К его удивлению, бородатый проводник не взял послушно под козырек, не принял молча к сведению и даже не возмутился тому, что его тыкают носом в грязь. Вместо этого он с каким-то отчаянным ожесточением схватил веник с совком и принялся яростно сгребать рассыпанный песок.
- Да откуда он берется-то… - шипел он сквозь зубы. – Только вчерась за вечер трижды выметал и опять вот…
«Трижды?»
Георгий насторожился. Это многовато даже для осенней грязи. Тем более что грязи на выскобленном полу как раз не наблюдалось, а песка немало. Какое-то следящее заклятие? Или это та самая вещь, что сковывала его предвидение? Он подобрал щепотку песка и рассмотрел поближе, но не уловил ни малейшего проблеска магии. На всякий случай он завязал немного песка в носовой платок и спрятал за пазуху.
«Что-то мне происходящее нравится все меньше…»
Георгий вернулся в купе и уселся на койке по-турецки. До Вятки еще пять часов, значит времени на подготовку достаточно. Он вытянул левую руку к столику и отправил мысленный приказ браслету живого серебра, что плотно охватывал кисть. Под воздействием эфира субстанция потеряла твердость и перешла в сверхпластичное состояние, в котором могла почти мгновенно принимать любую форму по желанию заклинателя.
От браслета отделилась небольшая капля и стекла на столик, где приняла вид сферы, слегка подрагивающей в такт стуку колес. Георгий на минуту задумался, какой облик лучше подойдет для лазутчика, после чего остановился на помеси клеща и осьминога. Серебряный шарик тут же сплющился и выпустил в стороны несколько цепких ножек.
Но мало придать форму, нужно еще и оживить конструкт. В более подходящих условиях Георгий бы поместил в него душу крысы или вороны, которые в изобилии водились повсюду. Он тоскливо посмотрел в окно на пролетающие мимо поля. До остановки пять часов, и до этого времени фамилиар уже должен быть готов.
- Тихон! – позвал он.
- Да, вашбродие! – слуга немедленно засунул голову в купе.
- Ночью собачонка какая-то тявкала или мне показалось?
- Не показалось. Через купе барыня едет, а с ней мелкий такой кутенок. Меньше кошки, а морду будто об стену расплющили.
- Мопс это. Вот тебе задание – добудь мне эту собачонку. Сейчас. И так чтобы тихо.
- Эээ… - Тихон, обычно расторопный, начинал напряженно думать, когда речь шла о чем-то не слишком приличном или просто преступном. – А зачем?
- Надо.
- А без этого никак?
- Никак, - железным голосом отрезал Георгий.
- Эээ… ладно, сейчас…
Все еще недоумевающий слуга вышел наружу, а маг достал из саквояжа карандаш и прямо на столике принялся чертить два круга, соединенных между собой линиями-каналами. Кровь невинных дев, свечи из жира некрещеных младенцев и прочие неаппетитные ингредиенты практиковались исключительно адептами ведовства и весьма нечасто. Отчасти от того, что найти невинную деву было той еще проблемой.
Отчасти потому, что Тайный Синод к использованию людей в качестве сырья относился нервно, и с пустившегося во все тяжкие мага с великим удовольствием содрал бы кожу. Конечно, если бы это раньше не сделали его коллеги, за подставленное под угрозу Таинство.
Тихон вернулся через пять минут, держа собачонку под мышкой. Та тихо и злобно рычала, но не лаяла, поскольку была слишком занята тем, что грызла палец слуги. Георгий сомневался, что она своими мелкими зубами сможет хотя бы прокусить кожу, но от Кудрявцева пахло медведем в той же мере, что и человеком, и собаки его очень не любили.
- Вашбродие, добыл.
- Угу, клади сюда, - маг указал на левый от себя круг.
- Не отцепляется, - пожаловался Тихон и в подтверждение слов тряхнул рукой. Мопс так и остался висеть, впившись в палец как петербуржский чиновник – в свое кресло.
- Ты клади, клади.
Георгий взял мопса за тело и заглянул ему в маленькие, злобные глазенки. Карикатурная пародия на нормальную собаку жалобно всхлипнула, выпустила многострадальный тихонов палец и принялась еле слышно, жалобно подвывать. Она съежилась на поверхности стола, будто пыталась слиться с ней, и даже не пыталась удрать. Георгия собаки тоже не любили. Точнее, боялись до ужаса. Настолько, что от его соседей на три улицы в каждую сторону они удирали с привязи в первую же неделю.
- Садись сюда, смотри внимательно. Видишь, два круга?
- Ага.
- Скажи, для чего они?
- Эммм… - Тихон напряженно задумался и принялся водить пальцем по контуру. – Ага, вижу, вот стрелочки вовнутрь смотрят. Они чтобы наружу ничего не просочилось.
- Верно. А вот эти линии между ними для чего?
- Не знаю. Не видел таких еще.
- Попробуй сообразить.
- Эммм… не, не знаю.
- И даже ничего знакомого не замечаешь?
