– Ну да, я же говорил, дело это не из легких и к тому же опасное. И все же я кое-что придумал.
– Что?
– Там, где кончается дозорный путь, со стороны дороги из Лон-ле-Сонье в Морез, стена не такая высокая. Она стоит на скале, и в ее основании есть узкая площадка. Сможем спуститься на эту площадку, считай, полдела сделано, потому как скала там неотвесная и от основания стены ее склон спускается прямо в долину. К тому же там полно трещин, что-то вроде ступеней.
– Да, но как мы спустимся на твою площадку?
– Все предусмотрено, вот, взгляни!
Капитан распахнул камзол и показал девушке длинную, тонкую веревку, которой он обмотался.
– Видишь, – продолжал он, – это ж детская забава, а ты боялась. Привяжем веревку одним концом к зубцу стены и спустимся вот по этим узелкам – лучшей лестницы и не сыщешь. Словом, плевое дело… но меня куда больше беспокоит другое.
– Что же?
– Меня тревожит свет, что горит в покоях монсеньора. Что может делать в такой час Антид де Монтегю?
– Я была как раз у него, когда ты проник сюда. Он послал за мной, потому как хотел объявить, что я должна буду незамедлительно покинуть замок и после меня передадут в руки графа де Гебриана. Тогда-то, как я уже тебе говорила, я и почувствовала, что Господь-заступник где-то рядом.
– Почему же Антид де Монтегю изменил свое решение?
– Человека, моего провожатого, которого он ждал, убили несколько часов назад.
– Как его звали, знаешь?
– Да. Его звали Брюне.
– Брюне!.. Предводитель серых из Бюге?
– Он самый.
– Значит, говоришь, его убили?
– Да, несколько часов назад, в Шарезьерском лесу.
– Кто же принес весть о его гибели в Замок Орла?
– Какая-то старуха, назвалась ведьмой и сказала, что перед смертью Брюне послал ее вместо себя в Замок Орла.
– Старуха, назвавшаяся ведьмой! – удивленно воскликнул Лакюзон. – А как ее звать?
– Маги, кажется.
– Ах, слава богу! То-то и странно, даже невероятно.
– Что же тут такого?
– Я же наказал Маги-ведьме дожидаться моего возвращения в Гангоновой пещере.
– Да нет, точно говорю, она сейчас у Антида де Монтегю.
– Что она делает в замке Орла? Хочет нам помочь или сыграть против нас?
– Я сперва подумала, что она служит монсеньору, но скоро поняла, что она с ним даже не знакома. И все время, пока мы стояли друг напротив друга, она как-то странно смотрела на меня, просто не сводила глаз. Она что, меня знает?
– Да, конечно, Маги знает тебя. Она-то и подсказала мне, как сюда пробраться.
– Она?! – в полном недоумении проговорила Эглантина.
– Не верю, что Маги хочет нас предать, – продолжал капитан, – тем более что она предана нам безгранично. Она и так оказала нам немало услуг: спасла Рауля и привела его в Гангонову пещеру. Его ранили, когда он тебя защищал, и, если б не Маги, наверняка бы погиб и не смог до нас добраться.
– Как! – в порыве радости воскликнула Эглантина. – Это она спасла Рауля? Какая добрая, достойная и прекрасная женщина! Неудивительно, что, как только я первый раз увидела ее, чутье подсказало мне, что ей можно довериться. В душе я даже поблагодарила ее за услугу, которую она мне оказала. А ты еще сомневаешься! Как же так? Она спасла Рауля, а ты в ней не уверен? Ох, нехорошо это.
– Ты права, – ответил капитан, – и теперь я, как и ты, полностью доверяю Маги. Она помогла мне попасть сюда, она даже хотела сама идти со мной для верности. А то, что мне пока кажется странным и необъяснимым, думаю, позже разъяснится. Как-нибудь она непременно раскроет мне тайну, которую так тщательно хранит.
– Ах, – проговорила девушка приглушенным голосом, приближаясь к капитану, – этот замок – не самое подходящее место для разговоров о вашей тайне.
– Почему же?
– Потому что тайн здесь и без того хватает, как во всех старых замках с привидениями, о которых в деревнях долгими зимними вечерами рассказывают всякие небылицы.
– Что ты хочешь сказать?
– Я провела здесь только один день и одну ночь, но такого понаслышалась!..
– Чего же, девочка моя?
– Днем – непонятные стоны, душераздирающий плач… и все доносится как будто из-под земли. Вечером в Игольной башне кто-то затягивает горестную балладу жалостливым, слезным таким голосом. А ночью призрак, бледный как смерть, во всем белом появляется на площадке той башни.
– Призрак?
– Да.
– Ты его видела?
– Да. Почти сразу послед того, как я услыхала, как поет Гарба, этот призрак стал медленно расхаживать туда-сюда по насыпи, под деревьями, и так битый час. Иногда он останавливался перед решеткой, словно для того, чтобы потрясти ее, а потом сызнова принимался бродить, медленно и одиноко.
– Значит, – прошептал Лакюзон, – значит, все это не сказки… выходит, народная молва тут оказалась права. Призрак Игольной башни существует на самом деле. И это, должно быть, женщина – она живет здесь и страдает… А глухие стоны из-под земли – это наверняка отголоски других мук и злодеяний.
