— С какой женщиной? — осипшим от удивления голосом спросил Максим Сергеевич.
— Я не знаю, как ее зовут… Она ходит с палкой… И у нее короткая стрижка. Мне кажется, ты должен остерегаться ее.
Завадский смотрел на жену, едва скрывая изумление. Она часто разговаривала с воображаемыми мертвецами, но до сих пор она ни разу не пыталась читать его мысли или пророчествовать. Что это? Новый симптом?
И откуда, черт возьми, она знает про Варламову? Может быть, сиделка ей что-то сказала? Нет, глупости. Но тогда откуда?
— Милая, ты…
Но жена уже потеряла интерес к разговору. Глаза ее, темные, пустые, безразличные, снова смотрели в потолок. Полежав так с полминуты, она стала что-то шептать. Максим Сергеевич прислушался.
— Я покажу тебе ад… Я покажу тебе ад… — шептала жена.
Внезапно голос ее оборвался, и она забилась в конвульсиях.
Когда Завадский прижал пальцы к дряблой желтой шее, пульса уже не было. Многомесячные мучения жены прекратились. Она умерла.
Вернувшись в комнату, Мария опустилась на диван, откинулась на спинку дивана, закрыла глаза и перевела дух. На душе было смутно и тяжело. Марию не покидало ощущение надвигающейся катастрофы. Кто-то еще должен погибнуть…
Когда она открыла глаза, за окном уже светало. Мария поднялась с кровати, включила свет и подошла к зеркалу, висевшему на стене. На нее смотрело уставшее, слегка помятое лицо. Лицо стареющей женщины, худое, не ухоженное, забывшее, что такое кремы и косметика. Короткая «мальчиковая» стрижка слегка молодила его, но лишала последних остатков женской привлекательности.
Мария вздохнула и отвернулась от зеркала. Хотела отойти, но вдруг остановилась. У нее появилась странная уверенность, что ее отражение — вместо того, чтобы отвернуться, как сделала сама Мария, — продолжает смотреть ей в спину.
«Чушь! — сказала себе Варламова. — Сон закончился. Я не сплю».
И медленно повернулась к зеркалу, взглянув на свое отражение. Отражение как отражение. Ничего особенного. Вот только… Разве она улыбается? Вроде нет. Тогда почему улыбается ее отражение?
Мария медленно подняла руки к лицу, чтобы пощупать свои губы и убедиться в том, что они действительно улыбаются. Отражение повторило жест. Но в движениях его было что-то издевательское, словно оно не копировало, а пародировало действия Марии.
Варламова ощупала пальцами уголки губ и щеки. Никакой улыбки! Марию прошиб пот.
— Боже… — выдохнула она.
— Боже, — повторило и отражение, но с опозданием в долю секунды.
Мария в ужасе смотрела на зеркало и попятилась. И ужас ее усилился, когда она увидела, что отражение не пятится, как должно было быть, а наоборот — приближается к тонкой грани, разделяющей два мира.
Мария сделала над собой усилие и отвернулась от зеркала. Проговорила хрипло:
— Это все из-за лекарства. Надо завязывать с уколами.
Почти не сознавая, что делает, она стянула с кровати покрывало, повернулась и набросила его на зеркало.
Глава 6
Антип открыл дверь, позевывая и почесывая ногтями голый живот. Его длинные черные волосы растрепались, лицо чуть припухло со сна. На груди парня, с левой стороны, Мария увидела татуировку — профиль какого-то чудовища, обвитого змеями.
Увидев Варламову, Антип смутился и пробормотал:
— Ой… простите…
Он спрятался за шкаф, но тут же вынырнул обратно, натягивая на голову застиранную футболку.
— Проходите, Мария Степановна!
Варламова вошла и села на стул. В комнате пахло хмельным перегаром и прокисшим табачным духом. В глубокой тарелке с остатками кетчупа на стенках громоздилась гора окурков. Под столом валялись пустые пивные бутылки.
Антип быстро похватал с пола и кровати вещи и швырнул их в шкаф — с глаз долой. Создав видимость порядка, парень удовлетворенно уселся на краешек стола и посмотрел на гостью. Та бросила взгляд на часики, затем перевела его на Антипа.
— Неужели спал?
Антип откинул с лица длинную черную прядь и улыбнулся.
— Ночка выдалась веселая.
— Что праздновали?
— Пятницу, тринадцатое.
— Ясно, — кивнула Мария. — Такой праздник грех пропустить. А что у тебя за татуировка?
— На груди? — уточнил парень.
— А есть еще где-нибудь?
— У меня их три, — с гордостью сообщил Антип. — На груди, на пояснице и… В общем, еще в одном месте.
— Силен! — одобрила Мария. — Но я видела только на груди.
— Там голова Тилля Линдеманна в гриме, а вокруг его головы — нимб из ядовитых морских змей.
— Не знаю, кто такой Тилль Линдеманн, но выглядит он жутковато.
— Ему за это хорошо платят, — насмешливо заметил Антип. — Тилль Линдеманн — солист группы «Раммштайн». А я…
Дверь приоткрылась, и в образовавшийся проем всунулась лохматая голова.
— Антипыч, есть че опохмелиться?
Тут «голова» увидела Варламову и кивнула:
— Здрасте.
— Добрый день, — отозвалась Мария.
Антип же, прищурив темные глаза, неприветливо проговорил:
— Опохмелиться тебе? А кто у меня ночью последнюю бутылку пива спионерил?
