— Неужели после того, что между нами было, мне нельзя поговорить с тобой просто так? — ответил мужчина, и я кожей почувствовала его улыбку.
— Можно, — мои щеки покраснели.
— Ты свободна? Хочу провести с тобой вечер.
— Свободна.
— Могу заказать столик в ресторане.
Я немного подумала, а потом сказала:
— Поехали лучше к тебе. Я приготовлю ужин. Пусть не так хорошо, как ресторанный повар, но все же…
— Тогда спускайся через полчаса. Буду ждать.
И мы совсем не пожалели, что предпочли светским посиделкам уютный вечер дома. Я приготовила нехитрый ужин из того, что было в холодильнике. Потом заставила Сеида перекопать кухонные шкафы в поисках мелочей, которыми можно было бы украсить стол. У не слишком романтичного и непривередливого в быту дааштера не нашлось никаких милых женскому сердцу штучек вроде вазочек или свечей, но нам удалось отыскать симпатичные льняные салфетки и пару бокалов. Поворчав в шутку, что скоро займусь апгрейдом холостяцкого жилища, я накрыла на стол, а Сейид разлил по бокалам вино.
Ну а после ужина никто не помешал нам заняться другими, еще более приятными вещами. И хорошо, что в общежитие можно было не возвращаться.
Солнце уже почти зашло, погрузив спальню в приятный сумрак. Мы лениво валялись в постели. Спать совсем не хотелось, даже несмотря на сытую усталость. Почему-то сейчас у меня появилась потребность поговорить. Но не о делах, а просто у жизни. Узнать мужчину поближе, узнать, чем он живет и дышит.
— Сейид, — протянула задумчиво, выводя пальцами узоры на мужской груди. — Это ведь не местное имя?
— Да, я лимериец.
— А, из Лимерии, — кивнула, вспомнив небольшую страну, которая протянулась по восточному побережью материка. — И как там?
— Уже и не помню.
Он вроде бы ответил спокойно, но уголок губ все равно дрогнул в горькой усмешке. Я снова поцеловала его в плечо и осторожно спросила:
— Ты так давно в Шоаре?
Сейид перевел на меня задумчивый взгляд и произнес:
— Неужели хочешь услышать не слишком красивую историю моего прошлого?
— Да. Но не потому, что мне просто любопытно. Мне важно все, связанное с тобой. Хорошее или плохое — не имеет разницы. Я хочу не узнать твои страшные тайны, а стать ближе к тебе.
— Ближе… — вздохнул мужчина, немного помолчал, а потом начал рассказывать негромко: — Я родился в семье потомственных докторов. Это была вполне благополучная уважаемая семья, где меня любили, где я был гордостью родных и их надеждой на продолжение семейного дела. И сначала эта надежда вполне оправдывалась. Я рос смышленым ребенком, рано научился читать и считать. Но в один прекрасный… или скорее ужасный день все изменилось. Когда мне было шесть, меня подкосила странная болезнь. Почти неделю я провалялся в бреду, а когда наконец очнулся, все вокруг увидели мои багровые глаза. Так проснулась сила мага крови.
— Они бросили тебя? — спросила тихо.
— Да, — криво улыбнулся дааштер. — Как только семья поняла, кем я стал, вокруг сразу выстроилась стена отчуждения. Меня не выпускали на улицу, меня избегали близкие, даже родная мать боялась прикасаться ко мне.
— Представляю, каково тебе было, — я прижалась к Сейиду сильнее, как будто стараясь передать ему кусочек своего тепла и сочувствия.
— Маленький ребенок просто не понимал, что происходит. Почему вдруг он стал неугоден, почему его перестали любить и хотят избавиться.
— Избавиться?
— Я слышал разговоры взрослых о том, что мне не место в этом доме, и однажды ночью меня просто посадили в наглухо закрытую карету и отправили в Шоару, в горный замок, где растут маленькие маги крови. Ничего не сказав и даже не попрощавшись… Больше ту свою семью я никогда не видел.
— И не пробовал узнать, что с ними стало?
Может быть, все было не так плохо? Может быть детское восприятие исказило картину, добавив в нее щедрую порцию негатива, а на самом деле родителям Сейида тоже было непросто расстаться с сыном?
— За все годы моего обучения они не написали мне ни слова, хотя такая возможность была, — тот разочаровал меня. — Замок Дешт — это не тюрьма. К некоторым счастливчикам родные даже приезжали в гости. Но не ко мне.
Мужчина снова замолчал, а потом тихо произнес:
— Я ведь ждал их. Каждый вечер засыпал с надеждой, что утром за мной приедут и заберут домой. Но проходили дни, потом месяцы, а их все не было и не было… И надежда умерла. А когда я вышел из замка взрослым дааштером, понял, что больше не чувствую к ним ничего: ни обиды, ни злости, ни желания увидеть.
Ага, не чувствует, как же. По себе знаю, как глубоко в душу прорастают такие обиды. Предательство близких — это всегда больно, и память об этой боли способна жить годами.
