Замок мечты. Незваный гость — страница 2 из 3

Глава седьмая

Мистер Слэттери-старший умер весной. Умер именно так, как ему и хотелось бы: сидя на складном рыбацком стуле, прислонившись спиной к дереву. Должно быть, многие, проходившие мимо него в тот день, думали, что он спит. На заупокойной мессе мисс Парселл стояла так, словно ей в спину вставили шомпол. Шляпку винного цвета на этот раз заменила точно такая же черная, а суровое лицо экономки было еще более строгим, чем обычно.

Фергусу было жаль ее до боли.

Она годами заботилась о старике, распекала его и командовала. В свою очередь, мистер Слэттери относился к ней с боязливым уважением. В чем она найдет утешение? Фергус быстро заверил ее, что не хочет никаких изменений.

- Но что будет, когда я состарюсь, а вы женитесь, мастер Фергус?

- Вряд ли я когда-нибудь женюсь. Мне уже под тридцать. А даже если это случится, моя жена будет счастлива, что у нее есть вы и я. - Фергус не стал говорить, что мисс Парселл уже состарилась.

Единственная сестра Фергуса Розмари была замужем и жила в Манчестере. Она приехала на похороны, но брат и сестра вели себя как незнакомцы. Розмари была старше на десять лет; Фергус считал ее упрямой и нетерпеливой. Когда ему было лет шесть-семь, в доме часто ссорились, а потом Розмари уехала. Конечно, позже произошло примирение, но только для виду. Письма на Рождество и поздравительные открытки к дням рождения. Ни посещений, ни разговоров по телефону. С младшим братом Розмари не ссорилась, но Фергус не ждал ее приезда. Она прибыла без сыновей и мужа Джеймса. Во время подготовки похорон о семье Розмари не было сказано ни слова. На сестре был изысканный траур. Она закурила, как только вышла из церкви.

Мисс Парселл, которая была свидетельницей отъезда Розмари, ненавидела ее и с трудом скрывала это.

- Приехала за деньгами! - прошипела экономка Фергусу, но он только улыбнулся в ответ. Денег было очень мало; он уже прочитал отцовское завещание. Небольшая сумма, завещанная мисс Парселл, пара сотен фунтов церкви на заупокойные службы и маленький страховой полис, проценты от которого следовало переводить манчестерским внукам. Самой Розмари не причиталось ничего. Она тоже знала это. Контора и дом отходили Фергусу. К завещанию была приложена трогательная записка с благодарностью Фергусу, вернувшемуся в Маунтферн, чтобы продолжить семейный бизнес. Фергус смахнул слезу; он не знал, что для отца это было так важно. Розмари сидела и пила с ним виски; беседа получилась не из легких. Фергус, чувствовавший, что они видятся в последний раз, решил ради них обоих соблюдать учтивость и обойтись без взаимных упреков.

- Наверное, странно возвращаться домой? - спросил он.

Розмари пожала плечами.

- Это не мой дом. И никогда им не был.

Фергус подавил досаду.

- Да, я забыл. Но люди были рады снова увидеть тебя.

- Ты так думаешь? Да здесь давно забыли о моем существовании. Почти все маунтфернцы - настоящие неотесанные деревенщины.

- И все же они считают тебя своей.

- А тебя?

- О, я самая большая деревенщина на свете. Скоро буду сидеть в качалке и рассказывать о минувших днях. - Он улыбнулся сестре, ожидая ответной улыбки.

Но Розмари нахмурилась.

- Фергус, ты действительно стареешь. Это факт. Ходишь маленькими шажками, словно на тебе шлепанцы…

Молодой человек перестал улыбаться, но решил продолжить игру.

- О боже, наверное, мне нужно последить за собой. - Он сделал несколько гигантских шагов по комнате. - Так лучше? - Фергус взял ее опустевший стакан и пошел на другой конец комнаты, подражая походке бабушки. Это сделало свое дело. Розмари невольно рассмеялась.

- Фергус, ты слишком умен для этой дыры. Здесь тебя ждет тупик. Бросай все и переезжай в Дублин. Иначе будет слишком поздно. Ты либо отупеешь, либо сопьешься, либо с тобой случится то и другое сразу.

Фергус не стал говорить, что она выпила уже три порции виски, а он еще не закончил первую.

- А что хорошего я нашел бы… например, в Манчестере? - не без сарказма спросил он.

- Познакомился бы с нормальными людьми, а не с буфетчиками, пекарями и изготовителями свеч. Нашел бы себе подходящую женщину. А то живешь здесь как евнух.

- Так обо мне говорят? - На сей раз Фергус разозлился. Но громких скандалов в этом доме больше не будет. История не повторяется.

- Сама вижу. - Глаза Розмари были слишком блестящими, пряди развившихся волос падали на шею. - Ничего другого тебе не остается. Только смотреть бараньим взглядом на эту женщину из пивной, которая печатает у тебя на машинке.

- Розмари, подожди минутку, ладно? Я схожу за водой, - сказал он.

Фергус пошел на кухню и стал из-под крана наполнять кувшин, стиснув его обеими руками так, что побелели костяшки. Как она смеет так говорить о Кейт? Дать бы ей по дурацкой пьяной башке! Ладно, терпеть осталось недолго. Всего несколько часов. Они еще немного поговорят, лягут спать, а утром он накормит ее завтраком, отвезет в ближайший город и посадит на поезд. Фергус хотел подарить сестре оставшийся от матери старинный столик для рукоделия эпохи королевы Виктории, но теперь черта с два. Слишком жирно с нее. Тем более что Розмари вряд ли занимается рукоделием. Нужно во что бы то ни стало сохранить мир; это будет свидетельством не слабости, а силы. Фергус вернулся с улыбкой.

- Извини, пришлось подождать, пока не пойдет холодная. Так на чем мы остановились? Ах, да: я смотрю бараньим взглядом на Кейт Райан. А на кого я мог бы смотреть тем же взглядом в Манчестере?

- Я не предлагала тебе перебраться в Манчестер, - тут же насупилась сестра.

- И все же в один прекрасный день я туда приеду. Не работать, а в гости. Буду рад повидать племянников. Наверное, мальчики уже закончили школу. Расскажи мне о них.

Он сел в кресло и деланно улыбнулся, скрывая гнев.

- Они уехали, - проворчала Розмари.

- Не может быть! Ведь Хью всего шестнадцать.

- Упрямые, нетерпеливые, ни ума, ни образования… - Она уставилась в камин.

- А что об этом говорит Джеймс?

- В последнее время он вообще почти не говорит. Предпочитает молчать.

Розмари продолжала смотреть в огонь.

Фергус налил еще по одной и сменил тему. Предложил Розмари взять на память серебряный портсигар. Сестра неловко взяла его и поцеловала Фергуса в щеку, словно отбывая повинность.

- Фергус, ты не такой уж плохой, хотя изрядный балбес, - проворчала она. На выражение большей любви и похвалы рассчитывать не приходилось.

Фергус долго не мог уснуть и думал о бараньем взгляде. Почему взгляд, которым один баран смотрит на другого, во всем мире считают глупым?

Эдди Райан спросил викария мистера Уильямса, может ли он стать протестантом и вступить в лоно ирландской протестантской церкви. Мистер Уильямс серьезно выслушал его и сказал, что это очень важный шаг. Наверное, его нужно как следует обдумать и обсудить с католическим священником и родителями. Мистер Уильямс был добрым человеком и ни словом не упомянул о последнем подвиге Эдди. Мальчик сломал створку исповедальни. Если верить канонику Морану и отцу Хогану, такого не случалось во всем христианском мире со времен основания церкви. Эдди объяснил, что тогда в церкви никого не было; ему захотелось понять, что чувствует священник, когда отодвигает створки и выслушивает кающихся. Он слегка увлекся и двигал створки туда и сюда, пока одна из них не отлетела.

Пришлось вызвать Джимбо Дойла. Все было очень серьезно. Каноник Моран не верил своим ушам. Как можно было сказать, что храм пуст? Разве Господь Бог не следил за тем, как Эдди Райан оскверняет церковную собственность и ломает скинию, в которой осуществляется священное таинство?

- Что не доделал Кромвель, то завершил Эдди Райан, - твердил отец Хоган и делал вид, что при приближении Эдди к церкви испытывает ужас.

Мальчику оставалось только одно: перейти в протестантство.

- Я уже все обдумал, - заверил он мистера Уильямса. - Здесь меня считают мертвым. Если я приду сюда в субботу, меня впустят? Или нужно будет купить билет?

- Конечно, нет, Эдди, но…

- Если возникнут какие-нибудь вопросы или трудности, вы скажете им, что я попросил разрешения. Дело зашло слишком далеко. А вдруг они придут за мной с ищейками?

- Эдди, кто придет за тобой с ищейками?

- Мистер Уильямс, вы не поверите, но почти все местные жители. Моя мать сказала, что, если сегодня я еще раз попадусь ей на глаза, она за себя не ручается. Сержант Шихан сказал, что у него есть комната с замком и что он напишет на ее двери мое имя, потому что я туда непременно попаду. А эти священники… Не могу сказать вам, какие они, потому что мы все должны… забыл слово… ну, сами знаете, любить другие религии… Но если бы вы их слышали, то не поверили бы собственным ушам.

- Жизнь - штука трудная, - скрывая улыбку, промолвил мистер Уильямс.

- Вы и половины не знаете… У вас, как говорится, ни кола ни двора.

Мистер Уильямс, который и в самом деле был небогат, насторожился.

- Да, Эдди, денег у меня не так много.

- И все же готов держать пари, что четыре фунта у вас есть, - сказал Эдди.

- Есть, но они мне нужны. Я не могу дать тебе четыре фунта. Даже в том случае, если тебе без них не обойтись.

- Обойтись можно. Если я присоединюсь к вашей церкви, мне не придется их платить.

- Как это?

- Я смогу сказать, что принадлежу к другой вере и к другому приходу. Тогда мне не придется отвечать за то, что я сделал.

Платить за ремонт. Мне никогда не заработать четыре фунта. Никогда.

Мистер Уильямс был очень добрым человеком. Он понимал, что Эдди Райан не пытается растрогать его; даже самый заядлый оптимист не мог рассчитывать заработать такие огромные деньги.

- Эдди, ты мог бы ухаживать за кладбищем. Пропалывать сорняки на могилах. Я бы платил тебе за это, скажем, пять шиллингов. Если ты будешь стараться, то поработаешь несколько дней, вернешься в свою церковь, заплатишь долг, и все будут довольны.

- Я думал, вы должны отвращать людей от истинной веры и убеждать их переходить к вам.

- О нет, в наше время так не поступают. Мы не стремимся обратить людей в свою веру… Ну что, дать тебе мешок для травы и сорняков?

* * *

Дара и Грейс ходили на кладбище ухаживать за могилой Джеймса Эдуарда Грея. Они принесли примулы и первоцветы и сделали безуспешную попытку удалить часть мха и лишайника с помощью «Вима». Вскоре до них дошло, что раньше могила выглядела лучше. Мэгги вела себя странновато. Сначала заявила, что это она нашла могилу Джеймса Эдуарда Грея, а потому будет ухаживать за ней сама. Грейс и Дара возражать не стали и пошли искать другую заброшенную могилу. Но потом Мэгги пришла заплаканная, сказала, что они могут заботиться о Джеймсе Эдуарде Грее, ей все равно, и пулей вылетела на улицу. В последнее время она была сама не своя; наверное, что-то случилось дома.

Китти, старшая сестра Мэгги, любила покомандовать; кроме того, две их сестры были медсестрами в Уэльсе. Они могли сменить веру, перестать писать домой или что-нибудь еще. Миссис Дейли была ужасно педантичной и все вечера проводила в своем цветнике. Наверное, Мэгги от нее крепко доставалось. Ничем другим объяснить поведение подруги было нельзя.

За Майклом зашел Томми Леонард.

- Идти на рыбалку нет смысла. Клева нет, - сказал Майкл.

- Ну и что? Насколько я знаю, клева не бывает почти никогда. Ты что, рекорд хочешь поставить?

Томми разозлился. Он битых полчаса доказывал отцу, что тринадцатилетний мальчик имеет право пойти с другом на рыбалку, а Майкл заартачился.

- Какой толк тащить удочки несколько миль туда и обратно? - спросил Майкл.

- Ну вот, заладил! Как раз тогда, когда я доказал отцу, что нет лучшего способа провести вторую половину дня…

- Не уверен, - ответил Майкл.

- Послушай, Майкл, ты просто зануда. В чем дело? Почему вчера ловить рыбу было можно, а сегодня нельзя? Нет, я не возражаю. Просто хочу знать.

Майкл ткнул Томми кулаком в знак того, что ничего не имеет против него лично.

- Сам знаешь, как иногда бывает. Не видишь смысла ни в чем. Абсолютно ни в чем.

- Конечно, знаю. Кому это и знать, как не мне? Я чувствую себя так почти всегда. Но почему сегодня? Что мне делать? Идти одному или вернуться в магазин и сказать отцу, что он был прав: я действительно эгоист, думающий только о собственных удовольствиях?

- Ладно, пошли…

- А где Дара, Грейс и все остальные? Неужели всем вдруг надоело ловить рыбу? Всем, кроме меня? - удивился Томми.

- Кто их знает. Уайты уехали с матерью на один день в Дублин. Дара и Грейс где-то хихикают, можешь не сомневаться.

- А Мэгги?

- Понятия не имею. Думаю, эти смешки надоели ей не меньше, чем нам… Ладно, Томми, пошли. Но если вместо рыбы мы поймаем простуду, я не отвечаю.

- Дурак! Солнце жарит вовсю, - ответил Томми.

Когда солнце зашло, мисс Хейз начала сажать анютины глазки, которые ей дала Кейт Райан. Миссис Райан в цветах разбиралась, а мисс Хейз слышала пренебрежительные отзывы о том, что Джуди Берн сделала с палисадником сторожки Грейнджа. Мисс Хейз, чувствовавшая себя слегка задетой, отправилась к Райанам просто за советом. Миссис Райан не только дала ей фиалки, но и договорилась с каким-то клиентом, что он подбросит ее до дома.

Сказала, что идти пешком по такой жаре слишком далеко.

Оливия Хейз хорошенько полила цветы, как ей и советовали. К Грейс пришла малышка Райан, поэтому на ужин нужно приготовить макароны с сыром. Они с Грейс О’Нил стали закадычными подружками. Вечно болтают и смеются. Просто душа радуется.

Поняв, что Эдди учат ухаживать за могилами, Грей и Дара быстро покинули кладбище.

- Пора бежать. Это выше человеческих сил, - сказала Дара при виде младшего брата.

- Он не такой уж плохой, - засмеялась Грейс.

- Ты его еще не знаешь. Эдди способен выкопать из могил половину покойников. Лучше убраться отсюда подобру-поздорову.

Они крадучись добрались до забора, где стояли велосипеды.

- Поедем через рощу Койна. Там нас никто не потащит ловить рыбу, - сказала Дара.

- Да, конечно. Но можно прямо сказать, что сегодня мы на рыбалку не пойдем. - Для Грейс все было просто.

Они ехали среди деревьев, казавшихся особенно красивыми в лучах пасхального солнца, и слышали голоса голубей и кукушек. Дорогу перебегали крольчата.

- Здесь настоящая волшебная страна, - весело сказала Грейс.

- Твой отец рад, что приехал сюда? - спросила Дара.

- Да, конечно. А что?

- Вчера вечером он был у нас в пивной. И показался мне усталым и расстроенным.

- Отец расстраивается из-за Керри. Помнишь, на Рождество я говорила, что его что-то угнетает? Только не знаю, что именно. Он мне не говорит. Одно из двух: или Керри, или женщины.

- Женщины? - У Дары округлились глаза.

- Да, женщины, которые в него влюбились. Я рассказывала тебе про эту противную Мэриан Джонсон.

- Помню. Можешь не обращать на нее внимания. - Дара недолюбливала Мэриан.

- А еще мисс Берн. Костоправ.

- Физиотерапевт.

- Да, верно. Плюс еще одна женщина в Америке. - Грейс помрачнела.

- О боже! Он их что, коллекционирует? - Дара была заинтригована.

- Да, я понимаю, он старый, но очень хороший, - начала оправдываться Грейс. - И, конечно, богатый, - для объективности добавила она.

- Как зовут эту женщину в Америке?

- Миссис Файн.

- Думаешь, это серьезно? Если она миссис, то, значит, замужем.

- Не обязательно. Она может быть вдовой или разведенной. Во всяком случае, никакого мистера Файна не существует.

- Она тебе нравится?

- Да, ничего. Просто я не хочу, чтобы папа на ком-то женился, вот и все.

- Понятно. Но, может быть, он и не собирается. А что будет, если они поженятся? Она приедет сюда, или он вернется в Америку? В конце концов, они уже старые и не станут даром тратить время.

- Он часто звонит ей. А на Рождество звонил даже дважды.

- Это ничего не значит. Миссис Уилан говорит, что люди всегда звонят друг другу на Рождество и желают всего хорошего.

- Не знаю, - нерешительно ответила Грей. - У меня в Штатах была подруга, Бригид-Энн Мориарти. Так вот, она передала мне слова своей матери. Та говорила, что папа снова собирается жениться. Все знают, что у него на работе есть подружка и что они хотят по-тихому пожениться в Нью-Йорке.

- Почему Бригид-Энн это знает, а вы с Керри - нет?

- Разве нам что-нибудь говорят? Я сама рассказала это Керри на похоронах мамы.

- Выходит, твой отец завел себе подружку еще до смерти твоей матери? - На лице Дары был написан ужас.

- Конечно, нет. Это неправда. Просто люди болтали всякую чепуху, потому что папу все хорошо знали, а мама очень долго болела.

Лицо Грейс стало печальным, и Дара инстинктивно обняла подругу за плечи.

- Грейс, не переживай. Пожалуйста. Это еще не случилось и не случится. От всяких мэриан и джуди мы отобьемся. А миссис Файн можно не бояться, иначе она бы уже давно приехала.

- Да. Наверное, ты права.

- Тогда почему ты грустишь?

- Потому что вспоминаю день похорон и то, как расстроился Керри, когда я сказала ему, о чем говорят люди. Но ты права. Ничего такого не случится. Я больше не буду об этом думать.

Они миновали рощу и поехали к сторожке. Мисс Хейз сказала, что звонил мистер О’Нил и предупредил, чтобы к ужину его не ждали. Он поедет за Керри. В школе каникулы, но мальчики будут участвовать во всенощной и других церковных службах. Для всех остальных пасхальные каникулы начнутся в понедельник. А Керри вернется сегодня.

Они ели макароны с сыром и с жаром обсуждали приезд Керри. Потом убрали со стола и помогли мисс Хейз мыть посуду. Дара наслаждалась покоем и миром, царившими в этом доме. Здесь не было ни Карри, гремевшей кастрюлями на кухне, ни бара за зеленой дверью, ни воющего Леопольда, ни Деклана, жаловавшегося на то, что в этой семье его будут считать младенцем до самой пенсии, ни Эдди, от которого всегда можно было ждать новых напастей на их голову. Никакой суматохи. Конечно, временами Грейс чувствовала себя здесь одинокой, но это гораздо меньшее зло.

Они сидели в комнате Грейс, и Дара примеряла весь гардероб подруги. Туфли были ей маловаты. А жаль, потому что обуви у Грейс было много. Она могла бы дать Даре взаймы несколько пар и даже не заметить этого.

- Твой отец часто ссорится с Майклом? - спросила Грейс.

- Нет. Он вообще с ним не ссорится.

Грейс тяжело вздохнула.

- А мой папа и Керри ссорятся всегда. Что-то мешает им общаться.

- Конечно, папа очень сердится на Эдди, почти каждый божий день, - сказала Дара, надеясь утешить подругу.

- Эдди - это особый случай. Ты же сама говорила.

- Да, - подтвердила Дара. - Эдди - это совершенно особый случай. С ним никто не может общаться.

По дороге домой Дара увидела мужчину, шмыгнувшего в парикмахерскую «Розмари». Перед тем он воровато оглянулся и обвел взглядом Ривер-роуд. Неужели то, что они слышали в школе, правда? Нужно будет все рассказать Грейс завтра утром. Она надеялась, что Грейс не умрет от одиночества, дожидаясь приезда отца и Керри.

Грейс несказанно жалела о том, что передала Керри слова этой дуры Бригид-Энн, будто у отца есть какая-то дама, на которой он собирается жениться. Ведь ясно же, что это неправда. Мать умерла почти два года назад, а отец не собирался жениться снова. Отец Девен знакомил его с несколькими своими прихожанками - вдовами и другими ужасными женщинами. Но отец посмеивался над ними вместе с ней, Грейс, так что девочку это ничуть не тревожило.

Керри хранил фотографию матери в бумажнике. Еще одна фотография лежала в кляссере, прикрепленном к обложке его ежедневника. Однажды Грейс видела, как он ее достал, считая, что рядом никого нет. Еще одна фотография матери стояла на пианино… Керри часто поправлял ее и заботился о том, чтобы на фотографию всегда падал свет.

Еще один портрет матери висел в коридоре. Мать никогда не любила его; говорила, что там она похожа на актрису, которой предстоит сыграть роль знатной дамы. Отец смеялся и говорил, что она действительно знатная дама. Керри тоже не любил эту фотографию и никогда не останавливался, чтобы посмотреть на нее. Однажды Грейс спросила почему, и он ответил: отец нарядил мать в шелка, увешал драгоценностями и заказал модному фотографу парадный портрет только для того, чтобы показать, какой большой человек он сам. Это не имеет к матери никакого отношения.

