– С какой женщиной? – осипшим от удивления голосом спросил Максим Сергеевич.
– Я не знаю, как ее зовут… Она ходит с палкой… И у нее короткая стрижка. Мне кажется, ты должен остерегаться ее.
Завадский смотрел на жену, едва скрывая изумление. Она часто разговаривала с воображаемыми мертвецами, но до сих пор она ни разу не пыталась читать его мысли или пророчествовать. Что это? Новый симптом?
И откуда, черт возьми, она знает про Варламову? Может быть, сиделка ей что-то сказала? Нет, глупости. Но тогда откуда?
– Милая, ты…
Но жена уже потеряла интерес к разговору. Глаза ее, темные, пустые, безразличные, снова смотрели в потолок. Полежав так с полминуты, она стала что-то шептать. Максим Сергеевич прислушался.
– Я покажу тебе ад… Я покажу тебе ад… – шептала жена.
Внезапно голос ее оборвался, и она забилась в конвульсиях.
Когда Завадский прижал пальцы к дряблой желтой шее, пульса уже не было. Многомесячные мучения жены прекратились. Она умерла.
8
Вернувшись в комнату, Мария опустилась на диван, откинулась на спинку дивана, закрыла глаза и перевела дух. На душе было смутно и тяжело. Марию не покидало ощущение надвигающейся катастрофы. Кто-то еще должен погибнуть…
Когда она открыла глаза, за окном уже светало. Мария поднялась с кровати, включила свет и подошла к зеркалу висевшему на стене. На нее смотрело уставшее, слегка помятое лицо. Лицо стареющей женщины, худое, не ухоженное, забывшее, что такое кремы и косметика. Короткая «мальчиковая» стрижка слегка молодила его, но лишала последних остатков женской привлекательности.
Мария вздохнула и отвернулась от зеркала. Хотела отойти, но вдруг остановилась. У нее появилась странная уверенность, что ее отражение – вместо того, чтобы отвернуться, как сделала сама Мария, – продолжает смотреть ей в спину.
«Чушь! – сказала себе Варламова. – Сон закончился. Я не сплю».
И медленно повернулась к зеркалу, взглянув на свое отражение. Отражение как отражение. Ничего особенного. Вот только… Разве она улыбается? Вроде нет. Тогда почему улыбается ее отражение?
Мария медленно подняла руки к лицу, чтобы пощупать свои губы и убедиться в том, что они действительно улыбаются. Отражение повторило жест. Но в движениях его было что-то издевательское, словно оно не копировало, а пародировало действия Марии.
Варламова ощупала пальцами уголки губ и щеки. Никакой улыбки! Марию прошиб пот.
– Боже… – выдохнула она.
– Боже, – повторило и отражение, но с опозданием в долю секунды.
Мария в ужасе смотрела на зеркало и попятилась. И ужас ее усилился, когда она увидела, что отражение не пятится, как должно было быть, а наоборот – приближается к тонкой грани, разделяющей два мира.
Мария сделала над собой усилие и отвернулась от зеркала. Проговорила хрипло:
– Это все из-за лекарства. Надо завязывать с уколами.
Почти не сознавая, что делает, она стянула с кровати покрывало, повернулась и набросила его на зеркало.
Глава 6
1
Антип открыл дверь, позевывая и почесывая ногтями голый живот. Его длинные черные волосы растрепались, лицо чуть припухло со сна. На груди парня, с левой стороны, Мария увидела татуировку – профиль какого-то чудовища, обвитого змеями.
Увидев Варламову, Антип смутился и пробормотал:
– Ой… простите…
Он спрятался за шкаф, но тут же вынырнул обратно, натягивая на голову застиранную футболку.
– Проходите, Мария Степановна!
Варламова вошла и села на стул. В комнате пахло хмельным перегаром и прокисшим табачным духом. В глубокой тарелке с остатками кетчупа на стенках громоздилась гора окурков. Под столом валялись пустые пивные бутылки.
Антип быстро похватал с пола и кровати вещи и швырнул их в шкаф – с глаз долой. Создав видимость порядка, парень удовлетворенно уселся на краешек стола и посмотрел на гостью. Та бросила взгляд на часики, затем перевела его на Антипа.
– Неужели спал?
Антип откинул с лица длинную черную прядь и улыбнулся.
– Ночка выдалась веселая.
– Что праздновали?
– Пятницу, тринадцатое.
– Ясно, – кивнула Мария. – Такой праздник грех пропустить. А что у тебя за татуировка?
– На груди? – уточнил парень.
– А есть еще где-нибудь?
– У меня их три, – с гордостью сообщил Антип. – На груди, на пояснице и… В общем, еще в одном месте.
– Силен! – одобрила Мария. – Но я видела только на груди.
– Там голова Тилля Линдеманна в гриме, а вокруг его головы – нимб из ядовитых морских змей.
– Не знаю, кто такой Тилль Линдеманн, но выглядит он жутковато.
– Ему за это хорошо платят, – насмешливо заметил Антип. – Тилль Линдеманн – солист группы «Раммштайн». А я…
Дверь приоткрылась, и в образовавшийся проем всунулась лохматая голова.
– Антипыч, есть че опохмелиться?
Тут «голова» увидела Варламову и кивнула:
– Здрасте.
– Добрый день, – отозвалась Мария.
Антип же, прищурив темные глаза, неприветливо проговорил:
– Опохмелиться тебе? А кто у меня ночью последнюю бутылку пива спионерил?
