– А где же капитан? – спросил Рауль, внимательно осмотревшись по сторонам.
– Это пещера для рядовых, – с улыбкой пояснил Гарба, – а сейчас я проведу вас в покои командира. Только у меня приказ провести вас одного, мессир Рауль. А женщине придется обождать здесь.
– Это же она привела меня сюда, – горячо возразил молодой человек. Без нее я бы пропал ни за понюшку табаку. Ей нужно срочно переговорить с Лакюзоном – пусть она тоже пройдет.
– Нельзя: приказ есть приказ! Скажите об этом капитану, пускай он сам распорядится.
– Да-да, мессир, – поспешила вставить Маги, – поторопитесь! Расскажите капитану все, что знаете, и он не преминет позвать и меня.
– Идемте же, мессир, – еще раз позвал Гарба.
Рауль последовал за своим проводником – тот повел его в глубь пещеры. Справа от них виднелась выдолбленная в камне лестница – она вела в грот, располагавшийся над первой пещерой и хорошо освещенный: свет проникал туда через расселину, похожую на узкое, продолговатое окно, откуда простиравшаяся внизу долина была видна как на ладони.
В этом гроте, вокруг дубовой колоды, служившей столом, на соломенных тюфяках сидели Лакюзон, Варроз и Маркиз. Полковник и священник пожали Раулю руку – Лакюзон же заключил его в крепкие объятия.
После горячих рукопожатий и объятий Лакюзон первым делом спросил:
– Эглантина… где Эглантина? Почему вы пришли один?
– Не судите меня, брат, – живо отвечал Рауль. – Я разлучился с нею по воле злодея, коварно напавшего на меня со спины. Но у нас есть средство узнать, куда он дел несчастную, которую похитил, и мы разыщем ее, клянусь вам!
– Средство? – спросил преподобный Маркиз. – Почему же вы не прибегли к нему раньше?
– Потому что это тайна, и тайну эту знает одна женщина, но она согласилась открыть ее мне только в присутствии капитана.
– Что за женщина?
– Вы знаете ее под прозвищем Маги-ведьма.
– Маги-ведьма! – повторил преподобный Маркиз. – Эта нищенка!.. Бродяжка, если не сказать хуже!.. И вы ей поверили?
– Полностью и безоговорочно!
– Чем же она заслужила ваше доверие?
Рауль коротко рассказал о том, что случилось прошлым днем и ночью и о том, какую роль во всем этом сыграла Маги.
– Он прав, – согласился капитан, выслушав рассказ, – я и сам готов поверить этой женщине.
Лакюзон кликнул Гарба, ждавшего на лестнице и велел ему незамедлительно привести Маги.
Покуда ординарец исполнял приказ, капитан объяснил Раулю, что накануне, не найдя его в условленном месте и будучи вынужден отойти со своим отрядом подальше от города, он оставил там горца, которому наказал дождаться Рауля и проводить его вместе с Эглантиной в Гангонову пещеру.
Однако молодой человек так и не объявился, хотя горец, должно быть, дежурил там до сих пор.
Тут появился Гарба вместе с Маги.
– Женщина, – обратился к ней преподобный Маркиз, – подойдите и ничего не бойтесь. О вас ходит дурная молва, о чем красноречиво свидетельствует ваше прозвище. Но Господь читает в человеческих душах, и ваша душа, быть может, не так уж темна, вопреки тому, что о вас говорят. Потом, кем бы вы ни были, мы обязаны отблагодарить вас за все, что вы сделали для мессира Рауля, нашего друга. Вы поступили достойно.
– Я лишь исполнила свой долг, – смиренно ответствовала Маги. – Господь велит нам платить добром за зло. Я же отплатила добром за добро, только и всего. И не заслуживаю даже похвалы. Друг контийцев, оказавшийся человеком благородным, рисковал своей головой ради жизни никчемной и всеми презираемой Маги-ведьмы. Так что отныне Маги готова отдать за этого благородного сеньора и за контийцев свою кровь, жизнь и даже душу!
– Признательность есть благородная и святая добродетель, но доказывать ее пристало не словами, а делами. Вы хорошо начали – продолжайте.
– Я готова на все.
– Вы сказали мессиру Раулю, что знаете, куда подлый похититель увел Эглантину?
– И это правда. Я действительно знаю.
– Вы также сказали, что готовы в присутствии капитана Лакюзона назвать имя Черной Маски и место, где он скрывается.
– Свое слово я сдержу.
– Вот капитан Лакюзон, вот полковник Варроз, а я, как вы, верно, догадались, преподобный Маркиз. Вы согласны говорить в присутствии нас троих?
– Да, преподобный мессир, не только согласна, но и желаю.
– Ну что же, в таком случае говорите, и обещаю, вы будете щедро вознаграждены.
Маги покачала головой.
– О, преподобный мессир, – проговорила она, – я намерена поступать впредь так же, как поступала раньше, вовсе не ради наград.
– Говорите же, повторяю, а Господь отплатит вам на Небесах за все, что вы сделали на земле.
– Вы обещаете верить всему, что я буду говорить?
– Обещаем, если вы поклянетесь во спасение своей души говорить только правду.
– Во спасение своей души, преподобный мессир, клянусь, что с моих уст не слетит ни одного слова лжи.
– Я принимаю вашу клятву, женщина, и от имени моих товарищей, равно как от своего собственного, обещаю исполнить вашу просьбу.
– И вы обязуетесь отомстить изменнику, которому тот презренный серый продал вашу племянницу? Обязуетесь ли вы покарать его, кем бы он ни был?
