Фух…
— И что же случилось с моей золо… драгоценной пряхой? — насмешливо осведомился Кэйр. — Что бросило ее в мои объятия среди бела дня? Неужели… О нет, я боюсь поверить! Элла, зарождающееся чувство к твоему королю наконец вспыхнуло?!
Очень смешно…
— Твой брауни меня бросил в каком-то кошмарном месте! — обвиняюще заявила я. Вышло хрипло.
— А что вы с ним делали в этом кошмарном месте? — полюбопытствовал король.
— Шли на работу! — буркнула в ответ. — Коротким путем.
— Ну это, как правило, и впрямь самая короткая тропа в мой личный сектор… — задумчиво кивнул Кэйворрейн.
— Только вряд ли я по ней дошла бы!
— Почему?
Искреннее удивление, нарисовавшееся на прекрасном королевском лице, вызвало у меня одну-единственную эмоцию: чистую ярость!
— Съели бы по дороге, — пояснила, стараясь эмоцию не показывать.
Конечно, меня еще трясло от впечатлений, полученных на «короткой тропе», но и королевский совет не забылся. Хамить не стоит, Элла!
— Мою пряху? — хмыкнул Кэйр. — Уверяю тебя, и не прикоснулись бы.
— Да? А сказали, что никто и не заметит, если надкусят!
— Пугали. Вы, смертные, очень быстро и качественно пугаетесь, а ваш страх — калорийная еда.
Утешил, вот спасибо!
А ведь это уже второй раз меня здесь собираются съесть! Я вспомнила мерзкую куклу и ее хозяйку в желтом. Вот же… Надо было не короля звать, а орать «Брысь!», но теперь уже поздно. Да и большой вопрос: помогло бы? Это же не куклы были… Или куклы?
Ладно.
Я уселась поудобнее, сцепила ладони и повторила:
— Твой брауни меня бросил!
— Гаденыш, — кивнул Кэйр. — Оборву ему уши, обещаю. Больше не посмеет.
— Надеюсь!
— Ну и раз уж мы встретились, пусть и столь внезапно… — Король развел руки и пригласил: — Иди ко мне. Продолжим любить меня, моя дорогая.
— Ваше величество! — твердо сказала я. — Давайте не сейчас. У меня есть вопрос. Неотложный. Собственно, я и просила Айкена о встрече с вами.
— С вами? — заломил бровь Кэйворрейн.
— С тобой, — поправилась я. — Правда, очень важный вопрос!
Король вздохнул и уронил руки на колени.
— Ну хорошо… Я и сам немного не в том настроении. Что там у тебя?
— Ты мне солгал.
Его бровь — очень ровная, тонкая такая — снова взметнулась вверх. А я вот могу только обе брови одновременно поднять…
— Я никогда не лгу, — заметил дивный гад, очень внимательно меня рассматривая.
— Вот только что опять, — указала я. — А недавно ты сказал, что наш договор нельзя расторгнуть. А я узнала, что это ложь. Можно его расторгнуть! Причем массой способов.
— Нельзя, — покачал головой король и, чуть склонив голову, так ухмыльнулся, что прямо руки зачесались сотворить что-нибудь нехорошее. — Конечно же, нельзя! Потому что я не хочу. Когда захочу — тогда будет можно.
Фейри не лгут. Никогда не лгут! Только обходят правду всеми возможными путями. Не договаривают, вкладывают в слова множество обтекаемых смыслов… пудрят мозги! Хорошей такой, дорогой, необсыпающейся пудрой!
Кажется, я застонала, потому что улыбка Кэйворрейна стала еще противнее.
— Так что я не солгал, — завершил он пояснения. — Даже и не пытался!
Конечно, ваше величество! Просто дурочку нашел…
— А к тому же когда ты спросила, нет ли лазейки, я заколебался, помнишь? И сразу назвал один из вариантов, который меня тоже не устраивает.
— Но почему?!
— Потому что я не хочу тебя убивать, — сказал он очень нежно.
Вообще, я договор имела в виду, а не убийство хорошей меня!
Но король придвинулся ближе, устроил локти на моих коленях и, глядя в глаза, почти шепотом произнес:
— Ведь ты действительно нравишься мне, Элла. Выбирая пряху, я оцениваю и ее внешность. Ты красива… Ты мила…
Он пропустил между длинных пальцев прядь моих волос и промурлыкал:
— Твои волосы струятся, словно вода в ручьях Исконного леса… Твои глаза сияют как звезды над моим дворцом… и они такие большие… словно ты и не человечка…
— Это чтобы лучше видеть моего короля! — не удержалась я.
— Я рад…
— Ты вся как статуэтка. Линия носа, изящные ушки.
— Это чтобы лучше слышать моего короля!
— Отлично, — вновь чарующе улыбнулся Кэйворрейн.
Не читал его величество людских сказок! И хорошо, а то еще обиделся бы… А так как ни в чем ни бывало продолжил:
— А овал твоего лица словно выточен лучшими ювелирами… Теми, что способны заточить в камне лунный свет и вплавить в его оправу саму тьму…
Он провел пальцем по моей щеке и вдруг встал.
— Пожалуй, стоит переодеться… — сказал рассеянно. — Ты иди, Элла, иди работай.
Я даже не сразу нашлась, что ответить. Все-таки с головой у его величества явные проблемы!
— Конечно! Побегу прясть на благо мироздания!
