— Тридцать четыре, — ответил Бронников. — Я узнавал.
— Боже, какая старушка. А выглядит еще старше. Интересно, у нее есть бойфренд?
— Думаю, в последний раз она занималась сексом еще в прошлом веке, — заметил Стас Малевич.
Вика нахмурилась:
— Ты злой.
— Беру пример с тебя, — насмешливо парировал Стас.
Эдик Граубергер дернул себя пальцами за бородку и проговорил:
— Вы лучше скажите, какого черта мы все подались в театральный кружок? Он даже не легитимен. Вернется настоящий худрук и погонит нас всех в шею — вместе с Варламовой.
— Не прогонит, — усмехнулся, откинув со лба темную челку, Стас. — Варламова отобьется от него тростью.
— Эта может, — кивнул Бронников. — А палка у нее знатная. Набалдашник из настоящей слоновой кости. Вещь дорогая.
— Интересно, она так всю жизнь хромает или из-за какой-нибудь аварии? — продолжила размышлять Вика.
— Из-за аварии, — ответил Бронников. — Пять лет назад она врезалась на машине в грузовик. Столкновение было лобовым. Сама Варламова выжила, а вот ее шестилетний сынишка врезал дуба.
— Фу, как ты противно выражаешься! — поморщилась Вика. — Разве можно так говорить о погибших детях?
— Дети — будущие взрослые, — назидательно изрек Виктор. — И в этом смысле их уже ничто не спасет.
— Кроме лобового столкновения с грузовиком, — возразил Стас.
Слова его прозвучали как шутка, однако никто не засмеялся. Жиров швырнул окурок в лужицу.
— Она сказала, что если Бога нет, значит, можно людей резать, — проговорил он и взглянул на Бронникова. — Как думаешь, Витек, правда?
— Нет, конечно. Здоровый прагматизм не позволит. Я не трогаю тебя, ты не трогаешь меня. Миром правит равновесие. Как только равновесие нарушается, происходит катастрофа. А катастрофы никому не нужны.
— Кроме террористов, — заметил Жиров.
Виктор холодно усмехнулся.
— Они тоже пытаются сохранить равновесие, только понимают его по-своему. Бросают на чашу весов тела жирных белых ублюдков в надежде на то, что обе чаши весов уравновесятся.
— А как насчет тебя? — поинтересовался, сверкая очками, Эдик. — На что готов ты, чтобы уравновесить эти чаши?
Виктор взглянул на Граубергера и торжественно проговорил:
— Мой друг, я готов надавать подзатыльников любому, кто будет обзывать тебя очкариком!
Шутка вызвала всеобщий смех.
— О, смотрите! — воскликнул вдруг Стас Малевич. — Кажется, к нам пожаловала «королева зла».
К фонтану подошла Настя Горбунова, и разговор при ее появлении стих. Она остановилась, пристально посмотрела в лицо Бронникову, затем перевела взгляд на Жирова.
— Сидите? — спросила хмуро.
— Ты чего? — удивленно спросил Жиров.
— А вы забыли? — ядовитым голосом осведомилась Настя.
— О чем ты? — Жиров повернулся к Малевичу. — Стас, о чем она, а?
— О спиритическом сеансе, — напомнил Стас.
— О спири… Ах ты, черт! — Жиров хлопнул себя ладонью по широкому лбу. — А я и правда забыл!
Настя еще больше нахмурилась. Налетевший порыв ветра разметал ее длинные черные волосы. Казалось удивительным, что не снес с места и саму Настю — маленькую, хрупкую, остроплечую.
Она вновь обвела всех взглядом и спросила высоким, звонким голосом:
— Кто еще забыл?
— Да ладно тебе, Горбунова, — вяло проговорила Вика. — Все помнят про твой идиотский спиритический сеанс.
— Ты придешь?
— Я уже говорила тебе, что не…
— Она придет, — сказал Бронников спокойно.
Вика взглянула на него удивленным взглядом.
— Ты что мной распоряжаешься?
Бронников небрежно дернул плечом.
— Ты слишком любопытна, чтобы не прийти. Кроме того, ты — будущий ученый, а любознательность — главная черта хорошего ученого.
— Спиритический сеанс не имеет к науке никакого отношения, — отчеканила Вика.
— Возможно, — согласился Виктор. — А если все же имеет? Между прочим, твой любимый Менделеев участвовал в спиритических сеансах, а потом подверг их любопытному анализу.
Имя Дмитрия Ивановича Менделеева подействовало на Вику магически. Против такого авторитета она не нашлась что возразить.
— Ладно, — буркнула она наконец, — черт с вами, приду. Жир, дай пива!
Жиров вынул из рюкзака банку пива и протянул Вике. Все это время Настя Горбунова стояла перед ними — тонкой фигуркой на холодном ветру — и мрачно смотрела на Вику. Если бы взглядом можно было убивать, от Вики не осталось бы даже праха.
— Во сколько собираемся? — лениво поинтересовался Эдик Граубергер. Было видно, что он настроен по отношению к предстоящему мероприятию весьма цинично и идет лишь потому, что все идут.
— В два часа ночи, — ответила Настя. — Прошу не опаздывать.
— Нам зайти к тебе? — уточнил, подергивая пальцами русую бородку, Граубергер.
Настя отрицательно покачала головой:
— Нет. Приходите сразу в девятьсот тридцать пятый. Я буду там.
— Блок, между прочим, заперт и опломбирован, — напомнила Вика.