Керри сказал: будь его воля, он вынес бы портрет из дома и сжег его. Тогда мать поняла бы, насколько он ее понимает. Время от времени Керри говорил очень странные вещи.

Грейс не могла понять, зачем отец поехал за Керри в такую даль. Возможно, это значило, что он собирается быть с Керри поласковее. Но Грейс в это не слишком верилось.

Отец Майнихан был человеком беспокойным и поэтому умудрялся приукрасить и затемнить то, что можно было сказать просто и прямо. Патрик провел в его кабинете пятнадцать минут, но так и не понял, почему его попросили забрать Керри именно сегодня.

- Теперь, когда все аспекты рассмотрены и всё учтено, можно сказать, что лучшего результата можно достичь с помощью самых простых средств. Такое случается очень часто, - сказал отец Майнихан.

Патрик посмотрел на священника с отвращением. Его голубые глаза больше не улыбались.

- Короче. Что он сделал? - снова спросил он, на сей раз более сурово.

- На то, что и как мы делаем, можно смотреть с разных сторон и объяснять это по-разному… - снова начал отец Майнихан.

- Отец, объясните все с помощью двух-трех фраз. - Патрик еще никогда так не разговаривал с людьми в сутанах. Старое воспитание не позволяло ему грубо прерывать священников.

- Если бы все было так просто…

- Это действительно просто. Я ехал два часа в школу, где обучается мой сын. Могу добавить, в школу, которую я щедро финансировал. А теперь слышу - если только слух меня не обманывает, - что вы хотите от него избавиться. Причем немедленно. Почему?

Отец Майнихан не мог ответить на прямо поставленный вопрос, поэтому предпочел промолчать.

- Бросьте, святой отец. Я не собираюсь неделю играть с вами в угадайку. Что он сделал?

- Давайте не будем торопиться, мистер О’Нил.

- Нет, давайте поторопимся, отец Майнихан. Он что, трахнул какого-нибудь мальчика?

- Мистер О’Нил, пожалуйста!

Впервые за весь разговор от священника удалось добиться чего-то конкретного.

- Отец, мальчику уже почти шестнадцать. Думаю, если я задам несколько вопросов, в конце концов все станет ясно. Он напился? Ударил преподавателя? Пропустил мессу? Ради бога, скажите, чем вызваны все эти письма и телефонные звонки, в которых и ФБР не разберется?

- Я пытаюсь объяснить.

- Проклятие, ничего вы не пытаетесь! Он трахнул уборщицу? Отрицал непогрешимость папы? Если мне предстоит увезти мальчика и оставить здания, построенные на мои деньги, то я бы хотел знать, почему!

- Он взял большую сумму денег.

У Патрика похолодело в животе.

- Это невозможно.

- Уверяю вас…

- Сколько?

- Двести фунтов.

- У вас есть доказательства?

- О да.

- Будьте добры, изложите их.

- Хотите, чтобы пришел ваш сын?

- Не сразу. Сначала расскажите вы, а потом мы выслушаем объяснения Керри. Идет?

О’Нил снова стал прежним Патриком. Быстрая улыбка, которой он пользовался при заключении сделок, тонкая лесть… Его лицо изобразило внимание.

Последовал рассказ о благотворительном матче в пользу бедных детей. Патрик с трудом сохранял терпение. Этот священник был слишком елейным. Он говорил о бедных детях так, словно те были представителями другого вида. Матч по регби привлек к себе большое внимание. На него приехали люди отовсюду. За каждую команду выступали три игрока высшей лиги. Не каждый день увидишь таких звезд на поле ирландской школы. Билет стоил два шиллинга.

Естественно, на матче присутствовали все ученики, жители окрестных городов, болельщики со всей Ирландии и, конечно, представители прессы. Отец Майнихан снова понизил голос - на случай, если рядом с ними окажется кто-то из журналистов. Все сложилось крайне неудачно. На стадион пришли примерно полторы тысячи человек, в том числе много состоятельных и щедрых людей, заплативших за билет куда больше двух шиллингов.

На столиках, стоявших около ворот школы, лежало около двухсот фунтов. Их положили в кожаные сумки, на каждой из которых была этикетка с аккуратно написанной суммой, и отнесли в кабинет отца-казначея, чтобы на следующий день отправить в банк. Но деньги исчезли. Начались поиски, в ходе которых обнаружилось, что некоторых старшеклассников не было в дортуарах. Они перелезли через забор позже и попали в руки комиссии, стоявшей у входа.

В кармане Керри О’Нила лежал конверт с пятьюдесятью семью фунтами из числа собранных.

- Чушь! - бросил Патрик. - Такую сумму нельзя потратить за одну ночь. Что он сделал? Купил в городе пару земельных участков?

- Он не сказал, что сделал с ними, - просто ответил отец Майнихан.

- Но и не сказал того, что взял их?

- Он не мог сказать ничего другого. Он не дурак.

И тут у Патрика снова похолодело под ложечкой.

Керри собрал вещи. Утром ему сказали, что все должно быть готово; приедет отец и заберет его. Он пришел в кабинет декана, небрежно накинув на плечи желтовато-коричневое пальто.

Увидев, что вещи мальчика стоят у двери, Патрик огорчился. Это означало, что их победили еще до начала схватки.

- Керри, ты можешь пролить свет на случившееся? - Тон отца был решительным, но не обвиняющим; Патрик не хотел тратить время на просьбы или уговоры.

- Отец, я очень сожалею, что тебе пришлось за мной приехать. - Керри был совершенно спокоен.

- Расскажи нам то, что должен рассказать. - Патрик не смотрел на отца Майнихана, стоявшего в классической задумчивой позе: вытянув руку вдоль талии и поддерживая ею локоть другой руки, длинные белые пальцы которой прикрывали лицо.

- Отец, боюсь, мне нечего сказать.

- Ты отрицаешь, что взял эти деньги?

- Извини, но я не могу это отрицать.

- Иными словами, ты взял их?

- Да, взял.

Священник хранил гробовое молчание.

- Ради бога, зачем? Я мог бы дать тебе эти деньги. О господи, я ведь плачу тебе ежемесячное пособие.

Керри стоял неподвижно; на его лице было написано лишь сожаление. Легкое сожаление. Не стыд и не раскаяние.

- Зачем они тебе понадобились?

Керри еле заметно кивнул в сторону священника.

- Отец Майнихан, вы можете оставить нас наедине?

- Нет, мистер О’Нил, это мой кабинет. Я не хочу его покидать.

Патрик принял решение.

- Что ж, ваше право. Вы попросили меня забрать сына. Я это сделаю. Спасибо за роль, которую ваша школа сыграла в его образовании.

Отец Майнихан ждал обвинений и объяснений и был готов обратиться за помощью к начальству - вплоть до отца-настоятеля. Он не мог поверить, что все уже кончилось.

- Ну, я должен сказать… - начал он.

- Надеюсь, вы должны сказать очень немногое. Не будем говорить о плате за обучение; сделанные мною пожертвования таковы, что всякие разговоры о каких-то долгах были бы с вашей стороны неслыханной наглостью…

- Заверяю вас, что…

- Я принимаю ваши заверения. Если я вам что-то должен, можете вычесть эти деньги из значительной суммы, уже пожертвованной мною вашей школе. Но я буду ждать полного отчета об успехах моего сына. Я буквально выполнил вашу просьбу, как только понял ее. Через пять минут я увезу его. В течение пяти ближайших дней представьте мне подробный отчет, пригодный для передачи директору другой школы, которую он будет посещать. А еще, отец Майнихан, я буду ждать блестящих отзывов о поведении Керри в ответ на запросы других школ.

- Ну, это будет…

- Вы совершенно правы, это будет сделано, иначе я подниму такой скандал, что запах со стен вашей школы не удастся отмыть в течение трех поколений. Я расскажу о шантаже, с помощью которого вы собираете пожертвования, о поборах с детей, которые вынуждены платить за то, чтобы посмотреть матч по регби, проходящий на их собственном стадионе. Расскажу газетчикам о безобразной работе охраны, которая позволяет детям перелезать через забор и исчезать по вечерам. - Внезапно он понизил голос. - Все это будет очень неприятно и, как я надеюсь, совершенно ни к чему.

Отец и сын вышли из школы и направились к машине. Патрик смотрел на растения, обвивавшие стены, и вспоминал тот день, когда привез сюда Керри.

Керри молча сел в машину.

Патрик пять минут ждал оправданий и объяснений.

Он смотрел на вызывающий профиль сына и вспоминал, какие надежды возлагала на Керри покойная жена. А потом свернул к автозаправочной станции, за которой раскинулся пустырь.

Там он вышел, обогнул машину и открыл пассажирскую дверь. Керри вылез; на его лице было написано вежливое недоумение. Патрик ударил его.

Когда Керри пошатнулся, отец двинул его в челюсть, а потом нанес несколько ударов по корпусу. Керри не пытался защищаться, только кричал:

- Ты - горилла, болотное пугало, паршивое ирландское болотное пугало! Вот почему тебе хотелось вернуться в свое болото! Ты никогда его не покидал!

Патрик остановился и показал пальцем на мужской туалет.

- Вернешься через пять минут. Мы едем домой, - сказал он, залез в машину и принялся устало следить за тем, как Керри плетется к туалету, чтобы частично возместить ущерб, причиненный его покрытому синяками лицу и запачканной кровью одежде.

Глава восьмая

Они знали, что в семье О’Нилов что-то произошло. Но Грейс не собиралась это рассказывать.

Для Томми Леонарда все было очень просто: мистер О’Нил - человек раздражительный. Томми слышал рассказы о том, как он кричал на людей, по вине которых случались задержки и путаница. По мнению Томми, все отцы были раздражительными, потому что его собственный отец был настоящим дьяволом.

Джасинта и Лайам Уайты думали, что это связано с чьей-то болезнью. Однажды вечером в сторожку вызвали их отца. Может быть, кто-то заболел. Доктор Уайт им этого не сказал; он никогда не говорил о своих пациентах. Но если бы это было что-то простое вроде ветрянки или свинки, он бы сказал; следовательно, болезнь была серьезная.

Мэгги Дейли слышала, что они уезжают. Люди говорили, что мистер О’Нил по горло сыт задержками в строительстве, собирается все бросить и забыть о своих планах. Мэгги хотела, чтобы О’Нилы уехали, и в то же время не хотела этого. Грейс ей нравилась; Мэгги хотелось дружить с ней. Лучше всего было бы, если бы Грейс захотела, чтобы Дара, Мэгги и она сама стали бы неразлучными подругами.

Китти Дейли то и дело спрашивала Мэгги, почему Грейс не приходит играть, вернулся ли Керри из своей закрытой школы, и сердилась, когда младшая сестра отвечала, что не знает.

Дара знала, что Керри вернулся из школы, потому что была в сторожке в тот вечер, когда мистер О’Нил поехал за ним. Но на следующий день ей позвонила Грейс и попросила никому ничего не говорить.

- Что ты имеешь в виду? - Дара была совершенно сбита с толку. - Если кто-нибудь скажет «алло», я не должна ему отвечать?

- Я серьезно, - сказала Грейс.

- Понимаю. Я тоже серьезно. О чем я не должна говорить? Кстати, почему ты не пришла?

- Тебя кто-нибудь слышит?

- Нет. Папа в пивной, мама на работе, Карри на кухне, Майкл во дворе. Разве что Эдди где-то спрятался и подслушивает. А что?

- Тут была большая ссора, и я несколько дней не смогу выходить. До самого конца каникул. Может быть, мы даже уедем.

- Куда? Куда вы уедете?

- Не знаю. Дара, пожалуйста, никому не говори о том, что я сказала.

- Ты ничего мне не сказала. Я ничего не понимаю.

- О том, что папа и Керри не ладят. Теперь поняла?

- Ах, ты об этом… Нет, я никому не скажу. И не сказала бы.

- Ты не станешь делать из этого драму?

- Я и не знала, что это драма.

- Ладно, мне пора. - Грейс положила трубку.

Они не видели Грейс целую неделю и встретились только после каникул. Девочка была очень бледной.

Джасинта ликовала.

- Я же говорила вам, что это болезнь! - гордо сказала она. - Возможно, туберкулез.

- Может быть, спросим ее? - предложила Мэгги.

- Если человек болен туберкулезом, его об этом не спрашивают; просто делают вид, что все нормально. - Джасинта недаром была дочерью врача.

Мэгги заметила, что Дара не устремилась к Грейс, как делала обычно, а стояла в сторонке.

«Вот и хорошо, - подумала она. - Пусть на своей шкуре узнает, что значит быть отверженной».

Но больше всех напоминала отверженную сама Грейс. Казалось, она еще не оправилась от гриппа.

Даже сестра Лаура пожалела ее.

- У тебя было время заниматься ирландским? - спросила она более мягким тоном, чем говорила обычно, когда проверяла выполнение домашнего задания.

- Да, сестра. - Грейс протянула ей тетрадь с предложениями: «Я еду в город. Едет ли он в город? Мы не едем в город». Все было аккуратно написано красными чернилами. Почему-то красные чернила раздосадовали монахиню, но она не дала себе воли.

Очень хорошо, рассердившись на себя за эту досаду, сказала сестра Лаура. - Должно быть, ты потратила на это уйму времени.

- Всю неделю, сестра. Я сидела в комнате целыми днями. - Грейс выглядела угнетенной.

- Должна сказать, ты настоящий пример для всех остальных. А как учится твой брат?

Это была простая вежливость, знак того, что сестра Лаура интересуется жизнью Грейс и ее родных. Но девочка слегка покраснела.

- Школа ему очень нравилась, но там сыровато, а поскольку у него слабые легкие, они подумали… они сказали, что будет лучше, если он перейдет в другую школу. Там, где не так сыро. Более современную. Поэтому он едет туда.

- И правильно. С легкими шутки плохи, - сказала сестра Лаура.

Переводить мальчика в начале летнего семестра… Странно. Перемены в середине учебного года очень неудобны и для ребенка, и для школы. Да и какая сырость летом?

Впрочем, это ее не касалось. Сестру Лауру заботило другое: нужно было, чтобы дети не отвлекались от школы, хотя погода манила их удрать из класса на берег реки, в рощу и ярко-зеленые поля, окружавшие Маунтферн.

Патрик и Керри сидели за столом и завтракали. Мисс Хейз оставила им полный кофейник и сказала, что поедет на велосипеде за почтой. Она пожелала Керри успехов в новой школе и выразила надежду, что там будет не так сыро, как в прежней; нет ничего хуже хронического воспаления легких. После чего ушла.

Конечно, мисс Хейз знала об ужасной ссоре между отцом и сыном.

В тот вечер мистер О'Нил вернулся с мальчиком, выглядевшим так, словно он подрался с целой бандой хулиганов, и сказал, что есть семейные дела, которые он хотел бы обсудить с глазу на глаз; возможно, они уедут на несколько дней. Оливия Хейз немного подумала и сказала, что будет куда лучше, если она сама уедет на несколько дней и оставит их в доме одних. Она набила кладовку продуктами и отправилась к сестре в Голуэй, не потребовав дополнительных объяснений. Экономка знала, что поступила правильно; по возвращении мистер О’Нил крепко пожал ей руку и сказал, что она - настоящее благословение небес.

Для нее всегда найдется место и тогда, когда будет построен новый отель. Точнее, если он вообще будет построен. «Жизнь полна препятствий», - со своей всегдашней чарующей улыбкой сказал он.

А теперь она снова оставила их наедине. Нужно было дать отцу и сыну попрощаться так, как они считали нужным, не понижая голосов из страха, что их подслушают.

Но скрипучий велосипед давно миновал железные ворота Грейнджа, а они всё сидели и молчали.

- Керри, я долго думал.

Керри вежливо смотрел на отца.

- Кажется, мы выяснили, что деньги пошли не на наркотики и алкоголь. И отдать их кому-то ты не мог… Похоже, никаких друзей у тебя нет. Женщина тут тоже вряд ли замешана. В твоем возрасте едва ли можно сделать что-то такое, чем тебя могли бы шантажировать. Скачек, на которых ты мог бы проиграть деньги, тоже не было, в окрестных букмекерских конторах тебя не знают, так что это отпадает. Конечно, ты мог что-то заказать, но заказ не был доставлен. Ты ничего не говоришь, а сам я догадаться не могу.

Керри хранил молчание.

- Я правильно изложил события?

- Да, только кое-что забыл. - Керри потер синяк на подбородке.

- Я жалею, что ударил тебя. Я уже говорил это.

- Ничего. Мы квиты.

- Нет, не квиты. Ничего подобного.

Патрик встал и подошел к окну.

- Во-первых, я понял, что не умею сдерживаться; это моя слабость. Во-вторых, ты украл огромную сумму- ради цели, которую не хочешь или не можешь назвать. Это еще большая слабость. Как я буду строить нашу совместную жизнь, если не могу тебе доверять? Ты можешь украсть деньги из сумочки мисс Хейз; можешь перелезть через прилавок у Дейли и запустить руку в кассу. Я могу приехать в другую школу и услышать ту же историю. С тобой случилась только одна неприятность - ты получил по зубам. Все остается по-прежнему. Новая школа, начало с чистого листа. Твоя репутация не пострадала даже в глазах младшей сестры.

Керри продолжал молчать.

- Через пять минут приедет Мэриан и отвезет тебя в город. Ты сядешь в поезд и отправишься в школу, которой я не видел. Ее директор получил письмо от этого болвана Майнихана. Я видел копию. Он не стал действовать за моей спиной, так что никаких порочащих записей в твоем личном деле нет. Это твой последний шанс, Керри. Последний и единственный.

- Да, отец.

- Я говорю серьезно. Мы провели косметический ремонт. Замазали трещины на фасаде. В той школе было сыро, у тебя нашли хрипы в легких, врач посоветовал… Теперь в это более или менее верит даже Грейс. Тебе дали возможность взять новый старт. Я бы хотел обнять тебя, отвезти в школу и сказать новому директору, кем бы он ни был, что я горжусь своим сыном, желаю, чтобы он учился не хуже, чем я сам, но у меня не хватает на это духу. Поэтому на поезд тебя посадит Мэриан. Мы договорились, что на глазах у местных жителей будем вести себя словно лучшие друзья.

- Конечно.

Они услышали шуршание шин машины Мэриан.

- Может быть, в один прекрасный день мы действительно сможем снова стать друзьями.

- Я тоже надеюсь на это, отец.

Мальчик держался уверенно, и Патрик на мгновение поверил, что все обойдется. Когда вошла Мэриан, он сжал руку Керри и обнял за плечи.

- Привет! Я не слишком рано? По-моему, лучше приезжать заблаговременно, чтобы потом не надо было спешить. - Она смотрела на обоих жадно, как попугай. Патрик почувствовал угрызения совести. Да, Мэриан скучна и глуповата, но достойна уважения. Нечестно использовать женщину, если у тебя нет намерения вступить с ней в близкие отношения. В трудную минуту на Мэриан положиться нельзя. Она годится для простых домашних дел, но понятия не имеет, как себя вести в кризисных ситуациях. В отличие от Рейчел Файн.

О’Нил позвонил Рейчел сразу же, как только сын умылся, прошел осмотр врача и принял успокоительное. Поговорив с Грейс, Патрик позвонил в Нью-Йорк и спросил, что делать.

Рейчел сказала, что раз он не сумел выбить из мальчика правду, то силой тут ничего не добьешься. Выражаясь профессиональным языком дизайнеров и декораторов, он должен замазать трещины… Сделать вид, что внутри все так же элегантно, как снаружи, и удостовериться в том, что фасад выглядит убедительно. Он долго ждал возможности вернуться к своим корням и осуществить заветную мечту. Конечно, он не хочет все уничтожить безобразной дракой на потеху всей округе. Необходимо сохранить достоинство, положение в обществе и дать Керри еще один шанс.

Патрик неделю обдумывал ее совет; это казалось вполне естественным. Он едва не забыл о практичности Рейчел, которая всегда знала, что правильно.

Ах, если бы Рейчел была здесь, в Маунтферне!

Напрасно он не взял ее с собой.

Казалось, после первого дня занятий Грейс оправилась.

Конечно, она не была такой жизнерадостной, как до каникул, но все же более-менее пришла в себя.

- Давай не будем говорить о случившемся, ладно? - спросила она Дару.

- Ладно, - слегка обиженно ответила Дара.

- Понимаешь, если бы в твоей семье были проблемы, ты бы тоже не хотела рассказывать о них другим…

Дара неохотно согласилась.

Мэгги оказалась куда более сговорчивой.

- Извини, что в последнее время я была… не знаю… Просто меня кое-что тревожило. Сама знаешь, как это бывает.

Мэгги ее понимала. Это обрадовало Грейс. Они с Мэгги взялись за руки, пошли на кладбище и, ко всеобщему удовольствию, привели в порядок могилу Джеймса Эдуарда Грея.

Мистер Уильямс поражался трудолюбию детей. Неподалеку Эдди Райан мрачно вырубал крапиву и собирал в мешки траву и одуванчики. Узнав, что Мэгги носит обувь того же размера, Грейс предложила ей как-нибудь прийти в сторожку и найти себе подходящую пару. Мэгги ни разу не спросила, что именно тревожило Грейс. Время от времени она думала над этим, но задать вопрос так и не решилась.

Дара несколько раз заявила, что настоящей подруге можно сказать всё, а если ты что-то утаиваешь, это вовсе и не дружба.

Но дулась она недолго, стала помогать Грейс с ирландским, и вскоре девочка начала получать по этому предмету самые высокие оценки в классе. Желание Мэгги сбылось: три девочки и примкнувшая к ним Джасинта стали неразлучными подругами.