— Да-да, — покивал Кэйр. — Старайся. Честно сказать, такой пряжи, как твоя, мне еще не встречалось! А недостатки мы исправим, непременно!
В следующий миг я оказалась перед дверью, ведущей к моему рабочему месту.
Взялась за ручку, облизнула пересохшие губы и немножечко побилась лбом об гладкое дерево.
Я красивая, милая, с ювелирным овалом лица, и пряжа у меня — полный эксклюзив! Это комплимент, Элла. Это даже признание! Радуйся! Быстро радуйся! Ибо аутотренинг — пока все, что тебе остается!
И оборвать уши Айкену. Пожалуй, это стоит сделать самой. Король-то может и забыть…
Гнев кипел, и я сжимала губы, а руки чуть подрагивали. Поддавшись минутному порыву, хлопнула дверью, закрывая ее, и подавила желание пнуть ненавистную прялку.
Очень хотелось ругаться и крушить. Я, конечно, не Халк, но действительно хотелось. Рухнув на табурет, я машинально погладила инструмент, чувствуя под пальцами шероховатость дерева и словно извиняясь за свой чересчур эмоциональный порыв.
От прялки в свою очередь пришла волна тепла и принятия. Я уставилась на нее квадратными глазами и отдернула руки. Она что… живая? В стране эльфов чего угодно можно ожидать.
В голову ненавязчиво постучала мысль, что лучше тут ничего не громить. А то осерчаешь, пнешь, например, кресло, а оно в ответ разозлится, отрастит себе зубастую пасть и оттяпает тебе ногу.
К счастью, прялка читать мысли явно не умела, так что просто… утешала. Я так растрогалась, что едва не шмыгнула носом и не прижала к себе волшебную деревяшку. Фраза “только ты меня понимаешь”, тут была бы как никогда актуальна.
Вообще, в этом есть что-то до ироничного печальное. Единственная, кто утешает меня в стране фейри, — это неодушевленная прялка, что в остальное время сосет у меня кровушку.
Словом, на рефлексию у меня ушло еще немного времени.
Сразу к работе я приступать не стала — решила немного подумать о его величестве. В голову лезли сплошные гадости, но я искренне старалась концентрироваться на его прекрасных глазах, изящных руках и тому, как он эффектно обломал Тионга и компанию. Все же нет ничего более привлекательного, чем сильный мужик.
Колесо завертелось.
Без колдовства Кэйворрейна было сложнее.
Но я вспоминала, как он сидел на троне и улыбался мне. Я вспоминала его полуобнаженную фигуру по ту сторону зеркала и то, как на гладкой коже плясали световые отблески, еще контрастнее обрисовывая мышцы…
Нить вспыхнула и появилась под пальцами, которые тотчас начало пощипывать.
Ага!
Божечки, как все просто.
Итак, думаем про пресс! Красивый же пресс — грех не вспомнить.
И плечи широкие. И руки. И обнимал он так, что дыхание замирало. А уж как целовался!..
А вот про это не стоило вспоминать. Стоило зацепить первый образ из той сцены, как моя кровь словно вспыхнула огнем, очаг которого расположился внизу живота, а ощущение нитей в руках стало еще более явным. Еще более… болезненным.
Но все неприятные ощущения как волной смывала эйфория. Она накатывала на меня с неотвратимостью девятого вала, топила в восхищении и чувственном предвкушении, и я словно наяву ощущала, как губы короля касаются моих. Словно он вновь обводил абрис моего лица, трогал уши, перебирал волосы…
Когда я пришла в себя, то дыхание было сбито, по телу разливалось томление, а в корзинке рядом с прялкой лежала пряжа. Яркая, сияющая, и ее было много, гораздо больше обычного. А все ладони были исполосованы розовыми шрамами, которые с каждой секундой становились все бледнее и незаметнее. То есть недавно тут были кровоточащие раны.
Я, пошатываясь, встала, ощущая небывалое опустошение. Разве что на краю сознания плавала саркастическая мысль о том, чем же таким грезят другие пряхи, если так хорошо работают. Развратницы! А-та-та!
В моих покоях Тау расставлял блюда на столике и сначала радостно защебетал, а после встревоженно засветился, видимо, осознав, в каком состоянии пряха его величества.
— Все хорошо, не переживай, — отмахнулась я.
Стоило поесть, как мне полегчало. Я развалилась в кресле с блокнотом и лениво зарисовывала в нем всякое-разное. На ум приходили то фрагменты одеяний членов Совета, то необычное платье Фаиры, леди Желтых Холмов, то причудливо повязанный шейный платок Кэйворрейна…
На последнем я и зависла, так как нарисовать платок и не нарисовать короля — преступление. И вот с последним возникли проблемы. Рисунок мне казался недостаточно совершенным. Не передавал мужественный профиль, не позволял оценить чувственность линии губ и в целом выглядел “недо”.
В итоге я фыркнула, закрыла блокнот и отложила карандаши.
Подошла к окну, которое замок любезно оставил, и попала как раз на время заката. Солнце опускалось за горизонт, мои руки холодил подоконник, а в стекла стучал уже знакомый ветер, приглашая поиграть. Погулять. Действительно, почему бы и нет?
Свобода, воля и так далее!
Я энергично рванула в гардеробную и даже нашла там брючный костюм из мягкой замши. Внизу стояли кожаные сапожки.
Переодевшись, я вышла в коридор и, чуть покрутившись на месте, громко сказала:
— Замок, миленький, отведи меня к Айкену Драму?