— Как разрежешь? — удивилась я.
— Ножницами, конечно, — пояснила она. — Не жечь ведь? Ингредиенты жалко. Ну, увидимся еще! Ты такая… — Она словно прикусила язычок и скорчила мне обезоруживающую гримаску. — Такая интересная! Позову тебя пить хэнэйское вино, обещаю! Не забудь: чуть что — говори «Брысь»!
И упорхнула, помахивая куклиным веночком.
— А как тебя зовут? — крикнула я вслед.
— Фаира, леди Желтых Восточных Холмов, Радетельница Шестой Королевской Дивизии, Госпожа… — донеслось до меня.
Высшая фейри? Леди Неблагого Двора? Как-то иначе я о них думала, то есть со слов Тау, конечно…
Я смотрела вслед удаляющемуся желтому облаку еще пару минут. Наконец фейри завернула за высокий раскидистый куст и исчезла. Куст рос прямо из каменных плит пола, и так далеко от меня…
А потом увидела в воздухе рядом с собой светящуюся красную черту. Черта удлинялась, бежала вправо, словно указывая дорогу. Видимо, к моим покоям.
А вот не хочу. Гулять — так гулять!
— Брысь! Брысь! — сказала я на всякий случай. Совсем негромко, но мои слова вернулись многоголосым эхом от высоких сводов огромного зала.
Огромного, пустого и довольно странного. Но что не странно в этом месте?
Я развернулась вправо и отправилась к кусту, игнорируя красный указатель.
Буквально через несколько шагов куст, скрывший леди Фаиру, мою новую знакомую и Радетельницу чего-то там, исчез из поля зрения. А может, и совсем исчез… Зато появилось кое-что другое.
Я замерла и огляделась, вспоминая слова короля: «Меняется интерьер и архитектура. Так, как захочет…»
С потолка свисали ленты стеклянного серпантина, издававшие при прикосновении едва слышный звон. И вокруг них вились крошечные существа с крылышками, полирующие серпантин большими щетками. Заметив постороннего, они бросили свое занятие, порскнули вдоль коридора, собираясь в стайку, и всем скопом налетели на меня.
Истошный многоголосый визг заставил заткнуть уши, а полетевший в лицо песок — зажмуриться.
Когда я проморгалась и открыла глаза, в коридоре царила благословенная тишина, а передо мной стоял Айкен Драм с перекошенной мордочкой. Едва не плакал, честное слово!
— И это пряха! — выплюнул он с огромным презрением. — Пряха самого короля Неблагого Двора! Бродит по дворцу в какой-то хламиде, выставляя на всеобщее обозрение голые ноги! Лохматую голову! Хлопает глазами, словно чудеса какие-то видит! Тьфу! Сто раз тьфу, тьфу!
— Брысь! — почему-то сказала я и тут же была вознаграждена приятным зрелищем: брауни с визгом подскочил на добрый метр, приземлился на задницу и уставился на меня злобными глазенками.
— Дура!
— От дурака слышу! — огрызнулась я и пригрозила, воодушевленная своим успехом: — Вот сейчас как скатаю тебя в трубочку! Как запихну в дыру какую-нибудь! И будешь там торчать до скончания веков! И я не в хламиде вовсе, а в камзоле его величества.
Айкен поднялся, отряхивая штаны, и нахмурился так, что брови аж на нос наползли.
— В трубочку тебе даже жалкого пикси не скатать, смертная! Ты почему не по указателю идешь?
— Мне король разрешил гулять. Вот как нагуляюсь, так сразу по указателю.
Я покосилась в сторонку. Красная черточка по-прежнему подрагивала около моего плеча. Только давно свернулась в колечко, видно, сообразив, что следовать за ней я не собираюсь.
Айкен ткнул в нее пальцем и буркнул:
— Развернись!
Колечко вспыхнуло мерцающим красным светом и превратилось… в карту! Испещрённую линиями самого разного цвета — путеводными, видимо.
— Свернись! — приказал Айкен. — Красная линия всегда ведет к твоим покоям, поняла?
— Она и без карты была, эта линия, — пожала я плечами.
— Разве ты не заблудилась? — удивился брауни.
— С чего бы? Я гуляю!
— Полуголая! — указал он на торчащие из-под королевского камзола пижамные шаровары.
— Ну ты сам не пришел стеречь мой сон, — отпарировала я. — Вот и результат!
— Я не могу торчать возле тебя вечно! Ты должна была спать ночью, а ночь еще и близко не наступила! То есть вот теперь наступила уже, а мне приходится разыскивать тебя по всему дворцу! Сначала думал, ты уже у короля… Но его величество как раз занялся своим сложнейшим трудом на благо мироздания!
— Ну видишь, как прекрасно. Он трудится, я гуляю.
— Ты не ужинала, — обвиняюще сказал Айкен. — Так что хватит гулять! Печенка стынет!
И меня схватили за руку, в секунду перенося в покои.
Хотя какие это покои, если разбираться, — одна комнатка, пусть и хорошо обставленная, но вполне обычная, никакая не волшебная, что на самом деле и прекрасно…
Однако посреди комнаты, которую я уже считала своей, стояло очень даже волшебное существо. В лице короля Неблагого Двора, с распущенной и растрепанной гривой волос, в измятой кружевной рубашке и со сверкающим льдом в сильно злобных глазах.
— Какого фомора, Элла! — заорал он, едва увидев меня. — Это безобразие! Это ни в какие рамки не лезет! Да я просто поверить не могу!