Поэтому все очень расстроились, когда приблизились летние каникулы и Грейс вдруг заявила, что поедет в путешествие вместе с отцом и братом. Девочка призналась, что с виду это будет ознакомительная поездка по Ирландии, но на самом деле речь идет о разведке. Они будут ночевать в разных гостиницах, смотреть, что там хорошо, а что плохо, и воровать идеи для собственного отеля. Это предложила папина подруга, которая работала вместе с ним в Штатах. Они уедут, как только закончатся занятия и Керри вернется из своей закрытой школы.

Керри сказал, что новая школа ему очень нравится. Нет, он не стал приглашать на каникулы никого из одноклассников; здесь так не принято. И слава богу. Лучше узнать понемногу каждого, чем хорошо нескольких. Идея поездки пришлась ему по душе.

Патрик в очередной раз восхитился умом Рейчел Файн. Даже за три тысячи миль она знала, чем взять этого трудного подростка. Нужно будет позвонить ей и пригласить на лето в Ирландию. В конце концов, если на историческую родину приезжает сам президент Соединенных Штатов Джон Фицджеральд Кеннеди, то почему бы Рейчел Файн не сделать то же самое?

Но уехали не только О’Нилы. Внезапно начала распадаться вся компания. Близнецы смотрели друг на друга с отчаянием.

Томми Леонарду сказали, что он теперь взрослый мужчина; тринадцать с половиной - это почти четырнадцать. Поэтому летом он будет стоять за прилавком магазина, который однажды станет его собственным. Ему это понравится. Он будет улыбаться и не пускать в магазин своих замызганных дружков.

Уайтов послали в Ирландский колледж. Их отец сказал, что знать язык наполовину не имеет смысла, поэтому их отправляют учиться ирландским танцам в такое место, где человека штрафуют, если слышат, что он говорит по-английски.

А директор Ирландского колледжа - человек очень влиятельный и пользующийся большим авторитетом.

Мэгги предстояло трудиться в молочной так же, как Томми в писчебумажном магазине. Оба завидовали Даре и Майклу, которым возраст не позволял работать в пивной.

Близнецы снова оказались предоставленными сами себе. Они не признавались, что последний год провели отдельно друг от друга, во знали это. Нм нс хватало золотоволосой Грейс, жизнерадостной и полной планов; не хватало добродушного Томми и Уайтов, соглашавшихся с каждым, но имевших свое мнение обо всем на свете. Они тосковали по Мэгги, которая сама ничего не придумывала, сначала пугалась, но потом присоединялась ко всем остальным.

Проблема заключалась только в одном; как избавиться от Эдди.

Эдди почему-то считал, что. если Дара и Майкл остались одни, они обрадуются его компании. Он был всегда готов пойти куда-нибудь вместе с ними и до слез обижался, когда его не брали.

- Со мной вам будет лучше, чем без меня, - говорил он.

- Ничего подобного, - отвечала ему Дара.

- На самом деле с тобой намного хуже, чем без тебя, - добавлял Майкл.

- Почему я не могу пойти с вами?

- Потому что ты нам не ровесник. Для нас ты - человек другого поколения. В сентябре нам исполнится тринадцать, и мы будем подростками. А ты - мелюзга.

- Как же я вырасту, если не буду общаться с теми, кто старше меня? - обиженно отвечал мальчик.

- Послушай, Эдди, хватит ныть. Дело совсем не в том, вырастешь ты или нет. Сначала ты будешь вести себя прилично, говорить «пожалуйста»; но через двадцать шагов снова начнешь грубить.

- Нет. Дара, не буду.

- Вспомни прошлое, - спокойно говорил ему Майкл. - Именно так все и было.

- Ладно, нам пора. - И они уходили. Раздосадованный Эдди бродил по заднему двору и пинал камни.

- Если хочешь, я могу найти тебе дело. - сказала ему Кейт. - И перестань портить обувь. Во что ты превратил новые ботинки?

- Они не новые, - упрямо ответил Эдди. - На самом деле это ботинки Майкла.

- Мы бы хотели, чтобы от тебя они перешли к Деклану. Поэтому будь добр прекратить, иначе я отберу их, а босиком ты далеко не уйдёшь.

Джон следил за ним с сочувствием. Когда Кейт ушла, он позвал Эдди в бар.

- Иди сюда. Я хочу тебе кое-что показать.

- Ничего делать не буду! - ощетинился Эдди.

- И не надо. С какой стати? Ты же таскал ящики.

- А...

- Иди, не бойся. Я покажу тебе кое-что интересное.

Раньше ему ничего такого не предлагали… Эдди с опаской вошел в бар. Его вихры, торчавшие во все стороны, не брали ни расческа, ни щетка, ни вода. Отец положил на стойку выцветшую коробку из-под шоколадных конфет. Эдди вскарабкался на высокую табуретку.

- Глянь-ка сюда, Эдди. Забавно, правда?

- Что это? Всего-навсего старая фотография.

- Это я много лет назад.

- А почему на тебе женские панталоны?

- Это не панталоны. Тогда носили такие брюки.

- Не может быть.

- Очень даже может. В тот день твоя тетя Нуала уезжала в Австралию с монахинями, и мы все сфотографировались у дверей. Вот она, твоя тетя Нуала. Вся в черном.

- Она слишком молодая для монахини.

- Ты прав. Понимаешь, сначала они учились в школе при монастыре, потом становились монахинями и начинали учить других детей.

- По-моему, это глупо, - сказал Эдди, любовью к наукам не отличавшийся.

- Пожалуй, действительно глуповато, - согласился отец. - Она вполне могла остаться с сестрой Лаурой и заниматься тем же в своем родном городе. Но я позвал тебя не за этим. Посмотри на мои ноги.

- На тебе нет ботинок.

- Я сбил их носки так же, как сбиваешь ты… Нет, я не о том. Ботинки - епархия твоей матери. Я просто хотел сказать, что носки отлетели полностью и я не смог поехать в город вместе со всеми остальными. В тот день я видел Нуалу в последний раз.

Это было в девятьсот тридцатом, можешь себе представить? Меня не взяли в город, и я так огорчился, что пошел босиком в рощу Койна и весь день строил себе домик на дереве. Я был весь в ссадинах и порезах, и, когда все вернулись с проводов Нуалы плачущие и сморкающиеся, меня чуть не убили. Но домик был готов. Он и теперь там. Вчера я проходил мимо него.

- Не может быть.

- Может. Домик провисел на дереве тридцать три года, потому что его трудно найти. Домик, который легко найти, может быть у каждого. А невидимый был только у меня.

- И ты никому о нем не рассказывал?

- До сих пор никому.

Эдди всегда верил отцу, но тут в нем проснулась подозрительность.

- Тогда зачем ты рассказываешь об этом мне?

- У меня ревматизм; вряд ли я снова сумею туда забраться. Вот я и подумал, что ты сумеешь сделать это и присмотреть за домиком вместо меня.

- А как я его найду?

- Хороший вопрос. Войдешь в рощу Койна с нашей стороны и поднимешься по тропинке между рябинами.

- Это которые с красными ягодами?

- Да. Когда рябины кончатся, свернешь направо, сделаешь несколько шагов и увидишь домик. Найди его и слегка подремонтируй.

Эдди немного оживился.

- Это лучше, чем сидеть одному, - наконец сказал он.

- Намного лучше.

- Только не говори Даре и Майклу, а то они все испортят. Придут, займут его, а меня прогонят.

- Договорились. Ни слова.

- Ладно. - Эдди в последний раз посмотрел на коробку с фотографиями. - Неужели тогда мы были такими бедными, что родители не могли купить тебе новые ботинки?

- Сейчас нам тоже приходится изворачиваться, чтобы у тебя была новая пара обуви. Поэтому когда пойдешь в рощу Койна, будь добр надеть старую, - сказал отец. - Но, ради бога, перед уходом проверь, вся ли работа сделана.

У каждого из детей были обязанности, которые следовало выполнить перед тем, как уйти играть. Майкл драил медь и вытирал стойку бара. Мыли стаканы и опорожняли пепельницы накануне вечером; в обязанности Майкла входило проветривание помещения. Кроме того, он следил, чтобы на стульях для посетителей не было ни жирных пятен, ни грязи.

Дара должна была накормить кур, недавно снова переведенных на задний двор, потому что вольер, стоявший в боковом саду, слишком благоухал и портил внешний вид пивной.

Куры жадно клевали крошки, смешанные с отрубями. Кроме того, Дара собирала яйца, отложенные курами в гнезда, кормила завтраком Джаффу, водила Леопольда на прогулку до парикмахерской «Розмари» и обратно и определяла местонахождение черепахи Мориса на случай, если тот залез под камень или Эдди с Декланом нарушили клятву и начали снова играть с ним.

Самой худшей своей обязанностью Дара считала прогулку с Леопольдом. При приближении человека он начинал дрожать, жалобно скулить и закатывать глаза, словно ждал, что его вот-вот начнут бить. Пса любили и баловали, но этот мерзавец вел себя так, словно хозяева каждый вечер нещадно пороли его плеткой.

Рите Уолш из салона «Розмари», очередной ночной гость которой иногда оставался до утра, не нравились регулярные появления дочки Райанов с ужасной собакой, которая каждое утро добегала до ее порога и тут же поворачивала обратно.

- Почему ты не доходишь с ним до моста?

- Миссис Уолш, я стесняюсь. Не хочу, чтобы меня видели с ним, - чистосердечно отвечала Дара. - На этой дороге я не встречаю никого, кроме вас и иногда мистера Койна, и могу никому ничего не объяснять.

Похоже, девочка не замечала тех, кто выходил из салона в столь ранний час. Уже легче.

Эдди и Деклан должны были аккуратно укладывать ящики и коробки для оптовых торговцев, которые забирали их, когда привозили новые партии товара. Все четыре юных Брайана приносили с огорода овощи: картошку, которую нужно было вымыть под краном во дворе, кочанную и листовую капусту, морковь и репу.

Потом они могли быть свободными весь день; ленч начинался ровно в час.

Патрик хотел написать историю Фернскорта и говорил, что это обязан сделать именно местный житель. Конечно, люди из Дублина взялись бы за это дело профессионально. Позже их можно будет привлечь к редактированию, иллюстрированию и изданию. Но никто не сумеет сделать эту работу с таким знанием местных особенностей и колорита, как Джон Райан.

- Неужели ты собираешься работать на него? - изумилась Кейт.

- А почему бы и нет? Это работа, которая закончится изданием книги, а не исписанными листками из школьной тетради. Ты же сама всегда ждала этого. Мечтала похвастаться.

- Но не этим. Не книгой, которая будет прославлять О’Нила и его свершения.

- Никого я прославлять не собираюсь. А история Фернскорта будет написана в любом случае. Если за нее не возьмусь я, это сделает какой-нибудь доктор философии из Дублина. Это работа, за которую платят гонорар.

- Ну, не знаю… - Кейт идея не нравилась.

- Зато я знаю. Проблема только в одном: справлюсь ли я? Может быть, он слишком верит в меня. Переоценивает мои способности.

Кейт тут же передумала.

- Не понимаю, о чем ты говоришь. Ты справишься ничуть не хуже других. Даже лучше, потому что ты местный. Кому и заниматься этим, как не тебе?

Джон незаметно улыбнулся. Битва была выиграна. Во-первых, это означало, что ему придется много читать и проводить исследования. С головой погрузиться в книги об архитектуре эпохи короля Георга, старинные журналы и записки археологических и исторических обществ. Он стал популярной личностью в городской библиотеке, куда ездил раз в неделю; ему делали исключение из правил и позволяли брать на дом справочную литературу. Когда человек пишет книгу, все меняется. Он перестает быть обычным читателем.

Джон выяснил, что Фернскорт был одним из многих домов, строившихся в то время по всей стране. 1780-й год действительно был великим годом.

Однажды Джон сказал это Брайану Дойлу, и Брайан ответил, что в строительстве всегда так: то густо, то пусто. Ты три года сидишь и сосешь лапу, а потом от тебя требуют рыть фундаменты сразу в трех графствах. Забавно, что в 1780-х люди сталкивались с теми же проблемами.

Конечно, это было время парламента Граттана^[20]; ирландский парламент заседал в дублинском Грин-колледже восемнадцать лет, прежде чем его разогнали и приняли Закон об унии. Этим парламентариям, жившим в разных частях страны, требовались большие дома. Но Ферны были не членами парламента, а богатыми фермерами с севера Англии. Они купили здесь землю в 1770-х для одного из сыновей. Дом был построен в том же архитектурном стиле, что и многие другие.

Джон Райан с возмущением прочитал в одном из журналов, что Фернскорт считали не представляющим художественной ценности. Когда он показал статью Кейт, та сказала:

- Умный человек пропустил бы эту информацию мимо ушей. Патрик О’Нил не станет платить за работу, в которой его дом назовут не имеющим художественной ценности. Ты должен притвориться, что не видел этого журнала.

- Он предполагал, что я проведу серьезное исследование. - Лицо Джона побагровело.

- Конечно. Ты его и провел, но ведь это мнение всего одного человека. Ты вовсе не обязан излагать точку зрения какого-то чокнутого, правда? По-твоему, если на Бридж-стрит мне встретится человек, который скажет, что от тебя никакого проку, я должна ему поверить?

- Что?

- Вот и ты не должен верить этому малому. Опирайся на факты, которые никто не может опровергнуть. Например, сколько там было окон и какие люди его строили… Да, Фергус сказал, что, если ты захочешь, он поможет тебе получить документы из земельного кадастра. Он говорит, что когда какой-нибудь затхлый старый закон переводят на современный английский, из него можно получить важную информацию.

* * *

Лично я с ним не согласна; мне осточертело изо дня в день перепечатывать эту чушь. Но Фергус понимает все, что кладут ему на стол. Он мог бы с первого взгляда расшифровать свитки Мертвого моря.

- Фергус и в самом деле быстрый разумом, - с восхищением сказал Джон. - Тебе должно нравиться работать с ним. - Он слегка улыбнулся. - Хотя бы ради разнообразия.

Кейт на мгновение задумалась.

- Да, мне нравится с ним работать. Хотя с виду он простой школьник, высокий и худой второгодник, а не взрослый мужчина, в которого можно влюбиться. В отличие от тебя.

- Ну, раз так, тогда все в порядке, - с насмешливым облегчением ответил Джон Райан.

Избавившись от Эдди, близнецы почувствовали себя счастливыми. Они знали, что ведут себя грубо, но Эдди был человеком особенным. Он не понимал намеков. В таких случаях приходится быть жестоким. Денег на мороженое у них не имелось, так что идти в «Дейли» не было смысла. Мэгги смутилась бы, а миссис Дейли возвела бы глаза к небу и стала читать про себя молитвы. Губы миссис Дейли двигались не переставая. Мэгги говорила, что за рабочий день ее мать успевает прочитать несколько десятков молитв.

Близнецы знали, что в магазин Леонарда смогут зайти только в том случае, если купят там газету или блокнот. Взрослым позволяли листать журналы, но детям смотреть комиксы не разрешалось. Да и Томми терпеть не мог, когда они там появлялись.

Людей на мосту было немного. Пришедшие организовали соревнования по прыжкам в воду. Обычно они прыгали с большой скалы. Но сегодня им показалось этого мало. Они ставили на край скалы ящик, клали на ящик камень, а на камень - доску. Дара и Майкл понаблюдали за ними. Это были главным образом парни в трусиках. Но среди них попадались и девушки. Все особенно восхищались Терезой Мигер в черном купальнике и громко кричали, когда она совершала очередной красивый прыжок.

Вскоре близнецам это надоело. Они пересекли мост и пошли обратно по берегу реки. Вскоре этим местам предстояло измениться. На месте тропинки, петлявшей между камышами с одной стороны и живой изгородью с другой, должна была появиться дорога к огромному отелю. Майкл и Дара не говорили о таких вещах, потому что давно смирились с ними. Изгородь составляли кусты непомерно разросшейся фуксии. Мама говорила им, что в городах это растение считается редким и люди платят большие деньги за маленькие кустики, чтобы посадить их у себя в палисаднике; иногда они так и не вырастают. Дара остановилась у гигантского куста, больше напоминавшего дерево.

- Правда, похоже на картинку из книжки о южных морях? - спросила она.

- Сейчас я залезу на дерево и стану туземцем, - ответил Майкл и поставил на землю корзину для пикника.

Он обогнул дерево, чтобы выбрать подходящую ветку, и вдруг издал громкий крик:

- Дара, ты только глянь! Осторожно, осторожно, не упади!

Им открылось отверстие, полностью скрытое деревьями и кустами. Устье пещеры - точнее, подземного хода. Близнецы не верили собственным глазам. Новый дом… Наконец-то! Они не смели заглянуть в пещеру, боясь, что там уже кто-то живет. Например, пестро одетые цыгане, приезжающие раз в год; старики злятся на них за то, что цыгане воруют кур и оставляют за собой горы мусора. Или Полоумный Марти, который в конце года исчезает на несколько месяцев, а потом появляется снова, одичавший еще сильнее. Это мог быть его дом. Такое место было просто обязано кому-то принадлежать.

- Эй! - крикнули они, свернув за угол. Там было темно хоть глаз выколи.

Они подождали и крикнули снова.

- Можно войти? - спросила Дара.

- Только на минутку, - добавил Майкл.

Ответа не было. Конечно, если бы там кто-то был, он бы откликнулся.

Близнецы довольно посмотрели друг на друга и рассмеялись. Осторожность и вежливость оказались ни к чему.

- Никого там нет, - сказала Дара.

Майкл сбегал к миссис Куинн за свечами, тут же вернулся, и они вместе вошли в пещеру. Каждый держал две из полудюжины свеч, которыми с ними охотно поделилась Лоретто Куинн; кроме того, у них был коробок спичек. Подземный ход ничем не напоминал пещеру из комиксов. Здесь не было скал, с которых капала вода; только земля и камень. Да и своды были высокими. Даже взрослый мог пройти здесь, не пригибаясь.

Близнецы шли, стараясь не думать о том, что их может ждать впереди.

- Гробами тут не пахнет, - сказал Майкл.

- Мы не знаем, как пахнут гробы.

- Не знаем, - подтвердил Майкл. - Но пахнет тут не страшно.

Дара не стала притворяться, будто она ничего не боится.

- Вряд ли тут что-нибудь упадет и перекроет нам путь назад, - сказала она, стараясь подбодрить не столько брата, сколько самое себя.

- Нет. Похоже, потолок тут крепкий.

- Может быть, скоро ход закончится? - вполголоса пробормотала девочка.

- Наверное. Дом должен быть над нами.

Они сделали еще один поворот и увидели цветочные вазы и длинную лестницу с низкими ступеньками, украшавшую обратную сторону Фернскорта. Вазы и лестница были скрыты ветками колючих кустов. За кустами раскинулись огромные заросли крапивы. Теперь было понятно, почему они не видели отверстия раньше. Кто станет пробираться через высокую жгучую крапиву, если рядом полно куда более интересных мест?

Близнецы понимали, что если они кому-то расскажут о подземном ходе, то лишатся на него всяких прав. Поэтому они промолчали.

Но думали о нем все время и даже перенесли туда свои вещи - неторопливо, одну задругой, чтобы не вызвать подозрений. Старый ящик из-под апельсинов, посуду, так называемые шторы и ковры, сломанные столовые приборы… У них снова был дом. На этот раз освещавшийся свечами. Когда они вырастут и смогут делать все что хочется, то попросят Брайана Дойла - конечно, если к тому времени он не умрет - сделать в подземном ходе световой люк, потому что иногда здесь жарко и темно, а им нравится солнечный свет.

Свод выглядел надежным. Конечно, Брайан Дойл и его рабочие сумеют сделать для них окно. Тут были леса; потолок поддерживали толстые деревянные столбы и грубо оструганные доски. Они казались очень крепкими. Близнецы обследовали их - сначала робко, а потом более уверенно. Столбы были твердыми как камень. Интересно, кто поставил их и зачем? Но задавать вопросы дети боялись: а вдруг ход кому-нибудь понадобится?

Дома они пытались выяснить, для чего могли служить эти подземные ходы.

- Раньше в больших домах были другие выходы? - однажды за ужином спросил Майкл. Дара нахмурилась. Все было слишком прозрачно.

Но мать не увидела в этом ничего необычного.

- Ты имеешь в виду черный ход? - рассеянно спросила она. - Карри, будь добра, не оставляй соусник на столе. Иначе тебе самой же придется стирать скатерть. - Мама умела делать Карри замечания так, что это не напоминало выговор. - Не знаю. Наверное, были, иначе люди притаскивали бы в дом тонны грязи. Эдди, тебе обязательно каждый день приносить с собой половину рощи Койна?

Было ясно, что мать и представления не имеет о подземном ходе. Впрочем, она выросла в другом месте. Может быть, папа что-то знает. Он был здесь всегда.

Но с ним нужно было вести себя осторожно.

- Папа, ты ведь интересуешься старыми домами, правда? - состроив постную физиономию, однажды спросила Дара.

- Да, пожалуй, - подтвердил Джон Райан.

- Ты помнишь, как выглядел Фернскорт до пожара?

- Нет, детка, не помню. Когда он сгорел, мне было всего два года. Его должны помнить отец Томми Леонарда и дедушка Мэгги Дейли, но вряд ли имеет смысл их расспрашивать. Они находились там во время пожара. Тогда это было вполне естественно. Мой отец стоял на пороге собственного дома и видел языки пламени. Он часто рассказывал мне об этом. Но, конечно, сохранились фотографии Фернскорта. Можно увидеть, каким он был.