После недолгого молчания капитан с яростью прибавил:
– Ах, граф де Монтегю, благородный сеньор, владетель Замка Орла и разбойник! Придет день – и, быть может, скоро, и я вернусь в твой замок! Вернусь со шпагой в одной руке и факелом в другой, и уж тогда-то твои подземелья откроют мне все свои тайны… Нужно пролить свет на кровавое прошлое во что бы то ни стало!.. Да, – продолжал он после очередной паузы, – час мести пробьет непременно… но час этот пока не настал… Сейчас же надо решить, как выбраться отсюда. Я мог бы спустить тебя из окна по веревке, но, думаю, здесь должен быть выход попроще. Ты была в других комнатах на этой половине?
– Нет, не посмела. Я даже не выходила из своей комнаты.
– Ладно, тогда вместе поглядим – может, и найдем что-нибудь подходящее.
Капитан взял со столика лампу, открыл дверь и повел за собой Эглантину через анфиладу, где царило полное запустение. В последней комнате внутренняя дверь выходила на лестницу, вырубленную прямо в стене. «Вот, наверно… – подумал капитан, ступая на первую ступеньку, – вот эта лестница и выведет нас на Водосборный двор…»
И он не ошибся.
Спустившись по длинной череде ступеней – двор располагался ниже уровня насыпи, – капитан и девушка вышли к полусгнившей двери, которую он тщетно пытался открыть с другой стороны. Здесь не было ни ключа, ни замка, зато была пружина, а кроме нее две задвижки, глубоко врезавшиеся в стену.
Лакюзон потянул щеколды.
– Надо погасить лампу, а то как бы она нас не выдала, – сказал он Эглантине, – а потом я отожму пружину.
Девушка задула фитиль, и он задымился. Капитан отжал ржавую железку. Послышался скрежет. Дверь отворилась.
Лакюзон просунул голову в приоткрытую щель. Осмотрелся и прислушался, прежде чем ступить во двор.
Там было тихо и как будто пусто.
Только в окнах покоев монсеньора по-прежнему горел свет.
– Пошли, девочка, – сказал Эглантине капитан и прошмыгнул во двор. – Иди за мной, и главное – без шума, чтобы земля заглушала шаги. Идти будем, как тени. Малейшая оплошность – пиши пропало…
Девушка вышла следом.
Едва она переступила через порог, как от порыва ветра, а ночами в здешних горах он всегда крепкий, дверь с шумом захлопнулась.
– Какой же я дурак! – пробормотал Лакюзон. – Силен задним умом, а ведь надо было сперва отодрать эту чертову пружину. Случись тревога – и на нас нападут, деваться некуда. Да и путь назад отрезан… Дурак!.. Дурак набитый!
Однако досада – плохая помощница в делах. Лакюзону пришлось смириться с тем, что случилось, и он прибавил:
– В конце концов, так, наверно, было угодно Богу. Корабли наши сожжены. А нужда – мать дерзости и удачи. Идем!
Он взял Эглантину за руку и с предельной оглядкой повел ее к сводчатому проходу, что выходил на дозорный путь.
Там капитан остановился.
– Надо все предусмотреть, – сказал он и начал снимать веревку, которой обмотался, соорудив себе некое подобие панциря, который прикрывал его от пояса до подмышек. – На дозорном пути караульных мы не встретим, а вот на стене, в том месте, где я думаю спускаться, можем на одного из них и наткнуться. Тогда придется пустить в ход кинжал. Если караульный позовет на помощь, нас загонят в тупик. Тогда я привяжу веревку к ограде, чтоб спустить тебя при первом же сигнале тревоги. А сам постараюсь отбиться и потом как можно скорее тебя догнать…
Тут Лакюзона прервал внезапный, неожиданный шум – капитан содрогнулся.
Это трубили в рог – звук донесся со стороны главных ворот замка.
XI. Водосборник
– Что бы это значило? – прошептал капитан. – И что за гость мог пожаловать в Замок Орла в такой час?
– Прошлой ночью, – отвечала Эглантина, – тоже трубили в охотничий рог, как сейчас, но только позже, за полночь. Потом открылись ворота, и через несколько минут во дворе, где мы сейчас, собралась целая толпа латников и слуг с лошадьми. Думаю, вскорости здесь будет то же самое… Здесь нельзя оставаться. Надо скорее прятаться.
– Но где? Дверь в женскую половину закрыта. А больше бежать некуда.
– Скорей же, скорей! – в страхе бормотала девушка. – Слышишь, скрипят цепи подъемных мостов – их уже опускают.
– Может, еще успеем добраться до крепостной стены?
– Не успеем. Всадники прибудут сюда через дозорный путь и сводчатый проход.
– Что же делать? – спросил капитан, словно обращаясь к самому себе и чувствуя, что их положение становится безнадежным.
Его бросило в дрожь от страха, но не за себя, а за Эглантину.
– Что же делать?.. – повторял он, мечась по Водосборному двору в поисках хоть какого-нибудь выхода, который все никак не мог найти. – Что же?.. Что?..
Вдруг его взгляд упал на отверстие в водосборнике, давшем название этому двору; по кругу оно было огорожено каменной кладкой с железными перилами сверху.
– Мы спасены! – крикнул он.
– Спасены! Но как? – удивилась девушка.
– Монсеньор, помнится, не раз говорил, что даже во время сильнейших ливней вода не поднимается в водосборнике выше двух-трех футов.