– Кем бы ни был он, мы покараем его! – отвечал Маркиз. – Клянусь распятием, на которое возлагаю руку, что справедливость восторжествует!
– Клянусь моими седыми волосами! – воскликнул Варроз.
– Клянусь моей шпагой! – сказал капитан.
– А я клянусь именем Эглантины! – в свою очередь подхватил Рауль.
Маги обвела пристальным взглядом четверых друзей, ждавших в тревоге, когда она наконец заговорит.
Потом, через несколько мгновений, старуха перевела взгляд на расселину, через которую в пещеру проникал свет. Там, в туманной дали, на фоне серого неба проступали мрачные очертания Замка Орла.
Маги вскинула руку – и простерла ее в сторону зловещего замка.
– Эглантина там, – громко произнесла она вслед за тем. – Там ищите ее – и найдете.
– Где же это? – в один голос вопросили Лакюзон, Варроз и Маркиз.
Рауль сразу все понял – и смолчал.
– В замке Орла, – без колебаний отвечала старуха. – Туда, в Замок Орла серый по имени Лимассу увел ее нынче ночью, чтобы продать как заложницу самому презренному из всех изменников – сеньору Антиду де Монтегю.
– Антиду де Монтегю?! – в изумлении повторил преподобный Маркиз. – Женщина, хорошенько думайте, прежде чем говорить.
– Коли я лгу или клевещу, – горячо возразила Маги, – пусть Господь, который все слышит, ниспошлет гром и молнию на мою голову, дабы изобличить меня во лжи!
Даже если бы гром и молния, которые призывала старуха, и низверглись бы на Гангонову пещеру, они не потрясли бы наших героев так, как слова Маги.
На лицах горских триумвиров[43] обозначилось крайнее недоумение.
Только у Рауля на губах была заметна торжествующая улыбка. Его ничто не удивляло, для него не было ничего неожиданного в громких обвинениях старухи. Но он не хотел вмешиваться – по крайней мере пока – и хранил молчание.
Полковник Варроз, насупив брови и сверкая глазами, крутил свои длинные, жесткие седые усы.
Преподобный Маркиз смотрел на Маги так, словно хотел проникнуть взглядом в самые потаенные глубины ее души.
Лакюзон сидел, опустив голову.
– Но, – наконец воскликнул он, – если вы говорите правду, женщина, и если Эглантина действительно в замке Орла, значит, она спасена.
– Спасена? – переспросила Маги, удивленно воззрившись на капитана и будто пытаясь угадать по выражению его лица смысл только что произнесенного им слова, который она не поняла. – Спасена?.. – повторила она. – Как спасена?.. Кем?..
– Антид де Монтегю наш верный союзник, он твердый оплот нашего дела, – возразил капитан.
Лицо Маги вдруг исказилось, губы побелели, глаза полыхнули огнем.
– Антид де Монтегю – верный союзник?!! – хрипло переспросила она. – Неужто вы совсем забыли Господа и ослепли, и ничего не видите?.. Антид де Монтегю – ваш союзник!.. И друг!.. Он… он… человек в черной маске!..
– Ну что, – проговорил Рауль, не в силах больше сдерживаться, – вот видите? Видите? Я же говорил.
– И я говорю, – вскричал полковник Варроз, вскочив на ноги и опершись рукой на гарду своей длинной шпаги, – говорю, что эта женщина права! Говорю, что предчувствия Рауля не обманули! А еще я скажу, что Антид де Монтегю – изменник!
Рауль кинулся к полковнику и горячо пожал его крепкие, мужественные руки – руки старого друга его отца.
– Осторожней, полковник! – заметил преподобный Маркиз. – Неугасшие злые воспоминания способны жестоко вас обмануть, сделав несправедливым. Вы же когда-то презирали Антида де Монтегю, так?
– Ну да, конечно, черт возьми! Я презираю его до сих пор и сейчас заявляю об этом открыто, хотя уже двадцать лет как прячу ненависть глубоко в сердце. Да, я ненавижу Антида де Монтегю, ненавижу и презираю. И если я столько лет молчал и сдерживался, если пытался, нет, не простить его, а хотя бы все забыть, то жертвовал всем своим существом, памятью, убеждениями, привязанностями только ради беззаветной любви к моей родине! Но всякий раз при виде владетеля Замка Орла во мне вскипало чувство протеста, отторжения… И внутренний голос не говорил мне, а кричал: «Вот он, похититель Бланш! Вот он, убийца Тристана! Вот он, поджигатель Шан-д’Ивера!..» Я тщетно пытался переубедить себя, боролся с недоверием, но всегда оказывался побежденным. Между тем, однако, я молчал, приказывал себе хранить маску спокойствия на лице, в то время как в душе у меня бушевала злость и кипела ненависть. Тогда я говорил себе, как вы: «Может, он нам и правда верный союзник?..» Но сегодня – все, больше не могу, прочь все сомнения! Похититель, убийца, поджигатель – он же предатель нашего дела, наших надежд, товарищей. Этот вероломный сеньор, надевавший черную маску, чтобы скрыть свои злодеяния в прошлом, надевает ее и сейчас, чтобы так же коварно предать и свою родину. Убийца де Шан-д’Ивера расправился с Пьером Простом и вступил в сговор с Лепинассу. Я обязан отомстить за двух наших друзей, за нашу отчизну, за нашу приемную дочь! Ненависть и возмущение переполняют меня. И да пробьет наконец час расплаты!