- Да, но… - Дара не хотела, чтобы ее отвлекали старыми фотографиями и лекциями по истории. - Как ты думаешь, в таких домах были потайные комнаты? На фотографиях их не увидишь.

- Я не думаю. А почему ты так думаешь?

Майкл быстро пришел на помощь.

- Понимаешь, мы просто интересуемся всем окружающим. Ты сам советовал нам так поступать.

- Вот и отлично, - одобрительно сказал Джон. - Рад слышать.

- Да, поэтому нам интересно все, - добавила Дара. - Например, были ли тоннели в таких домах, как Фернскорт. Тайные ходы под землей.

- Тайные ходы всегда прокладывают под землей, - быстро сказал Майкл, перебив сестру. Просто пытался предупредить ее, что слишком откровенничать не следует.

Если Джон и понял, куда ветер дует, то не подал виду.

- Я никогда не слышал, чтобы здесь были какие-то подземные ходы, - рассеянно сказал он, отряхивая от пыли худенькие плечи сына. - Но я уже говорил, что когда я достаточно подрос, чтобы играть там, в Фернскорте почти ничего не осталось. Так что все возможно. Если вы как следует поищете, то, может быть, что-нибудь и найдете.

Увидев тревожные взгляды детей, он продолжил:

- Но такие вещи обычно хорошо прятали. Вряд ли кто-нибудь сумеет найти вход.

Тут близнецы немного успокоились.

- А для чего они были нужны, эти ходы? В таких домах, как Фернскорт?

- Ходы, ведущие от дома к реке? Ведь там была река? Они с жаром закивали.

Джон Райан помедлил; дети ждали объяснений. Он понял, что их интересует, однако притворился сбитым с толку.

- Кто его знает… Но узнать причину было бы интересно. Наверняка можно сказать только одно: тот, кто найдет такой ход, должен быть очень осторожным. Прежде чем начать его изучать, нужно убедиться, что свод не рухнет и тебя не завалит.

- Нет, там не опасно! - выпалил Майкл. - То есть я так думаю, - спохватился он.

- Хочешь сказать, что там есть части, которые поддерживаются стойками?

Близнецы уставились друг на друга. Откуда он знает?

- Вроде строительных лесов, - подсказал им отец.

- Ну…

- Э-э…

- Если так, то, когда найдете ход, держитесь от него как можно дальше, - решительно сказал Джон Райан. - Там как в старых шахтах. Леса поддерживают части потолка, которые могут обрушиться… Если вам все же удастся найти что-нибудь такое, то потолкайте и подергайте столбы у самого входа, - продолжил он.

Они улизнули, испугавшись, что сболтнули лишнего.

- Он сказал, что было бы интересно узнать причину, - промолвил Майкл.

- И так ясно, - отмахнулась Дара. - Но что бы это могло быть?

Эта головоломка доставляла им наслаждение.

Дара решила, что ход прорыла молодая мисс Ферн, чтобы встречаться со своим возлюбленным, приплывавшим на лодке.

Майкл решил, что его построил кузен Фернов, собиравшийся однажды ночью штурмовать Фернскорт и захватить его. Но об этом они никому не говорили. Близнецы намекнули родителям, что проводят время у городского моста; это было недалеко от истины. Кейт думала, что они нашли себе новых друзей, и радовалась.

- Карри, я красивая? - спросила Дара. Она сидела на кровати Карри и следила за тем, как девушка готовилась к своему выходному.

- Не знаю, - хихикнула Карри, которую больше интересовало собственное отражение в засиженном мухами зеркале туалетного столика. Столик был засыпан пудрой, шпильками и заставлен почти пустыми флакончиками с косметикой, от которых отказались другие женщины.

- Наверное, я была бы красивой, будь у меня кудрявые волосы, - не успокаивалась Дара.

- Могла бы, - неуверенно ответила Карри. - Ужасно обидно, что мы с тобой не кудрявые. Кудри есть у твоей мамы, хотя они ей совсем ни к чему.

- Почему это?

- Ну, во-первых, она старая. Во-вторых, у нее уже есть муж. А вот нам с тобой без кудрей не обойтись. - Карри смотрела на свое отражение без всякого удовольствия.

- Зачем человеку наряжаться, если он едет домой? - задумчиво спросила Дара.

Карри смерила ее подозрительным взглядом.

- А ты хитрая… Ладно, так и быть, скажу. Сегодня я к родителям не поеду. Собираюсь кое-куда сходить с одним парнем. С Джимбо Дойлом.

- Только не с Джимбо Дойлом! - воскликнула Дара.

- А почему нет? Он очень симпатичный, этот Джимбо. Пригласил меня в выходной погулять в роще Койна, - сердито ответила девушка.

Дара закусила губу. Карри обиделась; с ней нужно было как-то помириться.

- Да, он симпатичный. И поет хорошо. Я слышала, как он пел «Желтую розу Техаса», когда делал альпийскую горку. Когда вы придете в рощу Койна, попроси его спеть.

- Может быть, и попрошу, - нерешительно ответила Карри. Она догадывалась, что Джимбо Дойл пригласил ее в рощу вовсе не для песен.

Близнецы еще раз договорились, что никому не расскажут о подземном ходе.

- Даже Грейс? - спросил Майкл.

Дара сделала паузу. Она уже думала об этом.

- Даже Грейс, - сказала она.

- Если мы скажем Грейс, то должны будем рассказать об этом Мэгги, Томми и всем остальным, - развил мысль Майкл.

- Да. - Дара нахмурилась. - И тогда все изменится. По-твоему, мы ведем себя как маленькие?

- Ничего подобного, - заверил ее Майкл. - По-моему, мы поступаем правильно.

Близнецы улыбнулись друг другу. Все вернулось на круги своя. Они были лучшими друзьями на свете.

Пришла открытка из Донегала. Грейс сообщала, что они купались в море и что там очень большие волны. Время они проводят просто замечательно. Наверное, после возвращения в Маунтферн поедут куда-нибудь еще, но скоро будут дома.

Она очень соскучилась и хочет их увидеть. Послала открытки Томми и Мэгги и передает привет Джасинте и Лайаму. Написала бы и им тоже, но боится, что Уайтов накажут: писать по-ирландски она еще не умеет.

Пивная Райана была битком набита строителями. Во время ленча у бара собиралась целая толпа. Кейт прибегала от Слэттери со всех ног и тут же становилась за стойку. Иногда она смотрела на Джона с довольной улыбкой. По крайней мере, часть ее страхов оказалась беспочвенной. Дело набирало ход. Во всяком случае, в данный момент.

Джуди Берн столкнулась с Мэриан Джонсон в ювелирном магазине Мигеров. Запыхавшаяся миссис Мигер извинялась за то, что часы еще не починены.

- Я хотела поставить их в сторожке еще до возвращения О’Нилов, - сказала Мэриан.

- И когда это случится? - Джуди Берн собиралась на день рождения племянницы и пришла купить брошку. Ассортимент миссис Мигер не вызывал у нее энтузиазма.

- Трудно сказать. Думаю, со дня на день, - небрежно ответила Мэриан.

- Значит, он не поддерживает с вами связи?

Мэриан вышла из себя.

- О боже, Джуди, это их дом! Они могут приезжать и уезжать когда хотят. Я что, хозяйка пансиона? Они сняли у нас сторожку, только и всего.

- Стало быть, он не пишет… Значит, мы узнаем, что О’Нилы вернулись, только тогда, когда увидим их. - Джуди поблагодарила миссис Мигер за возможность посмотреть на брошки; она подумает и вернется.

Шейла Уилан точно знала, где находятся О’Нилы и когда они вернутся. Она получала телеграммы из Америки и сообщения, которые не требовалось пересылать застройщику Брайану Дойлу. Патрик звонил ей через день.

Брайан Дойл был готов начать работу. Его удивило, что О’Нил велел приступить к сносу, не дожидаясь его возвращения. Дойлу казалось, что этот человек сядет за рычаги машины и сам раскачает огромное ядро.

Он не знал, что этот вопрос долго обсуждался по телефону. В конце концов Патрик О’Нил и Рейчел Файн согласились, что ему не следует принимать участие в разрушении старого здания. Он приехал строить, а не сносить.

Глава девятая

Патрик О’Нил обнаружил, что зимой в Ирландии открыто мало гостиниц. Очень мало. Их владельцы говорили, что в плохую погоду сюда никто не приедет, а отопление и жалованье сотрудникам в мертвый сезон обходятся очень дорого.

Патрик считал это недальновидностью. Люди приезжали в Ирландию вовсе не за хорошей погодой. Люди, мечтавшие о загаре, про Ирландию не вспоминали. Сюда приезжали ради общения, пейзажей и деловой активности. Все это можно было найти здесь и зимой, да еще и по дешевке.

Цены на зимние чартерные рейсы из Соединенных Штатов были разумные. Но говорить об этом владельцам гостиниц не имело смысла. Они считали, что туристский сезон начинается в мае и кончается в сентябре. Некоторые наиболее предприимчивые хозяева открывали свои отели в пасхальный уик-энд.

Их неповоротливость заставляла Патрика О’Нила вздыхать. Впрочем, в то время он вздыхал часто. Восстановить Фернскорт оказалось намного труднее, чем он думал. С тех пор как он купил этот участок, прошел год. Лишь через двенадцать месяцев затяжек и волокиты он получил возможность снести развалины и начать строительство.

Такого испытания на его долю еще не выпадало. От досады,и злости на лбу Патрика начала пульсировать какая-то жилка. Во время разорительно дорогих телефонных разговоров с Америкой он вставал, садился и делал глубокие вдохи.

Он дважды решал все бросить, но на следующее утро передумывал. Трижды хотел уволить Брайана Дойла и крикнуть, что, если бы этот застройщик работал на Западе, он всю жизнь стоял бы на коленях, вымаливая заказ, и трижды сдерживался. Наорал на добродушного архитектора, сказавшего, что с американцами всегда так. Они приезжают сюда, считают себя самим Господом Богом и думают, что ради них тут будут лезть вон из кожи. Патрик не относил себя к числу таких американцев. Ему хотелось считать О’Нилов сыновьями этой страны, вернувшимися на родину, а не вельможами, отдающими приказы. Он извинился перед архитектором, и тот пообещал не вспоминать прошлое. Все знали, что напряженная нью-йоркская жизнь сводит людей с ума.

Он дважды возвращался в Америку. По истечении года не было сделано практически ничего, но Патрик заставлял себя улыбаться.

В конце концов О'Нилу удалось убедить специалистов по охране окружающей среды, что он не разрушает ничего ценного. Причем не обошлось без удачи. Однажды Патрик заглянул в пивную Райанов, и Джон Райан показал ему выписку из археологического журнала, доказывавшую, что здание художественной ценности не представляет.

Он стал самым искусным лжецом на двух континентах. Однажды на мосту у него состоялась беседа с Фергусом Слэттери. Не разочарован ли Патрик тем, как медленно идут дела? Нет, нет, все идет своим чередом. Пусть горожане не считают его хвастливым и торопливым янки. А когда он разговаривал в Нью-Йорке с Джерри Пауэром, то утверждал обратное. Да, здесь все делается очень медленно. У них устаревшая технология. Но, конечно, он не передумал. Нет, они не свели его с ума.

Но когда он оказывался наедине с Рейчел Файн и потягивал бренди в ее красно-золотой квартире, казавшейся очень спокойной и уютной по сравнению с остальным Нью-Йорком, то рассказывал ей правду. Говорил, что не раз был готов лопнуть от злости и разлететься на кусочки. Теперь он понимал, почему его соотечественники, оставшиеся на родине, так ничего и не смогли добиться. Ничегошеньки. Теперь ясно, почему у них так плохо развита экономика. Черт побери, эти люди стояли, сдвинув шляпы на затылок, и зубоскалили, потому что никогда не умели работать. Они не знали, что такое надрывать пуп, и не хотели это знать. Никакая высокая цель не могла заставить их ударить палец о палец. Патрик мог говорить такие вещи Рейчел, так как знал, что она ни за что с ним не согласится. Рейчел погладит его по головке и скажет, что ирландцы сохранили свой жизненный уклад и свою независимость… ну, почти сохранили. А что сказать о жителях ее Латвии? Они позволили Советам взять верх, и теперь Латвия не поднимется никогда. Все латвийские евреи, которые смогли убежать, эмигрировали в Америку, но возвращаться на родину и восстанавливать там замки не собираются.

Рейчел мягко подбадривала его, напоминала, чего он сумел достичь, говорила, что еще ни один внук деревенского жителя не вернулся на родину, чтобы купить большой дом и превратить его в доходное предприятие. Ему нравилось слышать эти слова, придававшие смысл его работе, несмотря на все сложности и задержки. Однажды вечером Патрик спросил, почему Рейчел поощряет его, хотя с самого начала была против этой затеи и хотела, чтобы он жил в Нью-Йорке.

- Только очень глупые женщины заставляют мужчин отказываться от их мечты. Что бы было с тобой, если бы у тебя отняли мечту или отговорили от ее выполнения? Ты бы потерял смысл жизни и превратился в зомби.

Патрик привлек ее к себе. Рейчел - чудесная женщина. Господи, как жаль, как жаль, что она разведенная еврейка. Даже если бы против этого никто не возражал, он все равно не смог бы жениться на ней. Это было невозможно.

Но в конце концов этот день настал. На участок прибыла техника. Высокие краны и машина с тяжелым ядром, раскачивавшимся взад и вперед. После чего стены Фернскорта рухнули. Рейчел Файн издалека посоветовала собрать камни и сложить из них заборы или альпийские горки. Найти место для их хранения; наверняка большие камни относятся к тому времени, когда Америка только завоевала независимость. Кроме того, они красивы сами по себе. Брайан Дойл говорил, что это безумие, но лишь потому, что впоследствии рассчитывал использовать выброшенные камни для собственных целей. В глубине души он восхищался этим янки с непомерными амбициями и верой в то, что все можно сделать за пять минут.

Во время прогулок по сельской местности счастливая Грейс не выпускала руку Керри. Это были первые летние каникулы, которые они проводили вместе. Она рассказывала брату о маунтфернском женском монастыре, о своих одноклассницах и о том, как девочки обводят монахинь вокруг пальца. И просила рассказать о порядках в его закрытой школе. Нравится ли ему там учиться? Не чувствует ли он себя одиноким? Рад ли тому, что наступили каникулы? Грейс хотелось, чтобы Керри радовался всему. Как она сама.

- Просто позор, что нас там не будет, - в десятый раз повторяла Грейс, когда они шли по скалистой тропе в Донегале. - Я бы с удовольствием посмотрела на это.

- Да, - рассеянно ответил Патрик, глядя на океан. Интересно, видел ли его отец эти холмы, когда уплывал из Ирландии, или они остались далеко на севере? Он так и не узнал, откуда О’Нилы уплыли в Соединенные Штаты - из Голуэя или расположенного в южном графстве Корк порта Коб? Никто из родни этого не знал и не хотел выяснять. Джон Райан сказал, что, скорее всего, это был Голуэй. Вряд ли стоило ехать из их мест в далекий Коб, если в те давно прошедшие дни суда регулярно выходили в море из Голуэя.

- Это не заняло бы у нас много времени. Почему мы не уехали вчера вечером? - упрямо спросила девочка.

- Не знаю, Грейс. Мы всё увидим через несколько дней, когда вернемся. Разве тебе не нравится, как мы проводим время?

- Нравится, но… - Увидеть это собственными глазами было очень важно. Почему они должны пропустить такое событие? Пусть отец объяснит.

- Отец не хочет, чтобы мы находились там во время сноса. Будет лучше, если наше имя не станут связывать с разрушением… с уничтожением того, что там есть. - В голосе Керри не слышалось ни осуждения, ни похвалы; мальчик говорил так, словно читал географическую карту.

Патрик пристально посмотрел на сына.

- Почему ты так говоришь? - заставив себя рассмеяться, спросил он.

- Потому что это правда. Во всяком случае, мне так кажется.

- Да. В каком-то смысле ты прав, - удивленно ответил отец.

- Мы - хорошие парни. Те, которые въезжают в город, когда стрельба окончена. Верно?

- Опять же в каком-то смысле.

- По-моему, это смешно, - возразила Грейс. - Все радуются, что мы строим новый отель; им бы понравилось, если бы мы были там. Зачем убегать и пропускать такое зрелище? Я бы с удовольствием понаблюдала за большой машиной, которая рушит стены.

- Я тоже, - просто ответил Патрик.

Он собирался позвонить Брайану Дойлу и узнать, как прошел снос. Мечтал, чтобы Дойл обладал даром красноречия и мог подробно описать случившееся. Впрочем, Дойл стал бы рассказывать о сверхурочных, поломках, необходимости пересмотреть смету и не обратил бы никакого внимания на символичность изменения старого порядка.

- Интересно, что именно они сейчас делают? - небрежно сказал он, спускаясь с сыном и дочерью по тропинке, которая вела к великолепному песчаному пляжу.

Спросил таким тоном, словно не следил за сыном, гадая, что могло заставить мальчика совершить необычный для него шаг и наотрез отказаться говорить о случившемся. Словно не он, Патрик, распорядился снести огромный дом и собирался выстроить собственный памятник в том месте, откуда выгнали его отца и деда.

* * *

На снос Фернскорта собралась половина города. Удобнее всего за работой огромных машин было следить из пивной Райана на Ривер-роуд; многие зеваки стояли с кружками в руках.

Джек Койн притворялся веселым, но проклинал тот давний день, когда он обсчитал Патрика О’Нила. Хотя с тех пор Патрик был с ним безукоризненно вежлив, но ни разу не поручил ему какую-нибудь работу. Остролицый Джек обвел взглядом соседей. Все получили свой кусок от этого янки. Взять хоть Джона Райана. Да и другие пивные в городе теперь тоже не бедствовали. Их бизнес уже сейчас приносил прибыль, а обещал еще больше. И почему в тот злосчастный день он принял немногословного американца за дурака, не знающего курса доллара? Почему не понял, что его голубые глаза были проницательными глазами бизнесмена?

Джек Койн стоял, засунув руки в карманы, и смотрел на другой берег реки, где работала техника, которую О’Нил мог бы взять напрокат через него. Койн мог бы нанять для него и рабочих и получить свои законные десять процентов комиссионных. Он покачал головой и сказал себе, что в этой жизни ничего нельзя знать наперед. Совершенно ничего, черт побери.

- Сегодня великий день, - ни кому не обращаясь, промолвил Джек Леонард.

- Почти такой же великий, как тот, когда мы сожгли Фернскорт, - ответил ему Том Дейли. После этого раздался смущенный смешок. Люди давно не вспоминали те дни, когда по всей стране жгли большие дома как символ всего, что они собой представляли.

Сорок один год назад Том Дейли, Джек Леонард и десяток других жителей города присоединились к наспех созданному отряду, присланному для этого из ближайшего города. Теперь старый мистер Леонард и старый мистер Дейли были такими уважаемыми людьми, местными столпами общества, владельцами молочной и писчебумажного магазина, что никто не мог представить их двадцатилетними поджигателями. Тогда было другое время и другие нравы. Теперь ни Том Дейли, ни Джек Леонард не сказали бы доброго слова о молодых парнях, которые ездили на север, чтобы принять участие в пограничной войне, взрывали опоры линий электропередач, бросали бомбы в полицейские участки и считали себя национальными героями. Нет, настоящая война была только в двадцатых годах.

Джон и Кейт наполняли кружки, наливали в стаканчики виски и даже вынесли на солнышко несколько стульев. Слыша шум за рекой, Леопольд трясся от ужаса и шарахался от любой руки, которая пыталась погладить или успокоить его.

- Кейт, вы такая добрая женщина. Почему вы не хотите усыпить это животное? - спросил Фергус, когда Леопольд посмотрел на него измученным взглядом и протяжно завыл.

- Это животное здоровее большинства присутствующих здесь людей, и ухаживают за ним намного лучше, - отрезала Кейт. - Терпеть не могу типов, которые судят о том, чего не знают!

- Что ты набросилась на человека? - засмеялся Джон. - Фергус, Леопольд у нас великий артист, ему только в театре играть. После сытной кормежки он каждый день идет к мясной лавке Рейди, ложится там и получает от них косточку. Потом перебирается к бакалее Лоретто Куинн, воет там и заставляет бедную женщину скормить ему полфунта печенья. Где бы ни сидела наша несчастная кошка, он подбирается к ней и визжит до тех пор, пока Джаффа не встает и не уступает ему место.

- Так он возмещает себе несчастное детство, - сказала Дара. Этой высокой и крепкой девочке было почти тринадцать.

Ее пышные темные волосы на концах слегка загибались внутрь, что было результатом гигантских ночных усилий. Дара с удовольствием сходила бы в салон «Розмари». Миссис Уолш говорила, что сделает ей легкий естественный перманент, но Кейт и слышать об этом не хотела. Перманент в двенадцать лет? Да кто же такое позволит? Матери было хорошо; у нее волосы вились от природы. Дара очень обижалась на Кейт. В довершение беды у Майкла, которому кудри вовсе не требовались, волосы тоже вились. И ресницы у него были длиннее. Намного. Это было нечестно. Впрочем, как почти всё на свете.

- Расскажи мне про детство Леопольда. - Фергусу нравилась длинноногая девочка, которая была очень похожа на мать не только внешностью, но и стремлением к независимости.

- Его нашли в одном из грузовиков Джека Койна.

- Да, бедняге не повезло с самого начала, - согласился Фергус.

- А еще кто-то сдавил ему шею и повредил заднюю лапу, - закончил за сестру Майкл.

Фергус часто думал, что близнецы могли бы выступать дуэтом на сцене.