– Скажешь, я?
– Нет, Пушкин. Прекрасно слышал, как ты ночью входил в комнату и шарился под столом.
«Голова» рассеянно нахмурилась:
– А чего ж не окликнул?
– Ломало.
– Ясно. Прости, я думал, ты спишь. С меня баттл.
Голова скрылась, и дверь мягко защелкнулась.
– Н-да… – проговорила Мария, доставая из сумочки сигареты. – Что хоть пили-то?
– Да все подряд.
– Похмелье мучает?
Антип покачал головой:
– Не-а. У меня похмелий не бывает.
– Счастливчик. – Мария оглядела стены комнаты, обклеенные постерами. – Ты вроде гот, а на стенах у тебя плакаты с хиппи и панками.
Антип зевнул, прикрыв рот ладонью, и, моргнув заслезившимися глазами, объяснил:
– А я не чистокровный гот. Я шатун.
– Кто-кто?
– Шатун. Шатаюсь из стороны в сторону, то к тем, то к этим.
– Зачем?
Антип пожал худыми плечами:
– Не знаю. Наверное, ищу себя.
Антип сполз со стола, открыл окно и подтянул за веревку маленькое пластмассовое ведерко с водой. Из ведерка он вынул две бутылки «Балтики». Одну протянул Марии:
– Угоститесь?
Мария насмешливо прищурила глаза:
– Нет, спасибо. А ты запасливый!
– С волками жить – по волчьи выть, – невозмутимо отозвался Антип.
Он сунул невостребованную бутылку в ведро и снова спустил его вниз. Закрыл окно, снова сел на край стола, открыл бутылку, отхлебнул из горлышка и сделал блаженное лицо.
В прихожей хлопнула дверь, и кто-то громко крикнул:
– Какой гондон нарисовал мне сердечко на лбу?
– Заткни пасть, Хомяк! – донеслось в ответ. – У Антипа гости!
– Суки, оно же не стирается!
– Заткнись, говорю! У него девушка.
– О! – произнес голос, мгновенно смирившись. – Я тогда позже зайду.
Дверь снова хлопнула. Антип отхлебнул пива, взглянул на Марию и пожал плечами, как бы говоря: чего вы хотите – общага.
Мария достала из кармана кофты карту памяти и показала ее Антипу.
– Я пришла к тебе вот из-за чего.
– А что это? – прищурился Антип.
– Карта памяти, как видишь. У тебя есть, на чем ее посмотреть?
– Э-э… Да, конечно. Ноутбук подойдет?
– Вполне.
Антип поставил бутылку на стол, повернулся к книжному шкафу-секретеру, сунул руку под гору грязных вещей и вынул из-под них лэптоп. Потом брякнул на стол, откинул крышку и щелкнул пальцем по кнопке.
– Нужно только немного подождать, – предупредил он Марию. – Неделю назад я его со стола уронил, с тех пор он у меня задумчивый.
Через минуту Антип воскликнул:
– Готово! – Затем повернулся к Марии и протянул ладонь. – Давайте вашу эсдэшку.
Мария положила в ладонь парня прямоугольничек. Антип поднес его к носу и понюхал.
– Пахнет гарью, – сообщил он. – С чего бы это, а?
– Я вытащила ее из сгоревшего фотоаппарата, – ответила Мария.
– Из сгоревшего? Круто. С техникой нужно обращаться бережнее.
Варламова глянула на трещины на панели компьютера и усмехнулась:
– Кто бы говорил.
Антип вставил карту памяти в лэптоп и пробежался пальцами по клавишам. Затем, прищурившись, посмотрел на экран и сказал:
– Тут три файла. Открывать по порядку?
– Да, давай.
Он навел курсор на первый файл и клацнул кнопкой «мыши». На экране развернулась фотография.
Глаза Антипа широко открылись.
– Это же Настя Горбунова!
– Да, – сипло отозвалась Мария.
На снимке Настя ела кусок пиццы и, улыбаясь, пыталась заслониться свободной рукой от объектива.
– Пиццу хавает. – Антип сглотнул слюну.
– Давай следующий, – распорядилась Варламова.
На втором снимке Настя наматывала на шею длинный темно-синий шарф. Она смущенно улыбалась и явно что-то с упреком выговаривала снимающему. Что-то вроде: «Кончай уже, а?» Зеркало, висевшее у нее над головой, запечатлело парня с фотоаппаратом в руках.
– Колька Сабуров! – выдохнул Антип. – Господи, где вы эсдэшку взяли?
– Неважно. Давай дальше.
– Остался один файл, но это не фотография, а видеозапись.
– Мы можем ее посмотреть?
– Думаю, да.
Антип снова защелкал клавишами ноутбука. На экране появилось странное изображение. Съемка велась сверху и немного сбоку. Внизу стоял длинный белый стол, за ним сидели люди. Пятеро мужчин и три женщины. Качество съемки оказалось неважным, трудно было даже разобрать, во что они одеты. Восемь человек сидели, откинувшись на спинки стульев и положив руки на стол, словно медитировали. Камера слегка подрагивала в руках снимающего. Люди внизу почти не двигались.
Но больше всего Марию поразил один странный эффект – лица сидящих за столом людей выглядели как светлые мерцающие пятна, на которых едва различимо темнели глаза.
– Они что, в масках? – изумленно проговорил Антип.
Мария отрицательно качнула головой.
– Не похоже.