- Эммм… о, вот эти стрелочки на линиях – они как на кругах, только в одну сторону направлены. То есть, чтобы только в одну сторону текло, да?
- Правильно. А именно, из правого в левый. И вот справа у нас будет вот эта псина, а слева – мой паучок.
- Ой… - лицо Тихона приобрело беспокойное выражение. – Вот это ведь… кутенка этого…
- Ага, - флегматично согласился Георгий. – Именно это.
Он заклинанием замкнул контур из двух сообщающихся кругов, и привычнымдвижением свернул мопсу шею. Блеклая, слабенькая душа животного, вместо того, чтобы впустую рассеяться в пространстве, оказалась заперта в круге, очерченном не карандашным грифелем, но волей мага. Второе заклинание причинило ей боль, заставило метаться в поисках выхода, и единственный путь вел через обозначенные каналы в соседний круг. Там ее уже поджидала заготовленная оболочка. Третье заклятие связало их воедино, порождая новую сущность.
- О, душа беспокойная,
Новосозданный облик прими,
Своему повелителю службу
Сослужи и покой обретешь.
Руки обожгло болью, будто Георгий погрузил их в ведро с кипятком. Серебряный паучок зашевелился, неуверенно поднялся на ножки и принялся топтаться на одном месте.
- Вот так вот, - пояснил маг. – Если где-то прибыло, то где-то убыло, по-другому никак. Можно одну вещь в другую превратить, но никак нельзя создать что-то из ничего. И если хочешь дать чему-то жизнь, то сначала ее нужно отнять.
- А оно точно надо было, кутенка душить? – хмуро отозвался Тихон.
- Вчера пироги кушал, так по поросятам не горевал, - Георгий взял мертвого мопса, открыл окно и выкинул трупик наружу. – И когда в Манчжурии японцев рвал, тоже не раздумывал.
- Так это другое. Поросенка на убой для того и кормят. А япошки – то враги были.
- Сейчас я тоже пытаюсь одолеть врага, куда более опасного, чем все японцы вместе взятые. Или ты бы предпочел, чтобы я задушил в этом круге случайного человека?
Тихон не нашелся что возразить, только неуверенно переминался с ноги на ногу.
- В сущности, нет разницы, с какой целью отнимается жизнь, - продолжил Георгий. – Враг, не враг, специально, не специально – это все ложь, обман, и игра словами. Важен сам факт того, что ты забрал чье-то право жить, чтобы присвоить его себе или отдать кому-то. Ты мог думать что угодно, пока жил обычной жизнью, но теперь ты Посвященный. Учись видеть мир в правильном свете.
- А с кем сейчас воюем?
- С Апостолами. Я тебе про них рассказывал.
- Это которые кровь пьют?
- И не только.
- Да не волнуйтесь, не оплошаю, - Тихон похлопал себя по боку, где под полой скрывался крупнокалиберный револьвер.
- Не сомневаюсь, - усмехнулся Георгий. – Потому что если трусишь в последний момент, нам обоим конец, а с нами и еще сотням людей. Ладно, карауль пока. Мне тут еще долго.
Тихон ушел в свое купе, а маг принялся за дело. Сотворить фамилиара было мало, его следовало обучить.
* * *
Несколько часов спустя
После могильной затхлости Санкт-Петербурга и хаотичной суетливости Москвы, атмосфера Вятки, не смотря на мощный аромат лошадиного навоза, действовала умиротворяюще. Казалось, что местный провинциальный вокзал не стоял на месте, как положено зданиям, а тихонько поджидал где-то в сторонке, когда же подойдет поезд. А когда на перрон высыпали алчущие кипятка и обедов пассажиры, то подбоченился и вразвалочку подошел ближе с той нагловатой удалью, которая свойственна только торговкам-разносчицам на бесчисленных станциях и полустанках российских железных дорог.
- Пироги! Пироги горячие! Пять копеек штука!
- Чай из самовара! Чай из самовара!
- Черничка, клюква моченая!
Пассажиры, особенно едущие третьим классом, морщились от непомерно задранных цен. Торговки философски пожимали плечами и ухмылялись – дескать, куда вы денетесь. Кто посостоятельнее, те тонкой вереницей тянулись к вокзальному буфету, где немудреные и без усердия приготовленные блюда ценой соперничали со столичными ресторанами. Неподалеку несколько боевитых торговок с крупными бутылями мутноватой жидкости яростно спорили с группой воспитанного вида мужчин – судя по жестяным значкам на лацканах, членов Общества трезвости.
Георгий, хотя и рад был возможности размяться, бдительности не ослаблял. Его фамилиар ждал своего часа, прицепившись к днищу вагона, в котором ехала Вишневская. Но прежде чем внедрять его в купе, магу нужно было убедиться, что и она, и ее спутники покинули поезд.
Через несколько минут поисков он заметил на краю перрона двоих сопровождающих Вишневской – встреченного вчера в вагоне-ресторане молдаванина и крепкого русоволосого бородача. Оба стояли, облокотив