись.
Касси оттолкнулась спиной от стула и встала.
— Спасибо вам, Сирил, — с теплотой в голосе ответила она ему, — я тронута вашим беспокойством. Обещаю, я буду очень осторожна, особенно на крутых поворотах.
Он засмеялся.
— Вот и хорошо. А теперь бегите, вам пора переодеться для урока. У нас еще будет много времени, чтобы потешить себя приятной беседой. Ведь Брэден поручил мне не давать вам скучать.
Он проводил ее взглядом и порадовался тому, что услышал. Принимая во внимание то, как складываются отношения между племянником и его женой, он с легкостью справится со своей задачей.
Касси бросилась на кровать. Глаза ее были полны слез. Ну сколько могут продолжаться эти бессонные ночи? Она вымотана до предела, ее телу нужен отдых, но беспокойство, бесконечные переживания и тревоги не дают ей уснуть.
Через закрытую дверь, которая разделяла их с Брэденом спальни, она слышала, как он глубоким, бархатистым баритоном отдает Хардингу последние распоряжения. Вспомнив, что Брэден оставляет Шербург, Касси почувствовала бесконечное одиночество. Она уже не владеет собой, она привязалась к этому человеку, как ни к кому и никогда до этого. Чтобы жить, ей уже просто необходимы его нежность, его прикосновения. Это приводило ее в смятение.
Ей невольно вспомнился их пикник. Она была в его объятиях, она позволяла ему ласкать себя, становилась податливой, молила его не останавливаться, изнемогая в мучительном самоотречении. Зная себя, зная то, что ей пришлось пережить, как могла она позволить кому бы то ни было получить над собой такую власть?
Касси крепко зажмурилась. Обратной дороги нет. Она любит мужа, и пусть рушится небо и мир проваливается в тартарары, она связана с ним навек и не отступит от своего решения: она добьется его любви.
Но ведь он завтра уезжает, подумала Касси, съежилась, и задрожала. Похоже, она заболевала одиночеством, словно простудой.