- Лапу ему давно вылечили, но он продолжает показывать ее людям и жаловаться, - сказала Дара.

- Будем считать, что вы меня убедили. Детство у него было паршивое. Щенячий возраст оказался не самым лучшим временем в его жизни. Раз так, пусть стареет и глупеет, как и мы, грешные.

Близнецы хихикнули.

- Я думал, вы ужасно расстроитесь, когда увидите, что все рушится. - Фергус показал за реку.

- Нет. Может быть, когда-то… - начал Майкл.

- Но не сейчас, не сейчас…

- Не сейчас, когда мы выросли…

- И живем собственной жизнью. Понимаете, это была придуманная жизнь.

- Да. Теперь, когда вы выросли, жизнь стала совсем другой. Я понимаю, что вы имеете в виду. - Могло сложиться впечатление, что Фергус смеялся над ними, но близнецы так не думали. - А вы нашли другое место, где будете жить, когда станете такими старыми, как я?

- У нас есть кое-какие планы… - начала Дара.

- Конечно, ничего определенного…

- Это нужно объяснить…

Фергус поспешил согласиться.

- Нет, нет, лучше не надо. Я всегда говорю: чем меньше объяснений, тем лучше.

- Есть одна вещь, мистер Слэттери… - сказала Дара.

- Да?

- Нам может понадобиться совет…

Майкл красноречиво посмотрел на сестру.

- Нет, все в порядке. Я буду говорить в общем.

- Так и надо начинать, - заверил их Фергус.

- Ну ладно… Как по-вашему, каждый кусок земли должен кому-то принадлежать?

- Извини, не понял. - В Дублине его не учили отвечать на такие вопросы.

- Я вот о чем… Неужели вся Ирландия поделена на кусочки? У вас есть свой дом, у нас - свой. Фернскорт теперь принадлежит мистеру О’Нилу. Есть участки, которые не принадлежат никому?

- Дать общий ответ трудновато. Думаю, есть места, которыми на самом деле не владеет никто. Например, Каррах в графстве Килдэр. Если у вас есть участок земли неподалеку, то вы имеете право пасти там своих овец. То же относится к некоторым болотам. Многие люди могут добывать там торф, хотя официально болото не принадлежит никому. Вы это имеете в виду?

- Не совсем. Могут все поля, канавы и рвы принадлежать какому-нибудь одному человеку? Может этот человек сказать: «Этот ров принадлежит мне, потому что я его нашел»?

Фергус почесал в затылке.

- Разве можно сказать, что человек нашел ров? Он был там всегда. Ров нельзя увидеть в один прекрасный день и предъявить на него права.

- А если его до тех пор никто не видел? - уперлась Дара.

Майкл не хотел, чтобы она продолжала.

- О господи, Дара, ты поставила меня в тупик, - сказал Фергус. - Ваша мать подтвердит, что от меня как от поверенного нет никакого толку. Я вечно задаю глупые вопросы.

Например, как можно объявить своим то, чего нельзя видеть. Я только раздражаю клиентов. В один прекрасный день меня лишат лицензии, и я стану бродягой.

Дара встревожилась.

- Нет, это наша вина. Понимаете, нам приходится задавать вопрос так, чтобы вы не догадались, о чем мы говорим… Нет, молчи, Майкл. Все в порядке. Мистер Слэттери никому ничего не скажет. Он как каноник Моран.

- Благодарю за сравнение, - уныло сказал Фергус.

- Вы не можете говорить о делах людей, а он не может говорить об их грехах, - стояла на своем Дара.

- Верно. Иначе меня пропустят через жернова.

- То есть побьют? - спросил Майкл.

- Нет, я думаю, это означает исключение из коллегии адвокатов. Как исключение из школы, - объяснила брату Дара. - Но этого не случится. Потому что вы никому не скажете, какие вопросы мы обсуждали.

- Можете не сомневаться, - серьезно ответил Фергус, хотя и не имел представления, что именно они обсуждали.

- Тебе не странно, что Патрик решил пропустить день своего триумфа? - спросил Джон Райан, когда толпа приветствовала радостным криком падение последнего куска стены.

Кейт взяла деревянную лопатку и аккуратно сняла ею пену с пяти кружек пива.

- Можешь не сомневаться, он все знает. Через десять минут он свяжется с Брайаном Дойлом по телефону.

- Я не сомневался, что он будет здесь. Патрик ненавидит этот дом и все, что за ним стоит. Не хочет слышать о Фернах ни одного доброго слова. Терпеть не может, когда я говорю, что они достойно вели себя во время Великого Голода^[21].

Он обрадовался бы при виде груды камней.

- Нет, Патрика О’Нила больше волнует новый Фернскорт, - сказала Кейт, поставила пинты на поднос и обошла стойку. - Он смотрит вперед, как и все американцы.

- Как ты думаешь, в Америке нам было бы лучше? - наполовину серьезно спросил Джон Райан.

- Не знаю. Ты выбрал неподходящее время для такого разговора, - добродушно ответила Кейт и понесла кружки людям, стоявшим снаружи.

Рита Уолш думала, что строительство отеля пойдет на пользу ее парикмахерской. После этого жизнь изменится коренным образом. Она много слышала о строительстве Фернскорта от Мэриан Джонсон, которая теперь не только регулярно делала прическу и маникюр, но и стала интересоваться кремами для лица. Рита сомневалась, что Патрик О’Нил имеет серьезные виды на Мэриан Джонсон, которой приходилось тратить кучу времени на уход за сухой кожей головы и тонкими непослушными волосами. Но кто знает? Такой человек может клюнуть на аристократическое происхождение и то, что называется «старыми деньгами». Джонсоны знали всех представителей высшего общества, по традиции любивших охоту.

Миссис Уолш обвела свой маленький салон недовольным взглядом. Богатым американкам и дублинкам здесь вряд ли понравится, но тратить деньги на новое оборудование будет настоящим безумием. Рита скопила порядочную сумму на старость, когда она больше не сможет стоять за креслом и делать клиенткам перманент. Львиная доля этой суммы была заработана вовсе не прическами, но оба источника дохода должны были когда-то закончиться. Она хранила все свои сбережения на почте Шейлы Уилан. В Маунтферне не было филиала банка, и Шейла часто вы ступала в роли неофициального советника по финансовой части.

Рита решила воспользоваться помощью почтмейстерши. Шейла не спрашивала, почему поступление денег происходит так нерегулярно. Только отвечала на вопросы, которые задавали ей.

Шейла Уилан посоветовала Рите немного подождать. Новое оборудование для парикмахерской, кресла и все остальное, что сделает салон привлекательным для посетителей, можно будет купить тогда, когда строительство Фернскорта сдвинется с мертвой точки и в их город придет новая жизнь. В ее словах не было ни иронии, ни намека на то, что в данный момент парикмахерская выглядит убого. Шейла просто рекомендовала не торопиться, вот и все.

Часы, стоявшие на столе рядом с кроватью Рейчел Файн, показывали половину седьмого утра. В Маунтферне наступило время ленча; возможно, развалины уже снесли. Рейчел спала плохо. Ей всю ночь снилось, что во время сноса произошел какой-то несчастный случай с трагическим исходом.

Над руинами возрастала призрачная фигура и провозглашала: «Нельзя смеяться над привидениями… Эта стройка проклята».

За ночь она дважды просыпалась, садилась в кресло у окна и пыталась успокоить себя видом Нью-Йорка, освещенного лучами луны. Скорее бы все кончилось! Может быть, тогда дела пойдут по-другому. Патрик вызовет ее в Ирландию, она примет участие в происходящем, после чего у О’Нила не хватит духу отослать ее.

Патрику казалось, что второй половине дня не будет конца. Он не хотел звонить до тех пор, пока не станет ясно, что все закончилось. Вечером он позвонит в Штаты, сообщит Джерри Пауэру, что дело сделано, и все расскажет Рейчел. Перед его умственным взором стояла картина…

Да, он мог себе это представить. Еще до звонка Брайану Дойлу он знал, что на берег реки придут стайки ребятишек и станут наблюдать за происходящим. Но не понимал, что у Джона и Кейт Райанов соберется весь город. Что люди будут пить пиво и сопровождать падение стен радостными криками.

Патрик дотошно выспросил у Брайана все подробности. Сначала Дойл, решивший, что заказчик хочет удостовериться в качестве проделанной работы, дулся и ворчал, Но когда застройщик понял, что этому человеку не нужно ничего, кроме подробного описания, то ударился в лирику.

Когда Дойл сказал, что люди приветствовали падение стен улюлюканьем, Патрик не поверил собственным ушам.

- И как они улюлюкали?

- Ну, просто кричали, и все.

- Что именно? «Ура», «давай, давай» или как-то еще? Брайан чертыхнулся про себя.

- Знаете, никаких слов не было. Просто радостный вопль, и все.

- И все же что-то они должны были говорить.

- Мистер О’Нил, никаких слов они не говорили. Просто выдохнули. Издали звук, похожий на громкое «ах». Теперь вы меня поняли?

Патрик ответил, что понял. Он был очень доволен.

- Знаешь, когда пала последняя стена Фернскорта, они завопили от восторга! - сказал О’Нил, позвонив Джерри Пауэру.

- Это точно? - Джерри вполне хватало регулярных посещений Ирландии на день святого Патрика; больше двух недель он на исторической родине не проводил и считал стремление Патрика вложить все свое состояние в это рискованное дело безумием.

- Интересно, почему они кричали… - задумчиво произнес Патрик.

- Наверное, потому что впервые в жизни увидели хорошо сделанную работу, - саркастически ответил Джерри. - Тут и немой закричит.

Вечером он позвонил Рейчел.

- Брайан Дойл сказал, что они завопили от радости. Громко ахнули. О господи, как бы мне хотелось быть там! Я отдал бы все на свете, чтобы услышать это собственными ушами.

- Думаю, ты правильно сделал, что не поехал, - сказала Рейчел. - Инстинкт у тебя безошибочный. Не стоит связывать свое имя со сносом. Только со строительством. Раньше ты всегда поступал именно так.

Рейчел понимала, чем был вызван радостный крик жителей Маунтферна. В этом забытом богом городишке не было никаких зрелищ. Снос руин означал, что вскоре у стоявших вокруг людей появится дополнительная работа. Если верить словам Дойла, в самый разгар утра эти типы стояли и лакали пиво литрами. Ничего удивительного, что они кричали от восторга.

- Люди кричали, потому что мечта стала явью, - сказала она. - Потому что старые стены рухнули и началась новая жизнь.

* * *

Котлован был вырыт; можно было приступать к закладке фундамента. Брайан Дойл уже четырежды поругался с архитекторами. Ирландские архитекторы отказывались работать с американскими до тех пор, пока не будут получены гарантии, что в последнюю минуту никто не вмешается. Совет по туризму пересматривал свое решение о выделении дотации; компания «Аэр Лингус» не давала окончательного ответа на вопрос об организации чартерных авиарейсов. Два фермера, землю которых Патрик О’Нил не купил, пытались уговорить Фергуса Слэттери подать иск о возмещении ущерба. Два мелких арендатора, год назад согласившиеся продать Патрику свои жалкие пол-акра, теперь решили, что продешевили, и хотели, чтобы Фергус защищал их права. Но Слэттери не желал иметь к этому никакого отношения.

- Алчность. Необузданная алчность. Вот что О’Нил принес в Маунтферн. Раньше эти люди не ждали от своих жалких участков никакой прибыли, но теперь трясутся от радости.

- Фергус, на вашем месте я не говорила бы об этом во всеуслышание, - предупредила Кейт Райан. - Не нужно осуждать людей и пожимать плечами. Будьте умнее. Делайте вид, что вы на их стороне.

- Как этот херефордский вол О’Нил? - проворчал Фергус.

Кейт засмеялась.

- Глаза у Патрика расставлены широко, но эта кличка ему не подходит. Да, как он. Чем-чем, а тактом он обладает. И достиг всего благодаря этому.

- Скорее благодаря низкой лжи, - возразил Слэттери.

- Разве он лжет? Знаю, вы ему не доверяете. Я тоже. Не доверяю, так как Патрик наверняка знает, что его отель положит конец нашему бизнесу. Но почему вы так настроены против него?

- Потому что он вредит вам… всем вам, - сказал Фергус.

Встревоженная Кейт подняла глаза, и тут Фергус вспомнил обвинение, брошенное ему пьяной сестрой: он способен лишь на то, чтобы смотреть бараньим взглядом на жену местного трактирщика. Неужели это так?

Нет, положа руку на сердце, ему нравилась не только Кейт, но вся семья Райанов. Их глупый пес с испуганным взглядом, который пытался подружиться с человеком, поднимая искривленную заднюю лапу.

Джон Райан, строчивший стихи в школьной тетрадке и считавший Патрика О’Нила отличным малым. Двое младших, лица которых дышали озорством. Красивые смуглые близнецы, самодостаточные и говорившие половинками фраз, загорелые и подвижные, как дикие обезьяны; он то и дело видел, как они продирались сквозь колючие кусты на холмистом берегу Ферна… В этой семье было что-то необъяснимо трогательное. Так что дело было не только в их красивой, уверенной в себе и умной матери. Может, он и был евнухом, но смотрел на нее вовсе не бараньим взглядом.

И тут Фергус дал себе несколько обещаний. Решил, что проведет длинный уик-энд в приморском городе и завяжет страстный роман с какой-нибудь привлекательной молодой женщиной. Что во время визита президента Кеннеди закроет контору и повезет семью Райанов в Дублин смотреть парад. Что будет спокойно говорить с местными фермерами, которые хотят совсем немного - воспользоваться ситуацией и получить то, что им причитается. И наконец, что станет следить за Патриком О’Нилом как ястреб. Никогда в жизни он не испытывал более сильного чувства. Этот О’Нил и его детки собирались уничтожить Райанов.

О’Нилы вернулись. Все узнали об этом через полчаса после того, как по Бридж-стрит проехала их машина. Джуди Берн увидела их, когда чистила латунную табличку на своей двери, и пожалела, что ее застали за столь прозаическим занятием. Она предпочла бы, чтобы Патрик считал ее видным местным медицинским работником.

Шейла узнала об этом, поскольку кто-то на почте крикнул, что видит, как припарковывается их машина.

Мэгги Дейли обрадовалась, когда Грейс и Керри пришли в их магазин и купили бекон, яйца и пирожные к чаю. Мисс Хейз не ждала их, так что пришлось идти за продуктами. Когда Грейс подбежала и обняла ее, Мэгги улыбнулась от уха до уха. Китти, хмуро ставившая товар на полки, тоже обрадовалась, когда Керри сам подошел к ней.

- Привет, - сказал он. - Ты не скучала по мне?

- А разве ты уезжал? - деланно небрежно спросила Китти.

Керри это понравилось. Он оперся локтем о полку и сказал:

- Да, мы уезжали, и ты это прекрасно знаешь.

- Извини, - возликовала Китти. - Мне нет дела до разъездов людей, которых я едва знаю. Я слишком занята.

- Если так, то нам придется познакомиться поближе. Тогда ты волей-неволей заметишь, что меня нет в городе, - сказал Керри с улыбкой, которая могла бы растопить лед даже в морозилке.

Томми Леонард знал, что О’Нилы вернулись, потому что видел их машину. Его отец выразил надежду, что Томми не выскочит на улицу и не покинет свой пост. Томми стоял за прилавком и злился до тех пор, пока О’Нилы не пришли за газетами и почтовыми открытками. Они собирались отправить открытки во все отели, в которых останавливались, и поблагодарить их владельцев. А заодно показать им, что собой представляет Маунтферн. Через несколько лет об этом городе узнают все.

Керри спросил Томми про рыбалку и поинтересовался, купаются ли они. Они посетили множество пляжей по всей стране, и теперь ему не терпится поплавать в реке.

- Только после закрытия магазина, - решительно сказал отец Томми.

Томми скривился. Какого черта отец сказал это при Керри, который был взрослым и разговаривал с ним, Томми, как с равным?

- Работа есть работа, - посочувствовал ему Керри.

- Мы закрываемся в шесть, - быстро сказал Томми. - Потом я буду свободен.

- В шесть часов мы будем пить чай, - отрезал мистер Леонард.

- Тогда в семь? - предложил Керри.

- Договорились. - Томми задрожал от радости.

- На мосту?

- Там слишком шумно и людно. - Это означало, что собирающиеся на мосту считают Томми и его друзей мелюзгой.

- Значит, на пешеходном мостике.

- Точно. - Гордый Томми похлопал по пачке газет и журналов.

- До встречи, Томми.

Грейс выглядела великолепно. Очень загорелая, в голубом платье с белыми полосками.

- До встречи, Грейс, - широко улыбнулся Томми.

- О господи, сколько времени вы, дети, тратите понапрасну, - кисло заметил отец Томми.

Близнецы не знали о возвращении, потому что были в подземном ходе. Кейт Райан сказала, что они ушли. Неизвестно куда. Разве на мосту их не было? Ладно, к шести все равно вернутся пить чай. Понравилась ли Грейс и Керри поездка? Какое впечатление на них произвела Ирландия? Как, по их мнению, теперь выглядит участок за рекой? Конечно, к отсутствию развалин еще нужно привыкнуть. Жаль, что они пропустили такое великое событие. Кейт весело болтала с двумя светловолосыми детьми, которые держались в переполненном баре так же непринужденно и уверенно, как во всех других общественных местах Маунтферна. Их отец угощал группу посетителей, которые во всех подробностях описывали момент, когда увитый плющом старый особняк рухнул наземь.

Близнецы очень расстроятся, что разминулись с Грейс. Нет, она не имеет представления, где Майкл и Дара; они возвращаются к чаю, покрытые пылью и грязью. Причем каждый день.

Пойти купаться в семь? Отличная мысль. Только не у самой пивной, ладно? Людям нравится по вечерам спокойно гулять вдоль Ривер-роуд, не слыша криков и плеска детворы. Чуть подальше. Нет, и не против салона «Розмари»; так не пойдет. Лучше на излучине. Конечно, она отправит туда тех, кто опоздает, и все передаст Даре и Майклу.

- Миссис Райан, как вы умудряетесь говорить и работать одновременно? - с восхищением спросила Грейс,

- Это то же самое, что езда на велосипеде, - ответила польщенная Кейт. - Наполняешь кружки и моешь стаканы чисто автоматически. Я делаю это так же, как некоторые люди вяжут, не отрываясь от телевизора. Если ты будешь работать в баре отеля, то тоже быстро научишься. Нет, наверное, ты станешь принимать постояльцев.

- Не знаю, миссис Райан. Странно, правда? Кажется, мы ни разу не говорили о том, что будет, когда отель откроется. Словно на его строительство уйдет целая вечность.

Девочка машинально улыбнулась, и Кейт внезапно поняла всю силу ее красоты. Мужчина сделает все, лишь бы эти голубые глаза продолжали смеяться.

Патрик попросил детей позвонить мисс Хейз и предупредить, что они выходят. У Брайана Дойла было множество жалоб, которые следовало выслушать. Джимбо Дойл, подавая задом грузовик с ветками, разбил окна в пресвитерской и потратил два дня на замену стекол.

Отец Хоган в шутку сказал, что они с каноником испытали большое облегчение, когда выяснилось, что это всего-навсего Джимбо с хворостом. Сначала они испугались, что Эдди Райан хочет разрушить их дом.

Тереза Мигер уехала автостопом в Дублин и прислала оттуда открытку, что никогда в жизни не вернется в Маунтферн. Миссис Мигер решила продать ювелирный магазин. Брайан Дойл спросил, не хочет ли мистер О’Нил его купить.

- Зачем мне ее сувенирная лавка?

- Это полезная площадь. Магазин расположен на Бридж-стрит, в самом центре города. Сейчас миссис Мигер будет рада получить несколько тысяч, а вам рано или поздно понадобится здесь собственный офис или склад. - Брайан был бизнесменом с головы до ног.

- Я ожидал этого от Джека Койна, но не от вас, Дойл. Я не собираюсь покупать единственную собственность расстроенной женщины. Что она скажет через шесть месяцев? Что Патрик О’Нил - мошенник, воспользовавшийся ее бедственным положением.

- Ладно. Вы человек умный, - ворчливо признал Брайан.

К черному ходу подошел Газетный Флинн и попросил позвать хозяйку; он хочет предложить ей несколько симпатичных яичек бентамов.

Деклан спросил, можно ли приставить лестницу к фасаду пивной. Эдди застрял в дымоходе.

- Матерь Божья! Что он там делает? Он цел? - всполошилась Кейт.

- Цел. Просто не может вылезти.

- В какой дымоход он забрался? - У Кейт глаза полезли на лоб.

- Не забрался, а спустился.

- Это невозможно. Он там не поместится.

- Только рука, - ответил Деклан.

- О боже, что нам с ним делать? - Она выбежала наружу и тут же успокоилась. Эдди был цел и невредим. Просто его рука застряла в отверстии дымовой трубы.

- Не двигайся! - крикнула она. - Сейчас я кого-нибудь пришлю. Хотя следовало бы оставить там тебя на всю ночь.

- Я все объясню, когда спущусь.

- Непременно, - ответила Кейт и повернулась к Деклану. - Вряд ли ты сможешь растолковать мне, зачем ему понадобилось лезть в дымоход. Я права?

- Наверное, он собирается стать трубочистом, - неуверенно ответил Деклан.

- Потрясающе. - Кейт вернулась в пивную и стала высматривать человека, который мог бы прийти к Эдди на выручку. Лучшей кандидатуры, чем Керри, не нашлось. Она объяснила мальчику, в чем состоит проблема, и сказала, где взять лестницу. Керри ответил, что всегда мечтал стать рыцарем, совершающим подвиги в честь прекрасной дамы.