Я легонько поцеловала хмурого дааштера в щеку и призналась:
— У меня тоже не было счастливой семьи. Моя мама приехала в столицу из глубокой провинции поступать в университет. И поступила, но совсем не для того, чтобы учиться. А чтобы найти себе мужа со столичной пропиской. И у нее даже получилось. На четвертом курсе она вытянула счастливый билет — окрутила инфантильного студента-историка из очень солидной профессорской семьи. Его родители были против этого брака, но он все же женился на маме. Она сразу бросила универ, быстренько забеременела и родила меня. Но ничего хорошего из этого не вышло. Молодой отец интересовался одной своей научной работой и быстро понял, что постоянно орущий ребенок только мешает. А мама еще и пилила его, требуя ресторанов, курортов и прочих радостей жизни. В общем, этот брак продержался всего два года. Отец сбежал от матери, оставив ей крошечную однушку на окраине и больше мы никогда не виделись.
— Мне жаль…
— Мама растила меня одна и со временем именно я стала у нее виновата в том, что отец нас бросил. Она напоминала мне об этом каждый день. Потом добавились и другие претензии. Из-за меня у нее не складывалась личная жизнь, из-за меня ей приходилось идти работать, из-за меня ей вечно не хватало денег… Я росла тихим и забитым ребенком, без друзей, без развлечений. И кто знает, чтобы из меня выросло, если бы не Алена.
Я улыбнулась, вспоминая прошлое.
— Алена была психологом, только-только закончившим университет. Она попала в нашу школу на работу, когда я училась в восьмом классе. И именно она разглядела, что со мной что-то не так. Однажды Алена позвала меня в гости на чай, просто поговорить. Потом еще раз и еще… Со временем, она стала мне настоящим другом. Выколупала меня из скорлупы, доказала, что я ни в чем никогда не была виновата. И я, наконец, смогла стать собой. Подтянула учебу, закончила школу с хорошими оценками, потом и сама поступила учиться на психолога.
— По ее примеру? — улыбнулся Сейид, перебирая мои волосы.
— Почти, — хмыкнула я, — с одной стороны, мне тоже хотелось помогать людям. А с другой — это был один из немногих факультетов, где с гарантией можно было получить общежитие. Съехать из материнской квартиры очень хотелось, потому что мне нужна было свобода от ее тирании.
— И у тебя все получилось.
— Получилось. Я закончила универ, получила диплом, нашла работу. С Аленой мы общались еще несколько лет, а потом она вышла замуж и уехала в Новую Зеландию, очень далеко.
— У тебя не было семьи там, на Земле?
— Нет. На втором курсе я чуть не выскочила замуж, но вовремя поняла, что однокурсник просто рассмотрел во мне потенциальную жертву, которой можно было присесть на шею, и ушла от него без сожалений. Я потом не раз пыталась построить отношения, но все как-то не получалось. Декан Лагош сказал, что забирает из других миров только тех, кто к ним ничем не привязан. Поэтому возможно это и правда судьба.
— Моя судьба, — тихо произнес Сейид, прижимая меня крепче.
— Твоя, — согласилась я.
Больше этой ночью мы не разговаривали.
ГЛАВА 15
Но несмотря на то, как хорошо нам было вместе, с самого утра пришлось расстаться. Дааштера ждала работа, а меня — любимый универ. Я и так чуть не опоздала на первую пару, в самый последний момент просочившись в аудиторию перед носом преподавателя.
День прошел своим чередом. Одна лекция, два семинара, потом обед и привычная полудрема на медитациях. А после нее, когда я уже шла в общежитие, в коридоре меня перехватил Райваз.
— Ты торопишься? — спросил он.
— Да вроде бы нет.
— Надо поговорить.
Оборотень подхватил меня под руку и потянул в узкий коридорчик, уходящий направо. Коридорчик вывел нас на небольшой полукруглый балкон. Симпатичное место. Отсюда почти не было видно города, а только горы, заросшие лесом. А еще здесь нашлась Тиана. Хмурая шаманка стояла у парапета и невидяще смотрела куда-то вниз.
— Райваз? — подняв голову, она растерянно посмотрела на оборотня, а потом заметила меня и совсем смутилась.
Я поморщилась. После ссоры в воскресенье мы с Тианой не разговаривали. На занятиях я всегда садилась отдельно, но не потому, что демонстрировала обиду, а просто не знала, как мне вести себя с ней дальше. Было видно, что ее мучает совесть, и пару раз шаманка пыталась подойти ко мне и извиниться, но видимо ее смущал мой мрачный вид. Нет, я совсем не хотела упиваться ее чувством вины и понимала, что этот поступок был продиктован исключительно заботой обо мне, но чувствовала себя странно и неуютно. Когда друг проворачивает у тебя за спиной такою махинацию, пусть даже из лучших побуждений, внутри все же остается какой-то неприятный осадок.
Райваз же явно метался между девушкой, которая поступила нехорошо, но сильно ему нравилась, и мной — жертвой деканского произвола.
— Девочки, — оборотень легонько подтолкнул меня вперед, чтобы не сбежала. — Нам нужно поговорить.
Я фыркнула, впрочем, без особого энтузиазма, а шаманка бросила на меня умоляющий взгляд.
— Когда я просил Тиану рассказать тебе правду, — повернулся ко мне парень, — то делал это не для того, чтобы вы поссорились. Просто скрывать такое от друга — подло.