– У него шок, нужно вызвать «Скорую», – сказал Самарин. Вынул из кармана мобильник и взглянул на дисплей. – Не ловит, – с досадой констатировал майор. – Придется выбраться наверх. Побудете с ним?
Мария попятилась и испуганно пробормотала:
– Нет. Я… не смогу.
– А дорогу назад найти сможете?
– Думаю, да. У меня хорошая зрительная память.
– Хорошо. Возьмите мой телефон. Сначала вызовите «Скорую», а потом позвоните капитану Невзорову. Он есть в справочнике. Расскажите ему о том, что видели. И постарайтесь сделать все побыстрее, – устало добавил Самарин. – Парень долго не протянет.
Мария повернулась и зашагала к двери, стараясь не смотреть на скрючившиеся на полу черные тела.
7
Полчаса спустя началась страшная суета, однако для Марии время словно замедлилось. Вой сирен машин «Скорой помощи»… мигалки милиции… топот вооруженных автоматами омоновцев… а потом – носилки с изуродованными телами, от которых все еще несло гарью… Самарин что-то пытался ей сказать и тряс за плечо, но Мария ничего не говорила ему в ответ, а только глупо улыбалась обескровленным ртом.
– Домой… – донеслось до ее слуха как будто через вату. – Отвезу вас домой…
Варламова покачала головой:
– Нет. Я пойду к себе в комнату.
У нее совершенно не осталось сил для еще одного путешествия через весь город. Хотелось только одного – сбросить туфли, лечь в постель и забыться сном.
– Провожу вас… – снова услышала Мария голос майора Самарина и кивнула.
– Да.
А потом они шли к корпусу Г. Черные деревья шевелили на ветру влажными ветвями. Время от времени налетал порыв ветра и заставлял Марию зябко поеживаться. Постепенно она приходила в себя.
У тяжелых дубовых дверей корпуса «Г» они остановились.
– Что будет дальше? – спросила Мария.
– Дальше будет следствие, – ответил Самарин. – Вы в каком блоке живете?
– В девятьсот тридцать втором.
– Сейчас у меня много работы. Я зайду за вами утром, хорошо?
– Хорошо, – вяло кивнула Мария.
Майор тревожно вгляделся в ее лицо.
– Хотите, пришлю к вам врача?
Она качнула головой:
– Нет. Я в порядке… Мне только нужно поспать.
– Ладно. Спасибо за помощь.
Следователь пожал ей руку и быстро зашагал прочь. Впереди у него было много дел.
Коридоры девятого этажа, как и следовало ожидать, были пусты. Мария, тяжело опираясь на алюминиевый костыль и морщась от сильной боли в колене, медленно шла к своему блоку.
938… 937… 936…
Проходя мимо девятьсот тридцать пятого, она привычно взглянула на дверь. Дверь как дверь. Желтое дерево, латунные цифры. Ничего необычного.
Мария заковыляла дальше. Дойдя до своего номера, она остановилась и полезла в сумочку за ключами. И вдруг в ушах у нее отчетливо прозвучало:
Ты уже позвонил Наставнику?
Мария замерла. Что за фраза? Где она ее слышала?
Кажется, Граубергер сказал это Виктору. Но когда? И вдруг холод пробрал Марию.
Наставник!
Ну, конечно, без взрослого человека здесь не обошлось. Без взрослого, амбициозного человека с уязвленным самолюбием, помешанного на «чистке рядов» и «наследуемом интеллекте».
В голове возник образ Ковалева – зазвучал его рассеянный голос:
– Мой отец и мой дед были здесь студентами, а затем и преподавателями университета. Я чувствую за университет личную ответственность.
Мария все поняла. Эти дети, при всей их жестокости и жажде крови, – всего лишь овцы. Но у них есть пастырь. Человек, который вдолбил в нестойкие умы культ интеллектуального и физического превосходства над «калеками» и «идиотами».
– Маша, – окликнул ее кто-то.
Варламова вздрогнула и испуганно обернулась. По коридору шел Завадский.
– Боже… Максим! – Она бросилась ему на грудь.
– Ну-ну, – мягко проговорил Максим Сергеевич и погладил широкой ладонью по ее волосам. – Я все знаю. История, конечно, ужасная, но тебе больше не о чем волноваться.
– А ты?
– Ну, у меня теперь будет куча проблем. Но я справлюсь. – Он вздохнул. – Я слишком сильно был занят своим горем и не замечал ничего вокруг. Это моя вина. Но кто бы мог подумать, что они способны на такую страшную глупость!
– Ты знаешь, они убивали людей…
Завадский кивнул:
– Да, я уже слышал. Завтра вся Москва заговорит об этом.
Она отпрянула, глядя Завадскому в глаза, провела по его небритой щеке ладонью и пробормотала дрогнувшим голосом:
– Бедный… Как же тяжело тебе придется!
– Не тяжелее, чем тебе.
Мария всхлипнула.
– Послушай… Я только сейчас поняла: а ведь у ребят, молодых амбициозных дураков, был взрослый наставник. Тот, кто внушил им все эти идеи, подсунул нужную литературу и культивировал в них дьявольское самомнение. Тот, кто отвечает за все, что произошло.
– О ком ты говоришь?
– О Ковалеве.
Максим Сергеевич слегка отодвинул от себя Марию и пристально посмотрел ей в глаза.
– Подожди… Ты хочешь сказать, что Игорь Иванович…
Завадский осекся, лицо его оцепенело. Мария кивнула:
– Да. Это он, мерзавец, сбил их с пути.