— Скажешь, я?
— Нет, Пушкин. Прекрасно слышал, как ты ночью входил в комнату и шарился под столом.
«Голова» рассеянно нахмурилась:
— А чего ж не окликнул?
— Ломало.
— Ясно. Прости, я думал, ты спишь. С меня баттл.
Голова скрылась, и дверь мягко защелкнулась.
— Н-да… — проговорила Мария, доставая из сумочки сигареты. — Что хоть пили-то?
— Да все подряд.
— Похмелье мучает?
Антип покачал головой:
— Не-а. У меня похмелий не бывает.
— Счастливчик. — Мария оглядела стены комнаты, обклеенные постерами. — Ты вроде гот, а на стенах у тебя плакаты с хиппи и панками.
Антип зевнул, прикрыв рот ладонью, и, моргнув заслезившимися глазами, объяснил:
— А я не чистокровный гот. Я шатун.
— Кто-кто?
— Шатун. Шатаюсь из стороны в сторону, то к тем, то к этим.
— Зачем?
Антип пожал худыми плечами:
— Не знаю. Наверное, ищу себя.
Антип сполз со стола, открыл окно и подтянул за веревку маленькое пластмассовое ведерко с водой. Из ведерка он вынул две бутылки «Балтики». Одну протянул Марии:
— Угоститесь?
Мария насмешливо прищурила глаза:
— Нет, спасибо. А ты запасливый!
— С волками жить — по волчьи выть, — невозмутимо отозвался Антип.
Он сунул невостребованную бутылку в ведро и снова спустил его вниз. Закрыл окно, снова сел на край стола, открыл бутылку, отхлебнул из горлышка и сделал блаженное лицо.
В прихожей хлопнула дверь, и кто-то громко крикнул:
— Какой гондон нарисовал мне сердечко на лбу?
— Заткни пасть, Хомяк! — донеслось в ответ. — У Антипа гости!
— Суки, оно же не стирается!
— Заткнись, говорю! У него девушка.
— О! — произнес голос, мгновенно смирившись. — Я тогда позже зайду.
Дверь снова хлопнула. Антип отхлебнул пива, взглянул на Марию и пожал плечами, как бы говоря: чего вы хотите — общага.
Мария достала из кармана кофты карту памяти и показала ее Антипу.
— Я пришла к тебе вот из-за чего.
— А что это? — прищурился Антип.
— Карта памяти, как видишь. У тебя есть, на чем ее посмотреть?
— Э-э… Да, конечно. Ноутбук подойдет?
— Вполне.
Антип поставил бутылку на стол, повернулся к книжному шкафу-секретеру, сунул руку под гору грязных вещей и вынул из-под них лэптоп. Потом брякнул на стол, откинул крышку и щелкнул пальцем по кнопке.
— Нужно только немного подождать, — предупредил он Марию. — Неделю назад я его со стола уронил, с тех пор он у меня задумчивый.
Через минуту Антип воскликнул:
— Готово! — Затем повернулся к Марии и протянул ладонь. — Давайте вашу эсдэшку.
Мария положила в ладонь парня прямоугольничек. Антип поднес его к носу и понюхал.
— Пахнет гарью, — сообщил он. — С чего бы это, а?
— Я вытащила ее из сгоревшего фотоаппарата, — ответила Мария.
— Из сгоревшего? Круто. С техникой нужно обращаться бережнее.
Варламова глянула на трещины на панели компьютера и усмехнулась:
— Кто бы говорил.
Антип вставил карту памяти в лэптоп и пробежался пальцами по клавишам. Затем, прищурившись, посмотрел на экран и сказал:
— Тут три файла. Открывать по порядку?
— Да, давай.
Он навел курсор на первый файл и клацнул кнопкой «мыши». На экране развернулась фотография. Глаза Антипа широко открылись.
— Это же Настя Горбунова!
— Да, — сипло отозвалась Мария.
На снимке Настя ела кусок пиццы и, улыбаясь, пыталась заслониться свободной рукой от объектива.
— Пиццу хавает. — Антип сглотнул слюну.
— Давай следующий, — распорядилась Варламова.
На втором снимке Настя наматывала на шею длинный темно-синий шарф. Она смущенно улыбалась и явно что-то с упреком выговаривала снимающему. Что-то вроде: «Кончай уже, а?» Зеркало, висевшее у нее над головой, запечатлело парня с фотоаппаратом в руках.
— Колька Сабуров! — выдохнул Антип. — Господи, где вы эсдэшку взяли?
— Неважно. Давай дальше.
— Остался один файл, но это не фотография, а видеозапись.
— Мы можем ее посмотреть?
— Думаю, да.
Антип снова защелкал клавишами ноутбука. На экране появилось странное изображение. Съемка велась сверху и немного сбоку. Внизу стоял длинный белый стол, за ним сидели люди. Пятеро мужчин и три женщины. Качество съемки оказалось неважным, трудно было даже разобрать, во что они одеты. Восемь человек сидели, откинувшись на спинки стульев и положив руки на стол, словно медитировали. Камера слегка подрагивала в руках снимающего. Люди внизу почти не двигались.
Но больше всего Марию поразил один странный эффект — лица сидящих за столом людей выглядели как светлые мерцающие пятна, на которых едва различимо темнели глаза.
— Они что, в масках? — изумленно проговорил Антип.
Мария отрицательно качнула головой.
— Не похоже.
— Почему у них такие лица?