Это выражение показалось Кейт чересчур цветистым, и все же она была довольна.

- Здесь весело, - с завистью сказала Грейс. - У нас в доме слишком тихо. А у вас - настоящий цирк.

- Да уж, - скрепя сердце подтвердила Кейт.

Щетка, которой орудовал Эдди, провалилась в трубу. Он нагнулся, чтобы ее достать, но поскользнулся и потерял опору под ногами. С крыши уже упали три листа шифера, а многие сдвинулись с места.

Керри, за которым с восхищением наблюдали Грейс и встревоженный Деклан, легко забрался на крышу и подошел к брыкавшемуся мальчику.

- Расслабься, малыш, Супермен^[22] уже здесь, - сказал он.

- Это не так легко, как кажется, - ответил Эдди.

- Я и не говорю, что это легко. Наоборот, очень опасно. Слова Керри сделали свое дело. Эдди больше не нужно было сохранять достоинство. Керри нашел для ноги Эдди более надежный упор, после чего мальчик смог сам освободить руку.

- С этой трубой что-то не так, - сказал он.

- Возможно, ты прав, - ответил Керри.

- По-моему, над ней должен быть зонт.

- Очень может быть.

Керри понятия не имел, о чем говорит этот ребенок. Может быть, он умственно неполноценный? Эдди всегда выглядел странновато; говорили, что он то и дело попадает в беду.

- Я пошел, - сказал Эдди, съезжая с крыши. - Мне повезло, что ты как раз проходил мимо.

- Да. Это счастливое совпадение.

Эдди добрался до желоба, мигом спустился по лестнице и хотел забрать ее с собой.

- Эй ты, тупица, оставь лестницу! - крикнул ему Керри.

- Она нужна мне для работы! - крикнул в ответ Эдди, но потом одумался. - Ладно, оставлю на минутку.

Пристыженный мальчик обогнул угол пивной и направился к черному ходу. Ничто, даже избавление от смерти в дымоходе, не послужило бы ему оправданием, если бы мальчик прошел через пивную, открытую для посетителей.

- Эдди, ты испугался? - спросил Деклан.

- Замолчи, Деклан. Ты болван, - вместо благодарности за помощь ответил ему брат.

Керри сидел на крыше Райанов и смотрел на участок, где вскоре должен был появиться новый отель. Насколько лучше было бы подъезжать к нему отсюда, превратить пешеходный мостик в великолепный широкий мост с большими фонарями на обоих концах. На противоположном берегу он увидел Дару и Майкла, шедших по тропинке.

Заметив его на крыше пивной, близнецы испугались. Когда они подошли ближе, то увидели и Грейс. Девочка бежала к ним навстречу по пешеходному мостику. Затем все трое встали полукругом и стали смотреть на Керри снизу верх.

- Что ты там делаешь? - крикнула Дара.

- Если я скажу, ты не поверишь. Заранее приехал встречать Рождество! - со смехом ответил Керри.

На его волосах играло солнце. Белая рубашка с отложным воротником и темный загар делали Керри ослепительно красивым. Дара прикрыла глаза рукой, словно смотрела на ангела.

- Можно нам подняться к тебе? - спросила она.

- Я бы разрешил, но боюсь, что ваши родители будут возражать.

- Уже шесть часов, - сказал Майкл. - Все равно пора пить чай.

- Мужчины не могут думать ни о чем, кроме еды, - мрачно проворчала Дара.

Девочка со всех ног побежала к лестнице и быстро полезла на крышу пивной. Керри протянул ей руку, помог подняться и освободил место рядом с собой.

- Тут так здорово! - воскликнула Дара. - Отсюда виден весь город! - Раскинувшаяся внизу Ривер-роуд медленно изгибалась к мосту. Во дворе мастерской Джека Койна стояли машины. А с улицы не было видно ничего, кроме забора. Они видели пустые коробки и ящики за бакалеей Лоретто Куинн. Дальше были видны садики, разбитые на задних дворах мистера Слэттери и других жителей той стороны Бридж-стрит, двор кинотеатра «Классик» и всех остальных вплоть до дома Уайтов. Дара и Керри показывали их друг другу. За ними раскинулась роща Койна, доходившая до самого Грейнджа. По мере удаления от Маунтферна противоположный берег становился все более зеленым и деревенским. Вдалеке виднелось разрушенное аббатство. Отсюда Дара четко видела большие колючие кусты, скрывавшие отверстие подземного хода. Их крепость оставалась нетронутой. Она проследила направление тоннеля, плавный изгиб которого не мешал людям катить бочонки, таскать ящики и делать все то, что было принято много лет назад.

Она почувствовала на себе взгляд и подняла голову.

- Где вы были днем? - спросил Керри.

Он что, экстрасенс?

- То здесь, то там. В разных местах, - пожав плечами, деланно небрежно ответила Дара.

Воспользовавшись тем, что они сидели бок о бок, Керри поднял ее руку.

- Ты где-то поранилась, - сказал он, глядя на большую царапину, оставленную шипом куста ежевики, росшего у устья их подземного хода.

- Пустяки. - Она хотела отнять руку.

Его пальцы ощупали длинную царапину, тянувшуюся вдоль всего запястья.

- Больно? - с сочувствием спросил Керри.

- Нет, нет. Все в порядке, - внезапно охрипшим голосом ответила Дара.

- Тебе нужно быть осторожнее, - сказал он.

- Почему? - Ее голос был еле слышен. Керри продолжал держать руку девочки и поглаживать красную отметину.

- Позже мы все пойдем купаться. Ты же не хочешь порезаться еще раз.

Дара посмотрела на него с тревогой. Слова Керри были совершенно невинными, но она чувствовала, что за ними что-то кроется.

Все ее тело покалывало иголками, как бывает при легком ударе тока.

Глава десятая

Керри вернулся домой после долгого летнего семестра.

Почему-то это многое изменило. Когда он приехал, все остальные почувствовали себя более взрослыми.

Иногда он ходил с ними купаться на излучину реки. А иногда нет. Дети никогда не знали, придет ли он. Грейс не знала этого тоже.

Иногда он ездил с сестрой на велосипеде, а иногда отправлялся в другую сторону. Или лежал в своей комнате и читал.

«В последнее время Керри лучше ладит с папой», - думала Грейс. Ничто не напоминало ту ужасную Пасху, когда она сидела в своей комнате и занималась ирландским, а ее отец и брат воевали друг с другом. Керри отказывался что-то объяснить, а отец то уговаривал его, то рычал.

Грейс не верила, что Керри ушел из своей первой школы, потому что там были сырые стены. Но отец сказал, что будет очень признателен Грейс, если она не станет вмешиваться и задавать вопросы. Когда она спросила брата, что случилось, тот только пожал плечами. Оба сказали, что она не должна ломать себе голову, и Грейс честно пыталась это сделать.

Иногда это было легко. Например, когда они бежали по тропинке к пляжу в Донегале и смеялись. Но когда они оставались в сторожке втроем, отец отрывался от своих бумаг и смотрел на Керри долго и задумчиво. И тогда Грейс понимала, что случившееся не забылось.

Она любила, когда Керри присоединялся к ним. Она гордилась братом; с ним было весело. Именно Керри сказал, что смастерить плот очень легко. В конце концов, люди испокон веков пользовались плотами, чтобы изучить мир или уплыть с пустынных островов. Весь фокус в том, чтобы связать вместе куски дерева одинаковой длины, правда? И тут все стали искать деревяшки. Томми Леонард рылся на заднем дворе своего магазина, Мэгги таскала ящики, валявшиеся за молочной, или выпрашивала их у работавшего там Чарли. Майкл нашел какие-то столбы в сарае на заднем дворе. Лайам Уильямс прислал открытку из Ирландского колледжа, который называл чертовым.

Там были мерзкие хихикающие девчонки, ирландские танцы, которые постеснялись бы плясать по вечерам даже четырехлетние дети, и никто больше не мог говорить ни на каком языке. Получив письмо Грейс с рассказом о плоте, он чуть не рехнулся от зависти.

- Так ты написала Лайаму? - спросил Майкл.

- Конечно, - ответила Грейс. - А разве ты не писал ему?

Майкл почувствовал угрызения совести. Грейс была добра ко всем. Сначала она сказала, что не хочет подвергать Лайама страшному наказанию за то, что он получает письма, написанные по-английски, а потом села и написала. Майкл жалел, что не уехал куда-нибудь; тогда Грейс написала бы и ему тоже. Он представлял себе, как Грейс идет к миссис Уилан, покупает марку, тщательно лижет ее и приклеивает к конверту. Представлял, как она сидит за письменным столом у себя в сторожке, смотрит в окно и думает, о чем еще ему написать.

Плот выглядел потрясающе. Керри был прав, он плавал. Дети гадали, почему это не пришло им в голову раньше.

- Надеюсь, это не опасно, - сказала Кейт, услышав об их новом плавучем средстве. - Керри намного старше вас. Убедитесь, что вы не сделали глупость.

Близнецы расстроились. Похоже, мать осуждала Керри. И, кажется, была права. Его ждали уже несколько дней, а он все не приходил.

По средам был короткий день, поэтому Томми и Мэгги смогли улизнуть из своих магазинов. Неожиданно явилась Китти Дейли, хотя ее никто не звал. Она была куда вежливее, чем обычно, и очень восхищалась плотом.

- Он годится для далеких путешествий? - спросила она.

- Да. На нем можно плавать даже по морю, - ответил Керри.

Даре не понравился приход Китти, у которой были талия и грудь. Она оглянулась в поисках поддержки, но тщетно. В конце концов, Мэгги приходилась Китти сестрой и была обязана ей помогать, а Грейс была добра ко всем. Похоже, никто не собирался прогонять Китти.

- Наверное, при желании ты мог бы доплыть на нем до старого аббатства, - сказала Китти.

Предложение показалось Керри заманчивым. Аббатство его интересует, но вернуться оттуда на веслах против течения будет трудно. Нс проще ли съездить туда па велосипеде?

- Намного проще, - кивнула Китти, и они обменялись долгими взглядами.

День был чудесный. Китти вскоре ушла, и Дара обрадовалась, что не стала дуться на нее. В конце концов, это даже лестно, когда старшие интересуются твоими делами.

Они катались на плоту весь день. Томми сказал, что напрасно они не воспользовались пустыми деревянными бочонками или канистрами; тогда плот держался бы на воде еще лучше. Но где их раздобыть?

- В мастерской Койна, - сказал Керри.

- У мистера Койна зимой снегу не выпросишь, - ответил Майкл.

- Я попрошу его вежливо. - Керри побежал к Джеку Койну.

Джек Койн надеялся, что услуга, оказанная Керри, позволит ему вернуть благосклонность мистера О’Нила. Он принес две пустые канистры из-под бензина и даже дал им пару мотков веревки.

Плот качался на волнах как поплавок, и все ныряли с него в воду. Длинные волосы лезли Даре в глаза, и она завидовала коротким кудрям Грейс, которые моментально высыхали. Мелкие кудряшки Мэгги во влажном состоянии тоже выглядели неплохо. А ее собственные прямые локоны, с которых постоянно капает вода, просто ужасны. Девочка фыркнула и посмотрела на них с досадой.

- Придумал. Давай стянем их резинкой, - сказал Керри.

- Так будет еще хуже. - Внезапно Даре расхотелось, чтобы он смотрел на нее. Темно-синий купальник и мокрые волосы делали ее уродиной. Но Керри был неистощим на выдумки. Он знал, что плот смастерить легко, и знал, нужно сделать с волосами Дары. Керри небрежно достал свой гребешок и начал расчесывать ее длинные мокрые пряди. Сидеть на пне и позволять себя причесывать было очень приятно. Не хотелось, чтобы он останавливался. Все остальные пытались забраться на плот с берега и не замечали, что Керри причесывает Дару.

Он пошел к брюкам, лежавшим на берегу, достал из кармана резинку и аккуратно стянул волосы Дары в конский хвост, не забыв про темную челку.

- Ну вот, - торжествующе сказал Керри, - так намного лучше. Теперь волосы не будут лезть тебе в глаза. Да и выглядишь ты замечательно. Как взрослая.

Дара видела в его глазах восхищение и мечтала посмотреть в зеркало. Но, конечно, зеркала ни у кого не было.

- Посмотрись в реку, - сказал Керри, прочитав ее мысли.

Дара посмотрела в реку и сначала увидела облака, бежавшие по небу, а потом свое лицо. «Слишком строгое и суровое», - подумала девочка. А затем увидела отражение Керри, который стоял рядом и улыбался.

- Спасибо, - дрожащим голосом сказала Дара. - По-моему, так намного лучше. Аккуратнее.

- И красивее. - Он продолжал улыбаться.

Шею и грудь Дары залила краска, и девочка испугалась, что Керри это заметит. Внезапно ее осенило.

- Спорим, я быстрее добегу до воды! - крикнула Дара. Керри бросил расческу, очутился у берега раньше ее и красиво нырнул в самую середину реки. Дара быстро вынырнула и поплыла к плоту.

- У тебя потрясающая прическа, - с восхищением сказала Мэгги.

- Керри всегда говорит, что Дара похожа на дочь фараона, - подтвердила Грейс.

- Это хорошо или плохо? - Дара видела изображение дочери фараона в книге библейских притч; портрет был потрясающий.

- Конечно, хорошо, - ответила Грейс.

- Она же старая. Настоящая древность, - возразил Томми.

- Но в ее время она старой не была, - поспешил на выручку к сестре Майкл.

Керри сидел на плоту.

- Дара, ты помнишь, что нашла в реке дочь фараона? Корзину с младенцем. Но если бы это случилось с тобой в Маунтферне, тебе вряд ли поверили бы.

- Не знаю. Думаю, каноник Моран поверил бы. Он верит всему.

- Наверное, он здесь один такой, - серьезно сказала Мэгги. - Лучше держаться подальше от камышей и водорослей. А вдруг мы действительно найдем что-нибудь такое? Потом хлопот не оберешься.

Все засмеялись. Грейс обняла Мэгги за плечи, а Керри сказал, что она великолепна. Мэгги была довольна как никогда в жизни и радовалась тому, что Китти ушла. Если бы все смеялись и хвалили ее в присутствии Китти, Мэгги чувствовала бы себя глупо.

Кейт сказала, что новая прическа ей идет, и Дара решила этим воспользоваться.

- Если я проколю уши, то буду выглядеть еще лучше, - без особой надежды сказала она.

- Об этом не может быть и речи.

- Я так и знала. Не «давай обсудим», не «давай подумаем», а «не может быть и речи». Всегда одно и то же.

- Неправда. Я замечательная мать, - сказала Кейт.

- Ха-ха.

- Вчера я похвасталась Фергусу, что сумела сдержаться и не убить вас с Грейс за то, что вы лаком для ногтей написали на панцире черепахи «Морис».

- Но мы же потом смыли его! - воскликнула Дара.

- Это могло причинить ему вред.

- Мама, это панцирь! В следующий раз ты скажешь, что картошке вредно, когда ее выкапывают из земли, а капусте вредно, когда ее срезают. Если ты будешь бояться причинить кому-то или чему-то вред, мы все умрем как мухи.

- У меня ангельское терпение. Фергус с этим согласился.

- Он должен был умереть от скуки, выслушивая твои бесконечные похвалы самой себе, - насмешливо сказала Дара.

- Нет, он слушал меня открыв рот. Так же, как слушала Грейс, когда я рассказывала ей о своей молодости. Ей это было интересно. В отличие от тебя, Дара. Ты готова убежать за тридевять земель, лишь бы не слышать мою точку зрения на что-то.

Кейт говорила небрежно, но Дара понимала, что мать не шутит.

Все верно, Грейс действительно нравились рассказы о делах давно минувших дней. Она внимательно слушала, задавала множество вопросов и делала это не из вежливости. Говорила Даре и Майклу, что им повезло с родителями. Слышать это было приятно. Интересно, что бы сделала Грейс, если бы захотела проколоть уши? Вежливо попросила бы и получила все, что ей нужно. Как всегда.

- Мама, я тут сидела и думала…

- И что надумала? - Кейт посмотрела на нее и улыбнулась. - Знаешь, собранные волосы действительно очень идут тебе. Похоже, ты пошла в меня, а не в тучных, ширококостных и белобрысых Райанов.

- Я думала, что такая красивая женщина, как ты, хотела бы гордиться своей единственной дочерью. Радоваться тому, что ее дочь тоже будет красивой. И станет еще красивее, если проколет уши.

- Нет, Дара.

- Почему?

- Потому что тогда ты будешь выглядеть как цыганка или потаскушка. Нет.

Дара понурилась. Тон матери означал бесповоротный отказ.

- Конечно, это не одно и то же, но я куплю тебе красивую ленту для конского хвоста. Такую же, как у Грейс.

- Мама, Грейс может подвязывать волосы чем угодно, и они все равно будут выглядеть чудесно. А я с лентой буду напоминать чертика из табакерки.

- Ты сама не представляешь, какая ты красивая, - сказала ей мать. - А твои уши мы обсудим, когда тебе исполнится шестнадцать. Но ни на день раньше. Ни на час.

- Но до этого еще три с лишним года. Я не могу ждать так долго! - заскулила Дара. - Тогда я буду совсем старая, никто не захочет смотреть на мои уши и все остальное!

- Что ж, возможно. Если так, нужно пользоваться временем, когда на тебя еще кто-то смотрит. Какую ленту тебе купить, в полоску или в горошек?

Дара посвятила своему конскому хвосту много времени, накручивая волосы на пластмассовые трубочки. На следующее утро хвост, подвязанный старой голубой лентой, которую Дара нашла в комнате Карри, выглядел замечательно.

К плоту она пришла первой, но Керри О’Нил на реке так и не появился. День казался девочке бесконечным. Без Мэгги, без Томми, без Уайтов, а главное - без Керри. Она трижды спрашивала Грейс, где ее брат, и Грейс трижды пожимала плечами: мол, сама знаешь, какой он. Приходит когда хочет.

Грейс и Майкл лежали на плоту уже несколько часов и разговаривали. Дара не находила себе места. Она болтала ногами в воде и смотрела на рощу Койна, надеясь увидеть, как Керри О’Нил выезжает оттуда на велосипеде.

Близнецы сидели на угловом диване и любовались отражением луны в реке.

- Как ты думаешь, можно привести Грейс в подземный ход? - спросил Майкл.

- Мы же договорились, что он будет только нашим, - обиженно ответила Дара.

- Да, конечно.

- Если так, то при чем здесь Грейс?

- Она - твоя лучшая подруга.

- Понятно. Но тогда придется привести туда Мэгги с Томми. И ход перестанет быть особенным.

- Не обязательно. Это будет наша тайна. Тайна, о которой знают только три человека.

- Если что-то знают трое, это уже не тайна.

- Откуда ты знаешь? Держу пари, у вас с Грейс есть свои секреты. Вещи, о которых вы мне не рассказываете.

- Допустим. Ну и что?

- То, что она умеет хранить тайну. Было бы здорово привести Грейс в подземный ход.

- Нет, - сказала Дара.

- О’кей.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Ничего. Раз не хочешь, не надо. Если бы ты хотела кого-то привести, а я бы сказал «нет», было бы то же самое.

- Без обид, Майкл?

- Без обид, Дара.

* * *

Фергус Слэттери пригласил их в Дублин слишком поздно. О’Нилы его опередили. Всего на два часа. Он по всем правилам пришел в пивную и сказал Джону, что хочет взять напрокат микроавтобус и свозить семью Райанов в Дублин посмотреть на президента Кеннеди. Юридическая контора его друзей расположена на маршруте следования кортежа; они смогут любоваться президентом из окна.

Добродушное лицо Джона, вынужденного отвергнуть столь щедрое предложение, омрачилось. Увы, сегодня утром Патрик О’Нил предложил им то же самое. Надо же, Райанов два раза за один день пригласили взглянуть на президента Соединенных Штатов! Патрик ехал в Дублин на своей большой машине, Мэриан Джонсон - на «универсале», и они договорились взять с собой Райанов и Шейлу Уилан. Джон решил закрыть на это время пивную, а Шейлу обещал подменить племянник - на случай возникновения чего-то непредвиденного.

- Увы, - стиснув зубы, сказал Фергус. - Жаль упускать такую возможность. Дом стоит на самом маршруте.

Но выяснилось, что на тот же маршрут выходят окна трех гостиничных номеров американских друзей Патрика, так что Райаны ничего не теряли.

Фергус выпил порцию виски, которая обожгла ему горло. Зачем он вообще сюда приходил? Во рту разлилась желчь. Он с трудом сделал глоток. Надо же, у О’Нила хватило ума пригласить Шейлу Уилан. Фергус должен был сам подумать об этом, но не подумал. Почему этот дьявол все делает правильно, причем делает первым?

Фергус выскочил на Ривер-роуд и пошел домой.

- Мисс Парселл! - воскликнул он. - Мисс Парселл, хотите на следующей неделе съездить со мной в Дублин и посмотреть на Джона Фицджеральда Кеннеди?

- Мистер Фергус, вы пьяны?

- Нет, мисс Парселл, я трезв. И все же приглашаю вас полюбоваться на визит президента Соединенных Штатов в Ирландию.

- Не надо так кричать, мистер Фергус. Я подумаю. - Мисс Парселл была взволнована. Об этом говорили красные пятна на ее щеках, горевшие как велосипедные фары.

- Хорошо, подумайте. А я тем временем перейду дорогу и приглашу отца Хогана. Может быть, он захочет поехать с нами. Думаю, каноник слишком слаб здоровьем для такой поездки. Кроме того, кто-то из священников должен оставаться на месте. А вдруг кому-нибудь понадобится духовная помощь?