В меня полетел, разматываясь в воздухе, клубок ниток, серенький, с искрами зелени и алым мерцанием. Знакомые такие нитки…
— Халтура! — взревело его величество, швыряя второй клубок, поскольку от первого я машинально увернулась. — Это халтура!
Больше всего потрясенная совершенно человеческим словечком из уст высшего фейри, я поймала клубок и пискнула:
— Почему халтура?..
Его величество упал в кресло, прикрыл длиннопалой рукой лицо и застонал так, словно его пытают. А потом посмотрел на меня одним глазом, раздвинув пальцы, и внезапно спокойно пояснил:
— Потому что нити рвутся. Присмотрись!
Я послушно уставилась на клубок.
— Видишь?
— Что я должна видеть?
— Не серебрится!
«Спрядены их туманов и мороси… мглы и росы… Волшебство обернется снегом, пылью и пеплом… Но капли, отданные пряхой, вплетутся в сумрак, напитают силой…»
— Вот! — Я отмотала ниточку и потрясла ей. — Кровушка мерцает! Что не так?
— Да если б я знал! — взорвался криком Кэйворрейн, закрывая лицо и второй ладонью. Аж в ушах зазвенело. — Все твоя свобода, я уверен! И вышла — ХАЛТУРА!!!
Так… Вот сейчас, прямо сейчас меня обернут паучихой и запрут в подземелье…
Я отступила на шажок и аккуратно, тихо спросила:
— И что делать?..
— Я бы тоже хотел знать, что теперь делать! — с глубокой печалью ответил король. Длинные пальцы заползли в волосы, сжали их, словно собираясь вырвать блестящие черные пряди. Но он только помотал головой и вдруг махнул на меня обеими руками сразу. — Да не бойся ты… Королевское слово, чтоб его, нерушимо. Я не могу, понимаешь, не могу лишить тебя воли и разума!
Фух…
— Что же будет, что же будет! — завопил внезапно Айкен. Судя по стуку — бухнулся на колени и принялся биться головой об пол. — Горе-то какое, горе! Воистину золотая пряха-то, ваше величество! Теперь что же! Конец мирозданию?!
— Заткнись! — рявкнул Кэйр.
А я уселась рядом с брауни на пол, подобрала валявшийся рядом клубок и внимательно уставилась на него.
Вряд ли дело в свободе. Ведь когда-то все пряхи были свободными! Только это, как сказал король, оказалось слишком утомительно… Потому что они хотели ответных чувств. Потому что призыв пряхи завязан на любовных чарах, и между ними и Плетущим всегда есть особенная связь. То есть должна быть.
А я-то короля не люблю…
Кажется, его величество посетили те же самые мысли, потому что мы уставились друг на друга одновременно и испуганно.
— Элла… — медленно произнес король. — Я, кажется, понял. Раз ты не под мороком, значит, мы с тобой должны…
Обожать друг друга наяву. То есть, конечно, не мы, а я. В ясном разуме.
— И как ты себе это представляешь? — спросила я тихо.
Хотя очень, очень хотелось заорать и затопать ногами…
Его величество откинуло голову на спинку кресла и прикрыло глаза. Длинные пальцы сложились домиком на груди, острая крыша домика зашевелилась, пальцы ритмично застучали друг о друга. Я почему-то заворожённо наблюдала за этим, а в голове всплывало подхваченное где-то знание: такие вот простенькие жесты, превращаясь в навязчивую привычку, могут говорить о начальной стадии шизофрении. Да и, кстати, можно ли вообще назвать психически нормальным человека, который превращает девушек в пауков и совершенно не страдает от таких своих деяний?
Так, Элла, прежде всего он не человек. Он фейри! Да вдобавок Неблагой, да в придачу высший лорд, да ко всему — король! И книжек о психологии фейри пока никто не написал. Но в любом случае нельзя оценивать Кэйворрейна человеческими мерками.
А еще он вечно в каком-нибудь шарфике… Причем всегда в разных: то в длинном, то в коротком, то в кружевном, то в шерстяном, то в узком, то в широченном. Вот сейчас королевскую шею закрывает полупрозрачная золотистая тряпочка, завязанная небрежным узлом… Эх, жаль, что у меня не медицинское образование! Ведь был бы шанс стать первым Фрейдом в волшебной стране!
Впрочем, шарфик вполне может банально прятать уродливый шрам. Насколько помню, у каждого фейри к неземной красоте непременно прилагается какое-то уродство…
— Нет нерешаемых проблем! — внезапно возгласил его величество и… развязал свой шарфик.
Сдернул с шеи, махнул им в воздухе, превращая в бархатистую зеленую ленту, и вернул на место. Концы ленты свесились на королевскую грудь и сами собой образовали сложную фигуру, что-то вроде нескольких наложенных друг на друга треугольников. А шея осталась открытой и была совершенно гладкая, белая, длинная…
Я вздохнула и спросила:
— Ваше величество, а может, всё проще? Может, просто нужна практика? Ведь никто ничего не делает хорошо с первого раза. Мастерство приходит с опытом! Вот у меня в пятилетнем возрасте стежки были знаете какие кривые?
Разумеется, меня никто не слушал.
— Ведь нет ничего сложного, чтобы полюбить меня наяву? — вопросил король. Не меня вопросил! Видимо, окружающую действительность. — Я красив, у меня идеальная фигура, высокий интеллект, в конце концов! Нет, не вижу проблемы!