Настя усмехнулась.
— Ничего, я как-нибудь с этим справлюсь. Главное — не наложите в штаны.
Она повернулась и стремительно зашагала к ГЗ. Виктор Бронников посмотрел ей вслед и весело проговорил:
— Серьезная девушка.
— Железная кнопка! — подтвердил Стас.
— Я бы с ней покувыркался, — сказал свое веское слово Жиров.
Виктор повернул голову и взглянул на громилу.
— Кретин, — произнес он коротко.
Жиров воззрился на него круглыми глазами.
— Почему?
— Либо ты ее раздавишь, либо она лопнет, когда ты кончишь.
Ребята переглянулись и снова загоготали. Даже Вика, несмотря на неженскую грубость шутки, весело хихикнула.
Настроение у всех было замечательное. И все же ни один из них не мог отделаться от подспудной мысли, будто то, что сейчас происходит, — лишь краткое затишье перед новым ударом бури. И буря пришла.
На столе лежал вырезанный из листа ватмана круг диаметром сантиметров пятьдесят, по окружности которого были нарисованы большие печатные буквы.
Внутри алфавитного круга имелся круг поменьше и вместо букв здесь были намалеваны цифры — от нуля до девяти. Над кругом стояло слово «да». Под кругом — слово «нет». В центре малого круга красовалась жирная точка.
— Положим, буквы и цифры я понимаю, — прогудел Жиров, разглядывая круги. — А точка-то для чего?
— Для концентрации внимания, — объяснила Настя. — Во время сеанса мы будем на нее смотреть. Стас, будь добр, приоткрой окно.
Малевич усмехнулся:
— Тебе душно?
— Нет. Но иначе дух не сможет проникнуть в помещение.
— А по-моему, он уже здесь, — обронил с ленивой усмешкой Эдик Граубергер. — Жиров, ты навонял?
— Чего? — как всегда замедленно среагировал Жиров.
— О призрак, явись! — провозгласила Вика Филонова и звонко рассмеялась.
Граубергер снял очки и, посмеиваясь, протер их полой рубашки.
— Пожалуйста, будьте серьезней, — сдвинув брови, попросила Настя.
Она расставила на шкафу и на подоконнике свечи, чиркнула спичкой и стала зажигать их. Когда тринадцать огненных стебельков взметнулись вверх, повернулась к публике и объявила:
— Теперь мы выключим свет.
Стас Малевич отхлебнул из банки пиво и недовольно спросил:
— На черта нам сдались свечи? При свете ведь виднее.
Настя нахмурилась и покачала головой:
— Никакого электрического света. Это обязательное условие.
Стас пожал плечами.
— Ладно. Как скажешь. — Он снова приложился к банке, после чего передал ее Жирову. — На, добей.
Жиров взял банку, запрокинул голову и сделал большой глоток.
— Уберите пиво! — гневно потребовала Настя. — Не в цирк пришли!
— Слышь ты, готка, — недовольно протянул Жиров, — не борзей, а?
— Убери-убери, — тихо приказал Малевич и улыбнулся Насте.
Жиров в несколько глотков допил пиво, нагнулся и закатил пустую банку под кровать.
Настя окинула взглядом присутствующих, сгрудившихся за квадратным столом, и хмуро проговорила:
— На теле не должно быть никаких металлических предметов. У кого есть — снимите.
— А если у меня в черепе титановая пластина? — сострил Жиров.
— Она у тебя не в черепе, в мозгах, — грубо поправила Настя.
— Вернее, вместо мозгов, — уточнил Граубергер.
Жиров метнул на него гневный взгляд и грозно сдвинул брови.
— Слышь ты, одуванчик…
— Никаких ссор! — снова потребовала Настя. — Никаких ссор и никаких ухмылок, если не хотите превратить все в дерьмо!
Рядом с кругом Настя положила небольшое фарфоровое блюдце. Блюдце было перевернуто, и на кромке его в одном месте стояла нарисованная черная стрелка-указатель.
— Пора начинать, — сказала Настя и тоже уселась за стол возле своего молчаливого готского дружка Антипа. Рядом с собой она зачем-то положила спичку.
Семь голов нависли над столом. Комнату освещали огни с улицы и неверный, колеблющийся свет свечей.
— Что дальше? — спросил Жиров.
— Положите пальцы на блюдце.
— Зачем?
— Положив пальцы на блюдце, мы с вами образуем магический круг, тем самым концентрируя в нем энергию и передавая ее в распоряжение духа. Дух пользуется ею для материализации или для произведения движений.
— Как все сложно… — поморщился Жиров. — Без ста граммов не разберешься. Может, достать из холодильника еще пару банок пива?
Настя оставила его реплику без внимания, сочтя ее риторической и тупой, и снова потребовала:
— Положите пальцы на блюдце. Ну же! Давайте!
Все послушно положили пальцы на блюдце. Пальцы Бронникова коснулись пальцев Насти.
— Не слишком ли это интимно? — с холодной усмешкой осведомился он.
Настя не ответила. Она была сосредоточенна и серьезна.
— Не давите на блюдце слишком сильно, — скомандовала Настя. — Его нужно только касаться, а не жать на него. А теперь помолчите. Мне нужно сосредоточиться.
— А кого будем вызывать? — спросил Жиров.
— Папу римского, кретин, — злобно зашипела Настя. — Заткнись и тоже попытайся сосредоточиться. Кстати, всех касается. Смотрите на точку, и только на нее.