- Вы пригласите отца Хогана? - Мисс Парселл была на седьмом небе. Съездить в Дублин и обратно вместе с помощником каноника!

- Да. Надеюсь, что он скажет мне «спасибо, Фергус, с удовольствием», а не «я подумаю».

- С удовольствием, Фергус, большое вам спасибо, - сказала мисс Парселл. - Понимаете, я не поверила своим ушам. И поэтому не хотела слишком быстро сказать «да».

Фергус ощутил странное жжение в глазах. «Интересно, что тому виной? Размягчение мозга или порция виски, которую я выпил у Райанов?» - подумал он.

Даре приснилось, что Керри умеет водить машину. Что он пригласил ее в Дублин, а машина по дороге сломалась и им пришлось заночевать в лесу. Они сделали два ложа из папоротника и мха и уснули рядом, держась за руки.

Никто из них не смог забыть день приезда Джона Фицджеральда Кеннеди в Ирландию. «Надо же, такой молодой, совсем мальчик, - говорили все. - А несет огромную ответственность и правит половиной мира, если можно так выразиться».

Фергус встретил в Дублине Джимбо Дойла. Тот сказал, что вместе с несколькими приятелями взял у Джека Койна взаймы «универсал» и привез с собой Карри, служанку Райанов. Джимбо сообщил Фергусу, что добился этого с большим трудом, поскольку мистер О’Нил хотел взять девушку с собой, как члена семьи Райанов.

- Вы можете в это поверить? - с восхищением сказал он. - Ведь Карри - всего-навсего служанка.

- Не просто служанка. Она твоя подружка. Разве у нее нет права приехать в Дублин и посмотреть на Кеннеди? - бросил Фергус,

- Мистер Слэттери, я знаю, что Карри моя подружка. И тем не менее она служанка. В смысле, это ее работа, - пробормотал сбитый с толку Джимбо.

- Извини. Я просто болван и невежда.

- Неправда, - ответил Джимбо. - Вы - самый образованный человек в наших краях.

Поверенный, который предложил Фергусу привезти с собой друзей, слегка вздрогнул при виде молодого священника и пожилой экономки. Он был столичным жителем и считал всех провинциалов чудаками.

Толпа издавала приветственные крики задолго до того, как показался кортеж. Из соседних окон торчали головы двух газетных фоторепортеров, а на углу стояла бригада телеоператоров. Отец Хоган и мисс Парселл размахивали врученными им американским и ирландским флагами. Увидев, с каким восторгом и воодушевлением они это делали, Фергус ощутил комок в горле и поклялся себе, что больше не будет эгоистом. Да, конечно, он не использует людей, как этот О’Нил, но и не умеет делать их счастливыми. Пару раз он подумал о том, как себя чувствуют Райаны в этом незнакомом шикарном отеле. Но вскоре показался кортеж, и Фергус, как все остальные, высунулся из окна и начал махать рукой, уверенный, что президент помахал именно ему и улыбнулся в ответ.

* * *

Мэриан долго рассказывала о поездке в Дублин. Все посетительницы салона «Розмари» узнали, что Патрик О’Нил - просто потрясающий хозяин.

- Он часто устраивает приемы в вашем коттедже? - спросила Джуди Берн, листая старые журналы Риты Уолш.

- Нет, в сторожке они живут очень уединенно, по-семейному. - Мэриан притворялась, что знает больше, чем говорит, но на самом деле сильно переживала. Как это так? Люди живут в ее поместье, а она понятия не имеет об их быте. Они были очень любезны, но слегка вздрагивали, когда Мэриан приходила навестить их, и неизменно отказывались от приглашений, которые им присылали Мэриан и ее отец. Мэриан слышала, что скоро в Маунтферн должна приехать из Нью-Йорка некая миссис Файн. Ей уже дважды звонили в Грейндж. За этим скрывалась какая-то тайна. Патрик не заказал ей номер, хотя обычно делал это заранее и полностью оплачивал счет.

Кто такая миссис Файн?

Мэриан отчаянно хотелось спросить об этом посетительниц салона, но она ненавидела признаваться в том, что чего-то не знает.

Может быть, зайти к Райанам и навести справки у них?

Но делать это Мэриан не понадобилось. Едва она вышла из дверей салона Риты Уолш, как столкнулась с Грейс и Дарой.

- У вас замечательная прическа. - Грейс обожала говорить людям приятные вещи.

- Спасибо, милая… Грейс, кто такая миссис Файн?

- Я не знаю, что вы имеете в виду.

- Может быть, она друг вашей семьи?

- Нет, она не друг семьи.

- Она прилетает в Ирландию?

- Не знаю, мисс Джонсон.

- Просто ей уже два раза звонили, а я ничего не слышала. Твой отец обычно заказывает номера заблаговременно. Я подумала, что это вылетело у него из головы…

- Нет, не вылетело. Просто она не собирается останавливаться в Грейндже. Должно быть, в Штатах ее кто-то не так понял.

- Так кто же она такая, милая?

- Кажется, дизайнер. Довольно старая женщина, которая работает с папой.

- Значит, в Америке мистер и миссис Файн не были друзьями вашей семьи?

- Нет. Я думаю, это связано с работой.

- Понятно. - Мэриан была удовлетворена.

Грейс повела Дару к плоту, стоявшему у излучины реки.

- Я хочу тебе кое-что рассказать. Ты знаешь все мои секреты.

- Может быть, не надо? - Дара чувствовала себя виноватой, потому что не посвятила Грейс в тайну подземного хода.

- Нет, надо. Миссис Файн, которой так интересуется Мэриан, и есть та самая женщина, о которой я тебе рассказывала. Та самая, которая хочет выйти замуж за папу. Во всяком случае, так говорили.

- О боже! - испугалась за подругу Дара.

- Нет, ничего подобного не случится. Теперь я это знаю. Папа не интересуется женщинами и вообще такими вещами. Слишком поздно. Его интересует только то, что происходит здесь.

- Керри, к нам едет миссис Файн.

- Не может быть. Он не посмеет.

- Я решила сказать тебе об этом, чтобы ты не устраивал сцену.

- Он не может привезти ее сюда. - Керри обвел рукой жалкую сторожку.

- Нет, не сюда. Я имела в виду Маунтферн.

- Она остановится в Грейндже?

- Вряд ли. Во всяком случае, Мэриан об этом не знает.

- Это отвратительно! - Керри начал расхаживать по комнате.

- Пожалуйста, не устраивай сцену. Мы проходили это уже сто раз. Говорили, что это не может быть правдой. Не сейчас. Не в их возрасте.

- Вспомни мужчин, о которых говорят, что они посещают салон «Розмари». Им уже под сто лет.

- Но к папе это не относится!

- Почему? Он точно такой же.

- Если хочешь, я спрошу его. Сама спрошу. - Грейс хотела избежать ссоры’, которая неизбежно разразилась бы, если бы за это дело взялся Керри.

- Нет, не надо. Не унижайся. Если она приедет сюда, отцу придется все объяснить нам. Вот пусть и объясняет. Без всяких вопросов с нашей стороны. - Керри брезгливо поджал губы.

Газетный Флинн явился в кабинет доктора Уайта с таким видом, словно был здесь постоянным посетителем, приходившим за рецептами и патентованными лекарствами. Миссис Уайт удивилась, увидев его у дверей кабинета; обычно бродяга приходил к черному ходу и если не отвергал приглашение выпить чашку чая, то рылся на заднем дворе в поисках картона.

И тут она увидела на его лбу огромную шишку, окруженную ссадиной.

- Газетный, ты что, был на войне? - спросила она, жалея полоумного старика.

- Мэм. я не знаю, что случилось. Я сидел на свалке у школы для мальчиков, думал о своих делах и увидел мисс Барри из пресвитерской, которая часто поит меня чаем. Она швырнула пакет с бутылками, даже не посмотрев, есть ли там кто-нибудь, и попала мне прямо в голову. Не понимаю, что на нее нашло.

Миссис Уайт вздохнула. У мисс Барри наступил очередной запой. Если она чуть не убила Газетного, стало быть, дело плохо.

И все же вряд ли можно было осуждать бедняжку, которой не пришло в голову, что на свалке могут находиться люди, которые приходят к ней пить чай. Маунтферн - это настоящая Страна Дураков, часто говорила мужу миссис Уайт, пытаясь убедить его купить практику в каком-нибудь более цивилизованном месте.

В дверь писчебумажного магазина просунулась голова Джимбо Дойла.

- Томми, окажи мне услугу.

- Какую, Джимбо? - Томми оглянулся по сторонам, чтобы проверить, не наблюдает за ними отец. Отец говорил, что Джимбо читает все газеты в магазине, но ничего не покупает, это просто хамство.

- Загляни в газету и посмотри, что сегодня вечером в «Стив-Сансете».

- А что там? Его превратили в кинотеатр?

- Нет, малыш, там проводят конкурсы по поиску талантов. Лично меня интересует конкурс по стилю «кантри и вестерн». Хочу сходить туда сегодня вечером, взять с собой Карри и развлечься.

- Сейчас посмотрю. - Томми был добрый малый. Ему и в голову не пришло, что Джимбо следовало бы купить газету.

- А, вот и ты, Джимбо! - вдруг воскликнул отец. - Что, решил исправиться и наконец-то приобрести газету?

Но пристыдить Джимбо было трудно.

- Ничего подобного, мистер Леонард. Просто зашел поздороваться с вашим славным сыном. Мы немного поболтали о музыке.

Польщенный Томми пробежал глазами объявления в местной газете и нашел нужное.

- Да, папа, мы с Джимбо говорили про эти конкурсы талантов. Сегодня вечером в «Стив-Сансете» проходит очень интересный конкурс. Джимбо сказал, что начало ровно в восемь. Конкурс называется «Ночь в Нашвилле».^[23]

Обещают развлечения всем и каждому.

- Неужели для этого создавалась республика? - вздохнул отец Томми. - Для болванов, которые даже название своей гостиницы правильно написать не могут - половина на одном языке, половина на другом, - учитывают мнение всякой деревенщины и напяливают на себя костюмы ковбоев.

Джимбо решил, что болванами мистер Леонард называет местную шпану.

- Нет, там собираются очень приличные люди, - возразил он. - Соблюдающие приличия и не выражающиеся при дамах. Бар - дело другое, но если кто-то выругается в концертном зале, его тут же выведут. Мистер Леонард, уверяю вас, это произвело бы на вас сильное впечатление.

- Да уж, произвело бы, - сказал Джек Леонард. - Это точно.

- Мы с Грейс едем в город; она хочет купить кое-что из одежды. Поедешь с нами? - спросила Мэриан Керри.

Мисс Джонсон нравилось играть роль матери Грейс, и она надеялась распространить свое влияние на остальных членов семьи.

- Нет, спасибо, мисс Джонсон. Я хочу покататься на велосипеде.

- Ты вернешься к ленчу? Если нет, предупреди мисс Хейз, - сказала Грей.

- Я уже объяснил ей, что уеду на весь день. Хочу съездить в то разрушенное аббатство на берегу реки. Она делает мне сандвичи.

Грейс знала, что Китти Дейли тоже собирается покататься на велосипеде и устроить пикник. И знала, что Керри продолжает сторониться отца. Брат очень расстроился, узнав, что в Маунтферн может приехать миссис Файн.

Рейчел Файн осматривала «Стив-Сансет» и не верила своим глазам. Да, Патрик заранее предупредил, что они не смогут остановиться в одной гостинице, но помещать ее в такую дыру было непростительно. Грейндж был почтенным помещичьим особняком, увитым диким виноградом, в поместье были собственные конюшни. В номерах стояли графины с хересом, которым постояльцы могли угощаться перед обедом. Гостиницей умело руководила женщина с медовым голосом по имени Мэриан Джонсон, дочь хозяина дома. Почему Рейчел нужно было отправлять в какой-то клоповник? Жить в этом второразрядном мотеле было оскорбительно.

Рейчел сняла длинные белые перчатки, села на кровать и стала осматривать номер. В нем даже стула не было. Тон чудовищных штор с рисунком в виде солнечных лучей резко контрастировал с тоном не менее чудовищного ковра. Выключатель был расположен далеко от кровати. Ванной не было, а душ приходилось делить бог знает с кем. Кран раковины подтекал, в маленьком платяном шкафу, производившем жалкое впечатление, висели четыре ржавые проволочные вешалки.

У Рейчел болела голова. Она прилетела из Нью-Йорка в Шаннон и по совету Патрика взяла напрокат машину. Понять его по телефону было трудно, но это имело какое-то отношение к знакомству со страной. Болван. Неужели она хуже узнала бы страну, если бы он ее встретил?

И зачем ему понадобилась скрытность? Зачем Патрик поселил ее в мотеле? Здесь их никто не знал. Почему они не могли вести себя так же, как в Мексике, где прожили неделю, зарегистрировавшись в гостинице как муж и жена и имея возможность держаться за руки во время обеда? Кого в Ирландии волнует, если они будут жить в одном отеле? Тем более с его дочерью в качестве дуэньи.

Усталая и злая, Рейчел начала разбирать багаж. Разгладила свой любимый шелковый костюм. По прибытии она хотела повесить костюм над горячей ванной с ароматной водой, но ничего подобного здесь не было. Рейчел посмотрелась в зеркало и поняла, что выглядит на все свои сорок восемь, ни годом меньше. Ей хотелось убить Патрика, но это было невозможно. Она слишком долго ждала и затратила слишком много усилий, чтобы все это пошло прахом в заштатном городишке какой-то слаборазвитой страны.

* * *

Патрик все утро провел, споря с архитекторами и инженерами-строителями. Вчера вечером он попрощался с Керри, довольный тем, что мальчик уедет еще до приезда Рейчел. О самом приезде не было сказано ни слова. С Грейс было легче; девочка не догадывалась об их связи. Кроме того, она все время проводила с близнецами Райанами и ни на что другое не обращала внимания.

День был жарким, а архитекторы - упрямыми; они грозили бросить все, если Патрик наконец не скажет, где будет находиться подъездная аллея.

- Черт побери, неужели нельзя решить этот вопрос позже? - крикнул Патрик, прекрасно понимавший слабость своей позиции. Брайан Дойл только подлил масла в огонь.

- О господи, мистер О’Нил, для аллеи есть только два места, - с негодованием воскликнул он. - Либо там, где она была всегда, либо, как говорят американские архитекторы, вдоль этой заросшей тропы. Тогда вам придется потратить еще тысячу фунтов на вырубку колючек. От вас требуется немного: выбрать либо то, либо другое.

Никто из них не понимал того, что давно понял его сын: единственным подходящим местом для приличного въезда был небольшой участок земли, где в данный момент стояла лицензированная пивная Райана.

Патрик решил закончить совещание. Керри уехал, Рейчел приехала. Мэриан уговаривала его вечером пообедать вдвоем - именно тогда, когда он будет занят. Но он понимал, что самое важное - это разговор с Райанами. Патрик всегда презирал бизнесменов, которые долго ходили вокруг да около. Нужно было прямо спросить этих людей, на каких условиях они согласятся продать свою собственность. Существовал большой соблазн поручить грязную работу кому-то другому и попросить его задать вопрос, который задать невозможно. Но Патрик О’Нил знал: если хочешь добиться лучшего результата, дело, как всегда, нужно делать самому. В этом случае разговор закончится еще до ленча. Он узнает результат, а потом сломя голову помчится в «Стив-Сансет» и попытается успокоить Рейчел, которая наверняка будет брызгать слюной, когда увидит, в каком месте он решил ее поселить.

После поездки в Дублин мисс Парселл пребывала в прекрасном настроении. С ней обращались как со знатной особой: усадили как раз у того окна, в которое посмотрел и помахал рукой молодой президент, напоили чаем и накормили сандвичами. Отец Хоган провел с ней весь день и оказался очень приятным собеседником. Конечно, мистер Фергус слегка чудаковат и отпугивает людей своими манерами, но сердце у него из чистого золота. Она тщательно гладила ему рубашки, надеялась, что Фергус будет хорошо выглядеть в гостинице и все будут им восхищаться. Надеялась, что он познакомится с порядочными людьми и будет вести активную светскую жизнь.

Он отказывался играть в бридж и держался особняком. Нет, мисс Парселл не хотела, чтобы он женился - это привело бы к слишком резким переменам, - но предпочла бы. чтобы Фергус по вечерам общался с образованными людьми своего круга. А он уходил на долгие прогулки и пил пинту за пинтой в лицензированной пивной Райана с какими-то батраками.

Мисс Парселл радовала перспектива провести две недели в одиночку. За это время можно будет навести идеальный порядок. Конечно, без мистера Фергуса, Кейт Райан и таскающихся туда-сюда клиентов в доме будет очень тихо. Но человек в кои-то веки собрался в отпуск; она то и дело выходила на крыльцо и смотрела на небо, надеясь, что молодому хозяину повезет с погодой.

В этот момент к дому подъехала маленькая машина, из которой вышла прекрасно одетая женщина.

- Прошу прощения, я вижу, вы местная. Не скажете, где найти мистера О’Нила, который ведет здесь большое строительство?

Мисс Парселл обрадовало, что в их город приехала какая-то американская леди. Надо же, как повезло! Она выбрала удачное время, чтобы поинтересоваться погодой.

- Конечно, скажу, - ответила она. - Видите мост? Доедете до него, свернете направо и поедете по Ривер-роуд. Припаркуете машину у пивной Райана, перейдете пешеходный мостик и немного пройдете по тропинке.

- Там когда-то было поместье Фернскорт… - сказала американская леди.

- Оно самое, - кивнула мисс Парселл. - Я слышала, что мистер О’Нил строит там чудесный новый отель.

- Значит, по пешеходному мостику? А дорога там хорошая? - Женщина посмотрела на свои элегантные туфли на высоком каблуке. - Что ж, наверное, придется привыкать.

Мисс Парселл горела желанием помочь.

- Вы же на машине… Поезжайте обратно и вернитесь на шоссе, Немного проедете и увидите что-то вроде ворот. Там стоят грузовики, бульдозеры и всякая техника. Там куча всяких надписей «берегись того», «берегись сего», так что вам придется как следует погудеть, чтобы они знали, что вы здесь.

Женщина поблагодарила ее.

- Нет, лучше рискнуть и поехать по короткой дороге. Если заблужусь, то крикну.

Мисс Парселл с любопытством смотрела ей вслед. Интересно, кто она такая? Чересчур нарядная и чересчур… экзотичная для подружки мистера О’Нила. Может быть, он познакомился с ней в самолете или где-нибудь еще… Ладно, время покажет. Скоро все выяснится.

Фергус Слэттери приехал в деревню, чтобы составить завещание для умирающего фермера. После этого он собирался вернуться домой и начать собирать вещи. Старик вцепился в него мертвой хваткой и стал благодарить за терпение.

- Впрочем, ничего другого я и не ждал; ты ведь сын своего отца, - всхлипывал он.

- А разве он был терпелив? - Фергус работал с отцом несколько лет и считал, что тот был слишком медлительным.

- Для клиентов у него было все время на свете. Отличительная черта занятых людей: они никогда не торопятся.

«По отношению к Патрику О’Нилу это справедливо, - уныло подумал Фергус. - У него тоже есть все время на свете, чтобы поболтать, выпить пинту-другую и прогуляться по берегу реки. Есть время зайти в клуб любителей рыбной ловли и показать новые мушки, привезенные из очередной поездки. Лениво беседовать и одновременно проворачивать большие дела в Нью-Йорке, делать деньги и вкладывать их в еще более захватывающие проекты, чем строительство Фернскорта». После сноса развалин прошло всего несколько месяцев, но результаты работы уже были видны. По стенам, поднявшимся на фут-другой от земли, можно было судить о плане нового здания.

Фергус тряхнул головой и заставил себя вернуться к реальности.

- Ну, у меня тоже есть все время на свете. Дэнни, если что-то осталось непонятным, я могу снова прочитать вам документ.

- Нет, похоже, все по-честному. Все по-честному.

- И, конечно, у вас есть все время на свете, если вы захотите что-то изменить. - Фергус лгал старику в глаза. - Когда я вернусь из отпуска, вы сможете вызвать меня, если захотите что-то спросить или переделать.

- Малыш, мы оба прекрасно знаем, что, когда ты вернешься из отпуска, я уже буду лежать на кладбище. Передам твоему отцу, что ты хорошо работаешь.

- Ради бога, если увидите его, попросите прислать мне весточку, куда он дел папку с делом Скэнлана. Документы бесследно исчезли, а меня спрашивают о них каждый месяц.

Старик засмеялся и на время перестал думать о смерти. У Фергуса полегчало на душе. Можно было пойти на ленч к Райанам и выпить пинту-другую. Он закрывал контору и радовался начинавшемуся отпуску, как школьник каникулам. Фергус попрощался со стариком, которого ему больше не суждено было увидеть, и отправился в пивную.

«Эта странная худая женщина в затрапезном платье не солгала», - подумала Рейчел, увидев тропинку, которая вела к шумному строительному участку. Она снова посмотрела на свои туфли и решила, что это безумие. Женщина прищурилась от солнца, но все равно не сумела различить Патрика среди каменщиков, землекопов и людей, входивших и выходивших из блочной постройки, в которой, судя по всему, находилась прорабская.

Рейчел немного постояла, глядя на хрустальную мечту ее возлюбленного. Теперь эта мечта находилась в четырех сотнях ярдов, но оставалась такой же недостижимой, как и на расстоянии в три тысячи миль. Наверное, она сделала глупость, приехав сюда сама. Наверное, следовало подождать. Но от этого мотеля у Рейчел бежали по спине мурашки. Она лежала на неудобной кровати и не могла сомкнуть глаз. Сон не шел. Но и приезд сюда ничего ей не дал. Если только Патрик не привык приходить на ленч в эту пивную. Она распахнула дверь и вошла в паб Райана.