Несколько секунд завкафедрой размышлял, хмуря брови, затем прямо взглянул на Марию и сказал твердым голосом:
– Мы должны позвонить в милицию и все рассказать.
Но она отрицательно покачала головой:
– Нет. У нас нет доказательств. Но мы должны добыть их. Ковалев ведь тоже живет в ГЗ?
– Да.
– И он наверняка еще ни о чем не знает. Если мы застанем его врасплох, у нас есть шанс разговорить негодяя и добиться признания.
– Как?
– Не знаю. Но я… я попробую его спровоцировать.
– Не уверен, что ты приняла правильное решение.
Мария мягко тронула его за руку.
– Максим, ты сказал, что чувствуешь и свою вину. У тебя есть шанс все исправить. Неужели ты им не воспользуешься?
Завадский еще колебался.
– Если все так, как ты говоришь, Ковалев – страшный человек и способен на что угодно.
– Да. Но мы сможем его остановить. Я чувствую. Я это знаю.
Они зашагали к лифту. Коридор, залитый тусклым светом бронзовых светильников, был по-ночному пустынен.
– Я зайду к нему одна и попробую как-нибудь его спровоцировать, – сказала Мария. – Ты останься за дверью и внимательно слушай.
– Не нравится мне все это, – неуверенно проговорил Завадский. – У меня такое ощущение, будто я тебя подставляю.
– Не бойся, я сильная. И умная.
– Да, – усмехнулся Завадский, – ты не последняя рыбка в водоеме.
Мария вдруг замедлила шаг.
– Что? Что ты сказал?
Завадский рассеянно скосил на нее глаза.
– Не помню. А я что-то сказал?
– Ты сказал, что я не последняя рыбка в водоеме.
Завадский опять усмехнулся.
– Любимая поговорка моего отца. Он был заядлый рыбак и каждый раз, когда ему попадалась крупная рыба, говорил, что это не последняя рыбка в водоеме.
Мария остановилась.
– Что? – Завадский внимательно посмотрел на Марию. И вдруг зрачки его сузились, а лицо исказила гримаса досады, и он в сердцах выговорил: – Проклятие! Опять твоя проклятая проницательность. А я думал, что все уладил.
Мария сделала шаг назад, не спуская с Завадского испуганного взгляда.
А тот сунул руку в карман куртки и достал нож.
– Ты был их Наставником… – тихо бормотала Мария. – Они поверили тебе, и ты сделал из них чудовищ…
– Сумасшедшая, – четко и хладнокровно произнес Завадский. – Твой разум не выдержал жестоких испытаний, и ты приняла меня за Ковалева. Напала на меня с ножом, и я вынужден был защищаться.
Мария перевела взгляд на нож, который он держал в руке. Мотнула головой, отступая еще на шаг.
– Нет, ты не посмеешь.
По лицу Завадского пробежала судорога.
– К сожалению, ты не оставила мне выбора, – с жестокой горечью проговорил он. – Ты слишком крепко увязла во всем. Пора положить этому конец.
Мария продолжала пятиться, пока не натолкнулась спиной на стену. Дальше отступать было некуда. Некоторое время они стояли неподвижно и смотрели друг другу в глаза. Варламова не кричала, потому что понимала – едва ее рот откроется для крика, как Завадский ударит ножом. А сопротивляться ему она бы не смогла. Мария и раньше видела, какой Максим большой и широкоплечий, теперь он казался ей просто громадным.
На его грубоватом, смуглом лице шевельнулись губы.
– Прости.
– Максим, нет!
И снова это случилось с ней – время словно замедлило ход. Лезвие ножа в руке Завадского ярко блеснуло, отразив свет люстр, и стало приближаться. На лице мужчины не было ни ярости, ни злобы, а только усталость. Смертельная усталость и досада.
За мгновение до того, как острие ножа коснулось груди Марии, она качнулась в сторону. Нож зацепил кофту, Мария услышала звук разрезаемой ткани. На оцепеневшем лице Завадского отразилось изумление.
Мария попыталась вырваться, но он схватил ее за запястье и снова занес нож для удара. Но тут за плечами Завадского выросла худая, сутуловатая фигура, и время снова потекло так, как положено. Чьи-то пальцы вцепились Завадскому в плечи и откинули его назад. Падая, он дернул Марию за руку, отчего та потеряла равновесие и растянулась на паркетном полу.
– Антип? – хрипло вскрикнула удивленная Варламова.
А Завадский уже сбросил с плеч руки молодого человека, подмял его под себя и замахнулся ножом. Крупный взрослый мужчина действовал быстро и яростно, нож с каким-то противоестественным хрустом вошел в грудь юноши. Кровь брызнула Завадскому на лицо. Но мужчина не успокоился и снова ударил. Второй удар пришелся Антипу в живот.
Мария заслонила лицо ладонями и зарыдала.
И вдруг тыльные стороны ее ладоней обдало жаром. Она отняла руки от лица и вскрикнула от ужаса и изумления. Антип вцепился скрюченными пальцами Завадскому в шею, в его вытаращенных глазах застыли ярость и безумие.
– Пусти… – прохрипел Завадский, пытаясь оторвать от себя руки юноши.
Мария увидела, что лицо мужчины перекосилось от боли, руки Антипа покраснели, словно ошпаренные кипятком. С поверхности его багровой кожи поднимался едва заметный белый дымок. Но с каждой секундой дым становился все гуще, и вот из разверзшихся пор вырвались первые язычки пламени.