Конечно, судя по внешнему виду, местечко так себе. Спасибо и на том, что им хватило ума не менять фасад: это разрушило бы всю атмосферу. В отличие от многих других, в том числе хозяев этого ужасного «Стив-Сансета». Наверное, там будет темно; кроме того, наверняка найдутся мужчины, которым не понравится, что в пивную пришла женщина.

Однако Рейчел не ожидала, что в помещении не будет никого, кроме супружеской пары, обнимавшейся за стойкой. По лицу красивой темноволосой женщины текли слезы.

А плотный белобрысый мужчина выглядел так, словно только что выиграл на скачках.

Но дело обстояло еще лучше. Джон Райан держал сегодняшний номер «Айриш Пресс», в котором была напечатана его первая поэма.

Поэма называлась «Покойтесь с миром» и рассказывала о роде Фернов, представители которого должны мирно спать в своих могилах, потому что старый порядок изменился. Им не следует возвращаться, так как они больше не смогут стать здешними помещиками. Поэма была доброй и злой одновременно. Джон написал ее для книги, которую составлял для Патрика, но потом засомневался и решил, что Патрику поэма не понравится. Кейт убедила мужа показать ее понимающему человеку, перепечатала ее и послала по почте в «Айриш Пресс», которая иногда публиковала стихи.

И вот она, напечатана в газете черным по белому! Посмотрев на страницу всего пять минут назад, Джон испустил такой вопль, что Леопольд, впервые в жизни испугавшийся по-настоящему, забился под стол и жалобно заскулил.

Рейчел Файн, еще никогда не видевшая такого ликования, почувствовала себя так, словно вторглась в супружескую спальню.

- Наверное, я рановато пожаловала… - пролепетала она.

Супруги разомкнули объятия, и Кейт вытерла глаза.

- Прошу прощения, мэм, - сказал Джон, - но вы вошли как раз тогда, когда произошло само важное событие в моей жизни. Позвольте угостить вас. Заказывайте что хотите. У нас сегодня праздник.

Кейт взяла себя в руки.

- Сегодня впервые опубликовали литературный труд моего мужа. Вот он, в газете. Мы ужасно рады. Очень долго этого ждали.

- Но Кейт не теряла веры в меня. Всегда была уверена, что я добьюсь успеха. - Лицо мужчины сияло как солнце.

Рейчел вежливо посмотрела на газету.

- Ах, так это о Фернах! - воскликнула она.

- Им принадлежал этот дом… ну, тот дом, который был там. - Джон был так возбужден, что с трудом находил слова.

- Джон, угости леди обещанным напитком и налей мне тоже, - сказала Кейт.

Рейчел обвела их взглядом.

- В этом смысле я безнадежна: пью только апельсиновый сок. В барах мне делать нечего. Прошу прощения, что не могу должным образом отметить ваше торжество.

- Я и сама люблю апельсиновый сок, но не смею говорить об этом в пивной, - призналась Кейт. - Это не на пользу бизнесу. Раз так, позвольте налить вам стаканчик «Апельсинового клуба».

Джон смотрел на газету так, словно боялся, что она исчезнет.

- Меня зовут Рейчел Файн, - сказала Рейчел и протянула руку. - Я работаю у Патрика О’Нила дизайнером и советником.

Эта фраза заставила Кейт вздрогнуть. «Так вот она, его возлюбленная», - твердила она себе, обмениваясь рукопожатиями с нарядной холеной женщиной и угощая ее апельсиновым соком в честь успеха поэмы.

Рейчел предложила Джону пойти и купить несколько экземпляров газеты. Эта идея пришлась Райану по душе. Если у Леонарда больше ничего не осталось, можно позвонить кому-нибудь в городе и попросить купить газету там. Кроме того, можно размножить поэму на фотокопировальной машине. Он узнает это, когда окажется на Бридж-стрит.

- Не уходи на весь день, - сказала Кейт. - Во время ленча здесь соберется целая толпа.

- Я скоро. Мне и самому не терпится показать людям газету. - Джон припустил по Ривер-роуд как мальчишка. Кейт поняла, что первой узнает о случившемся Лоретто Куинн и захлопает в ладоши от радости.

- Наверное, вы считаете нас чокнутыми, - сказала Кейт Рейчел Файн. - Приди вы в другой день, вас встретила бы самая тихая и солидная пивная в стране. Тем более что по утрам я обычно работаю в адвокатской конторе. Но вы и представления не имеете, какой сегодня праздник!

- Имею. Я вижу, как вы рады за мужа, - сказала Рейчел.

Слова были самыми обычными, но тон, которым они были сказаны, взволновал Кейт. Обычно она никому не говорила о своем чувстве к Джону.

- Понимаете, дело не в том, что его поэму опубликовали. Я не жду от нее ни славы, ни денег. Но для него это значит очень многое. Он называет себя графоманом и говорит, что стишки кропают только набитые дураки. Однако теперь все будет по-другому. Его мечта стала явью. Он перешел в другую категорию. - Собственное определение заставило ее фыркнуть.

- Вы совершенно правы, - ответила Рейчел. - Мечта стала явью. Так же, как мечта Патрика. Наверное, теперь, когда он видит, как кирпич ложится на кирпич, то тоже думает, что его мечта стала явью. - Женщины посмотрели на противоположный берег реки, на склоне которого шла гигантская стройка.

Кейт мягко сказала:

- Патрик скоро закончит. Он приходит к нам на ленч почти каждый день.

Они обменялись всего парой фраз, но сообщили друг другу очень многое. И тут же почувствовали, что подружатся.

Кейт оказалась права: во время ленча в пивной было яблоку упасть негде. Причем пришли даже те, кого никто не ждал. На табурет взгромоздилась мисс Барри, решившая публично покончить с воздержанием, и заказала порцию бренди и портвейна. Раньше она редко показывалась в пивных, предпочитая тайком привозить пакеты С бутылками из ближайшего города.

Кейт удалось избавиться от нее, сказав, что бренди и портвейном в их пивной не торгуют, но она даст ей полбутылки того и другого на дом, поскольку уверена, что мисс Барри они нужны как лекарство. Это заставило мисс Барри слегка опомниться. Она выскользнула из паба с двумя свертками в бурой бумаге. Бедняжку ждали трехдневная попойка и горькое похмелье.

Фергус Слэттери зашел попрощаться и сказал, что пивная напоминает ему порт во время выдачи жалованья. Когда Кейт рассказала о поэме, он обрадовался так, что тронул ее до слез. Потом Фергус подошел к Джону, во всеуслышание поздравил его, пообещал рассказать всем обитателям гостиницы, в которой остановится, что знаком с настоящим поэтом, и у Джона Райана покраснели уши от удовольствия.

Джимбо Дойл, который за всю свою жизнь не прочел ни одной рифмованной строчки, сказал, что ученики и ученицы здешних монастырских школ должны будут выучить поэму назубок и исполнить ее на следующем концерте.

Патрик О’Нил пришел в самый разгар. Он не заметил Рейчел, которая пила уже третий стакан апельсинового сока и пребывала в хорошем настроении. Лицо у Патрика было суровое. Похоже, здешнее многолюдье пришлось ему не по душе.

- Можно будет перекинуться с вами и Джоном парой слов? - спросил он.

- Вряд ли, - ответила ему Кейт. - Пользуйтесь моментом. Джон угощает всех. В газете опубликовали его поэму.

- Вот и хорошо, - машинально сказал Патрик. - Дело в том, что…

- Хорошо? - изумилась обиженная Кейт. - Слишком мягко сказано. Ради бога, человек дождался своей первой публикации, а вы говорите: «Вот и хорошо». Это не просто хорошо, это великолепно! - У нее подозрительно заблестели глаза.

Патрик понял, что он поступил бестактно.

- Прошу прощения, я просто задумался… Извините… Где Джон? Я должен его поздравить.

- Так-то лучше.

- Мне очень жаль. Я искренне рад за него. Просто меня кое-что тревожит…

- Так она здесь! - ликующе воскликнула Кейт. - Прошу прощения, я должна была сказать об этом раньше. Она вон там, в уголке. Рейчел, Рейчел, Патрик здесь!

Губы Патрика сжались в ниточку. Почему Кейт Райан сразу догадалась, что Рейчел - не просто его сотрудница? И почему она позволяет себе заявлять об этом во всеуслышание?

Притащить Рейчел сюда мог только сумасшедший… И тут он увидел ее, окруженную местными жителями и смеющуюся. Но она здесь чужая и никогда не станет своей. Вскоре это станет ясно. О боже, как это вышло? Неужели он выдал себя?

Рейчел подняла взгляд и помахала ему. Так же легко и непринужденно, как делала дома.

- Ну, мистер О’Нил, вот я и в Ирландии. Чудесное место, правда? - спросила она, и сердце Патрика снова растаяло.

Несмотря на то, что теперь все сильно усложнялось.

К трем часам бар опустел. Джон и Кейт умирали от усталости. Стаканы были вымыты; две тряпочки выстираны и положены на краны для пива и стаута^[24].

Помещение было готово к приему случайного дневного посетителя и к началу вечерней смены.

- О боже, если к нам еще раз нагрянет такая толпа, придется нанять в помощь какого-нибудь парнишку, - сказал Джон.

- Я слышу речь человека, у которого есть второй источник дохода, - пошутила Кейт.

- Правда, здорово, что Патрик прочитал газету?

Кейт думала, что Патрику было не до стихов, но предпочла промолчать.

- Я очень, очень горжусь тобой, - сказала она.

- Может, рискнем и ляжем в постель?

- Ты с ума сошел!

- Брось, мы попросим Карри побыть здесь.

- Что она подумает?

- По-твоему, это имеет значение?

- Не смеши меня, Джон, дети могут вернуться.

Близнецы уехали на пикник с Грейс, Эдди куда-то отправился с компанией хулиганов, а Деклан мог быть где угодно.

- Мы запрем дверь.

- Запрем. Но только вечером, - сказала она.

- А что я буду здесь делать? Сходить с ума от желания?

- Просмотри свои другие стихи. Те, которые нравятся нам обоим. Отбери кое-что, я их перепечатаю, и ты всегда сможешь сказать, что тебя уже публиковали.

- Но пока что только один раз…

- А это сообщать не обязательно, - сказала Кейт.

- О боже, ты настоящая лиса. Вы на пару с Патриком О’Нилом могли бы править миром. Одного поля ягоды.

- Надеюсь, что нет, - слегка вздрогнув, ответила Кейт.

- А что ты собираешься делать вместо исполнения супружеского долга? - хмуро проворчал Джон.

- Немного прогуляться. Я слишком возбудилась и не нахожу себе места… но другого способа справиться с этим не вижу. Не хочу, чтобы соседи болтали, что мы бросили пивную и отправились в постель в середине рабочего дня. - Она отпрянула в сторону и взяла со спинки стула свой кардиган. - Честно, Джон, принеси сюда свои стихи… Мне нравится то, про монахиню, которая смотрит в реку. Про монахиню с печальным лицом.

Кейт вышла на улицу, остановилась на солнышке и потянулась. Ее слова были правдой. Она была несказанно рада за Джона, но все остальное казалось ей грозным, как черная туча. Когда Патрик сказал, что хочет поговорить с ними, Кейт поняла, что ничего хорошего этот разговор им не сулит, и испытала облегчение, когда приход толпы и окружающая обстановка помешали ему. Это напоминало отсрочку исполнения смертного приговора.

Она ощущала в Керри нечто странное. Нельзя было сказать, что этот мальчик никогда не улыбался; наоборот, его лицо представляло собой сплошную белозубую улыбку. И вежливее его не было никого на свете. Грейс у нее такого чувства не вызывала. Похоже, близнецы любили ее. Она была славной малышкой, дружелюбной и улыбчивой.

Кейт не могла сказать, что стройка в Фернскорте повредила их бизнесу. По вторникам к ним на ленч еще никогда не приходило столько народу. Может быть, эти люди будут приходить к ним и тогда, когда стройка закончится. Если так, то почему она не находит себе места? Потому что Фергус уезжает в отпуск искать себе женщину? Конечно, нет. Она хотела, чтобы Фергус нашел себе женщину.

Она миновала пешеходный мостик и обвела взглядом стройку. Патрика там больше не было, он сказал Рейчел, что поедет с ней в «Стив-Сансет» и посмотрит, нельзя ли там что-то улучшить. Кейт удивлялась, что Рейчел не остановилась в Грейндже, но тут ее осенило. В сторожке живет Грейс; девочка может что-то заподозрить.

Любить Патрика О’Нила трудно, а войти в его жизнь еще труднее. Этой женщине всегда будут мешать бизнес, дети, поездки и телефонные звонки издалека. Подумав об этом, Кейт вздохнула и мысленно пожелала Рейчел Файн успеха в ее нелегкой борьбе.

Он вспомнила, каким добрым и милым был Патрик на прошлой неделе, когда они ездили встречать прибывшего в Дублин президента Кеннеди. Он искренне хотел доставить им удовольствие и позаботился, чтобы в этом большом дублинском отеле им принесли сандвичи и напитки. Все время улыбался и смеялся. В него можно было влюбиться. Она поднялась на холм, который близнецы когда-то считали своей собственностью. Теперь холм был очищен от колючих кустов и казался голым. Кейт не видела Фернскорт со времени рытья котлована. Сейчас над землей поднялись стены, позволявшие судить о форме будущего здания.

Кейт поняла, что обязана все узнать; вести себя как страус больше не имеет смысла. Нужно пойти туда и посмотреть. Спросить Брайана Дойла, для чего предназначено то или иное помещение, поговорить о том же с Патриком О’Нилом и выяснить у Рейчел Файн, какого цвета будет оформление. Она ускорила шаг и гордо подняла голову. «Всему свой срок, - подумала Кейт. - Раньше я не была готова к этому, но теперь время пришло».

Очутившись на стройплощадке, Кейт увидела Брайана Дойла, который отчаянно махал ей обеими руками и что-то кричал. Что именно, Кейт понять не успела, потому что внезапно почувствовала страшную боль, которой не ощущала никогда в жизни. Это напоминало ночной кошмар. Правда, боль продолжалась всего несколько секунд; большего ей отпущено не было. Огромный бульдозер ударил Кейт в бок и сломал позвоночник. Она взлетела в воздух и рухнула наземь.

Джон все понял только тогда, когда третий человек, прибежавший со стройки вызывать помощь, не захотел смотреть ему в глаза и объяснить, что случилось. Он заревел как бык и побежал к пешеходному мостику, за которым его остановили трое мужчин. Белый как мел Брайан Дойл развел руки в стороны.

- О господи, Джон, мы знаем только одно: ее нельзя трогать! Ради бога, поверьте мне. Не подходите к ней и не трогайте. Вы можете ей повредить.

Джон сел и, как ребенок, закрыл лицо руками. Сильные мужчины, которые знали Райана и приходили в его паб двадцать лет, не могли найти слов утешения и боялись к нему прикоснуться.

Они неловко стояли вокруг, отводя глаза от изувеченного тела, лежавшего на земле.

Патрик О’Нил узнал о случившемся, когда кто-то громко постучал в дверь номера Рейчел Файн.

- Нет, конечно, мистера О’Нила здесь нет, - сказала через дверь Рейчел. - С чего вы взяли, что он тут?

- Прошу прощения, мэм, - ответил молодой человек. - Мы получили сообщение от Брайана Дойла. Он сказал, что нигде не может найти мистера О’Нила. Произошел несчастный случай… ужасный несчастный случай, и мистер О’Нил должен немедленно приехать.

Патрик встал с кровати и надел брюки.

- Какой несчастный случай? - через дверь крикнул он.

- На строительстве нового отеля в Маунтферне.

- Что случилось? - Когда Патрик открыл дверь, Рейчел спряталась за ней. Рубашку О’Нил надел со скоростью света.

- Кажется, кто-то погиб. Какая-то женщина.

- Женщина на стройке? - Патрик обулся и достал из кармана ключи от машины. - Он сообщил, что за женщина? Сказал, как это случилось?

- Нет. Только попросил найти вас и сказать, чтобы вы приехали как можно скорее.

Патрик уже бежал по коридору, не замечая горничной, которая смотрела на него круглыми глазами. Американский миллионер, строивший большой отель в пяти милях^[25] отсюда, в середине дня лежал в постели со своей странной американкой и ничуть не стыдился этого. Что же будет, когда американцы начнут приезжать сюда пачками?

Миссис Уилан узнала о случившемся раньше других, потому что доктор Уайт остановил машину у почты и вышел.

- Шейла, повесьте на дверь объявление. Делайте что хотите, но без вас нам не обойтись. В пабе нужен толковый человек, который сможет присмотреть за ними.

Шейла не стала спрашивать, почему ее считают подходящим человеком для такого дела. Просто заперла дверь и спокойно села в машину.

- Канонику сообщили?

- Это сделал кто-то другой. Отец Хоган будет там с минуты на минуту, у него есть своя машина.

- Что, плоха? - негромко спросила миссис Уилан.

- Знаю только одно: у них хватило ума не трогать ее. Я не стал ждать. Сразу вызвал «скорую». Если не понадобится, отошлем обратно. - Лицо у доктора Уайта было каменное.

Близнецы узнали обо всем последними. Всю вторую половину дня они провели в своем подземном ходе. Грейс уехала в город с Мэриан Джонсон покупать какие-то летние платья. На Дару и Майкла, симпатичных, но неряшливых детей из пивной, приглашение не распространялось. Тем более что Мэриан хотела «поближе узнать» Грейс; иными словами, сделать ее своей союзницей.

Поэтому они впервые за несколько дней получили возможность побывать в своем подземном доме. Близнецы выглянули в отверстие, ближайшее к Фернскорту, и обрадовались, поняв, что пока никто не собирается выкорчевывать кусты, прикрывающие выход из тоннеля. До разбивки сада, которому предстояло простоять еще двести лет, было еще далеко. Пока что места, где намечалось посадить высокую живую изгородь и соорудить каменный забор, были отмечены только протянутой леской.

Теперь близнецов заботило только одно: чтобы подъездная аллея не проходила по их тропе.

У них были фонарики с батарейками; на выступе стены стояла велосипедная фара. Они взяли рваную скатерть, которую мама хотела выбросить, потому что починить ее было нельзя. Два ящика, набитые сеном, заменяли диваны; когда они станут жить здесь постоянно, то добавят еще два ящика и превратят диваны в кровати. Для первого раза день получился долгим. Игры, которые они придумывали в развалинах, внезапно показались им ребяческими. Но никто не желал признаваться в этом даже самому себе. Что они будут делать, если игра закончится?

Поэтому дети сидели в жарком подземном ходе, который впервые показался им тесным и вонючим, и ждали вечера.

Близнецы вышли и, как всегда, пролезли через куст фуксии. Но не успели пройти по тропе и двадцати ярдов, как услышали, что люди выкрикивают их имена. Похоже, за ними отрядили настоящую поисковую партию.

Первой их увидела Лоретто Куинн, стоявшая на другом берегу реки. Она замахала рукой и крикнула:

- Ради бога, где вас носило?

Дара и Майкл испуганно посмотрели друг на друга.

- Нигде.

- Мы просто играли.

Со стороны моста к ним шли дети, но внезапно остановились. Похоже, никому не хотелось первым сообщать им страшную новость.

- Вам надо идти домой, - в конце концов промолвил Томми Леонард. - Вас ищут уже несколько часов.

- Мы все время были здесь…

- Да, неподалеку…

Лицо Томми было серьезным.

- Случилось что-то очень плохое.

Остальные дети попятились.

К тому времени подоспела Лоретто Куинн. Она опустилась на колени, чтобы быть, с ним одного роста, но не рассчитала. Близнецам пришлось нагнуться, чтобы услышать ее слова.

- Теперь вам придется быть храбрыми как львята. Вы слышите меня? Все ждут от вас именно этого.

- Что случилось? - одновременно спросили Майкл и Дара; время было дорого.

- Ваша мама пошла на стройку, попала под большую машину и сильно поранилась. «Скорая помощь» отвезла ее в больницу.

Дети сгрудились вокруг, чтобы лучше слышать. Теперь, когда взрослый человек снял с них бремя и все сказал близнецам сам, им хотелось тоже принять в этом участие.

- Она умерла? - спокойно спросила Дара.

- Нет, не умерла, - ответила Лоретто Куинн.

- Но умрет? - так же спокойно спросил Майкл.

Лоретто помнила слова людей, много лет назад внушивших ей ложную надежду. Они достали из Ферна бездыханное тело Барни, но утверждали, что он может поправиться. Они желали ей добра, но ничем не могли помочь.

- Да, может, - ответила она. Дети внезапно отпрянули. Лоретто обняла близнецов, повела их по тропе, потом через мостик и на глазах у десятков людей привела к пивной.

На кухне их встретила миссис Уилан.

- Ваш папа сейчас в больнице. Вы поедете к нему или останетесь здесь и вместе со мной присмотрите за братьями?

Лица Эдди и Деклана распухли от плача. Мальчишки непривычно тихо сидели на стульях; тем временем Карри, по совету миссис Уилан, пекла хлеб.

Дара на мгновение задумалась.

- Думаю, она хотела бы, чтобы мы присмотрели за папой. Чтобы он не слишком расстраивался в больнице.

- Ты права, - сказала миссис Уилан и попросила кого-то из находившихся в баре сходить за Джеком Койном, чтобы тот отвез близнецов в город.

Часть 3