след ещё один вопрос, который тревожил моё любопытство.
— Э-э-э-э… Грейс!
— Да, миледи?
— Я ещё хотела узнать — зачем поменяли шторы в комнате?
— Вам не нравится цвет?
— Нравится, но… Не думаю, что хозяину этой комнаты по душе розовый! А я совершенно точно не собираюсь оставаться здесь надолго. Да и… зачем вообще было их менять?
Служанка вмиг посерьёзнела, сослалась на срочные дела и вышла, аккуратно прикрыв дверь за собою.
Я посидела немного на постели, досадуя на деспотические замашки будущего супруга. Сначала охранник на пепелище, теперь вот слуги… кажется, все они, при том, как уважают и пожалуй, любят своего господина, одновременно его боятся и трясутся как заячий хвост, лишь бы не вызвать малейшего неудовольствия. Судя по всему, характер у моего будущего супруга не сахар, мягко говоря! Может, и к лучшему, что брак будет фиктивный. Ещё не известно, была бы я в нём счастлива.
Навздыхавшись, я слезла с постели, и вспомнив, что осталось незаконченным одно дело, направилась к шкафу.
Где-то здесь я выронила камень. Было бы неловко лишить коллекцию Дорна важного экспоната. Так и вижу его лицо — оставил, называется, на пару дней в своей комнате, тут же умудрилась в замкнутом пространстве потерять ценную вещь. А нечего было оставлять! Я мысленно показала ему язык. Честно говоря, в этой напыщенной снобской комнате так и тянуло устроить какое-нибудь хулиганство.
Но смех смехом, а камешек не находился.
Еле-еле удалось его обнаружить — мелкий пакостник закатился под шкаф, в самый дальний и тёмный угол. Чтобы его достать, мне пришлось лечь и чуть ли не самой втиснуться в щель под нижней полкой.
В таком виде меня и застали две молоденькие служанки, которые принесли вёдра с водой. Я вылезла, вся в пыли, с добычей в руках и красная как помидор от стыда. Кажется, будущая герцогиня Морриган просто бьёт все рекорды — столько поводов языки почесать дала за какие-то несколько дней!
Пока наполняли ванну, я быстренько водрузила находку на место, украдкой ещё раз не неё посмотрев. Вроде совершенно обычный камень, ничего больше не мигает и не светится. На камни с развалин Замка пепельной розы он похож не был — я отчётливо помнила камушек, что тётя прятала в корсаж. Те камни были почти чёрные. А этот… серый с розовым. Так что, версия, первой пришедшая на ум, мимо. Наверное, герцог в своих изысканиях обнаружил какой-то новый минерал. А блеск мне почудился спросонья, ну или слюда бликовала.
Но самое обидное, что спросить у Дорна не получится. Я же ни за что не осмелюсь признаться, что рылась у него в шкафу!
Прошло три дня.
Я спала, ела, отдыхала, принимала ванну по несколько раз на дню, и всячески маялась от безделья. Меня часто навещал старый герцог — он просто светился от счастья, и его даже не омрачал тот факт, что его «компаньонка» попросила расчёт тут же, как только узнала о помолвке внука. Впрочем, как оказалось, старик и не питал особых иллюзий насчет того, на какую дичь на самом деле охотилась здесь девушка.
При новости о том, что она уехала, я испытала нелогичный прилив мстительной радости. А старому герцогу пообещала добыть новую компаньонку, в сто раз лучше. Он же любит актрис? Так вот, у меня была одна на примете, как раз лишившаяся работы в последнее время. Так что я написала письмо Бертильде, своей бывшей служанке, и ждала ответа. Я была уверена, что это отличное решение, и оба — жизнерадостный старик и моя не менее жизнерадостная подруга — отлично поладят.
Сама же я в промежутках между разговорами с дедом, врачом и слугами снимала маску и признавалась самой себе, что никакой особой радости не испытываю.
Скорее, напротив. Дорн всё не приезжал, и меня грызла тревога. Кажется, я стала слишком пугливой за последнее время. Всякий раз, когда дорогие мне люди уходили, я не могла отделаться от страха, что это навсегда.
А больше всего я испугалась, когда поняла, что несмотря ни на что, думаю о Морригане именно так.
И всё же к исходу третьего дня я была так зла на Дорна — а особенно за то, что оставил меня одну, — что, в конце концов, устроила в его комнате кое-какие перестановки.
Утром четвёртого в комнату ворвалась Грейс, держа на вытянутых платье. Наконец-то, платье!!! Одно из тех, что я взяла с собой на отбор.
Я немедленно вскочила с постели и выхватила его из рук служанки.
— Неужели наш великий и ужасный хозяин соизволил вернуться и отменить свои бредовые приказания? — съёрничала я, прижимая к себе долгожданный наряд.
— О нет! — вздохнула Грейс. — Пожилой господин взял на себя всю ответственность за это решение. Видите ли… к нам пожаловали ваши дядя и тётя! Они ждут вас в столовой на завтрак. Горят желанием поздравить с помолвкой. Я помогу вам собраться!
Персиковое платье скромного покроя с овальным вырезом и длинными рукавами было моим любимым из тех, что дожидались своего часа в чемодане. Правда, оказалось, что за время лежания в постели с булочками я слегка поправилась. Пропала измождённая худоба, которая придавала мне вид скорее болезненный, чем стройный, исчезли синяки под глазами. Грейс немедленно заверила меня, что так намного лучше, а декольте теперь и вовсе — «загляденье».
Она помогла мне собрать волосы в изящный пучок, сколов его жемчужными шпильками. Несколько крупных локонов выпустили на плечи и грудь.
Даже странно, что я умудрилась растерять не все шпильки. Но их присутствие успокаивало, и я опасалась, что это последствие пережитого ужаса останется со мной надолго. Признаться честно, за минувшие дни я вряд ли смогла бы противиться соблазну снова вскрыть замок и бежать — если бы меня запирали. Но герцог предусмотрительно велел оставлять дверь открытой. Меня держала на месте именно его несокрушимая уверенность в том, что я и без этого выполню приказ.
Ну, и отсутствие верхней одежды, разумеется.
— Вы великолепны! Миледи, только не забудьте о моей маленькой просьбе, пожалуйста! — напомнила Грейс, замявшись.
— Не волнуйся! Как только герцог вернётся, дай мне знать. Я постараюсь быть рядом, когда он увидит… наши маленькие перестановки. И принять первый удар на себя, — заверила я. Служанка, с облегчением вздохнув, отправилась дальше по своим делам.
Осталось добавить к образу последние штрихи. Жемчужные серьги каплями. Золотое сердце-подвеска, подаренное когда-то родителями. Чуточку духов.
Из зеркала на меня смотрела… вполне симпатичная юная леди. Я так истосковалась по приличной одежде, что даже себя не раздражала. Да и вообще, Элли-Бульдожка была… как-то не очень похожа на себя обычную. У меня глаза горели! То ли от предвкушения встречи с родными, по которыми я, оказывается, не на шутку соскучилась, то ли…
Да и покинуть, наконец, опостылевшую комнату было приятно.
Я вздёрнула подбородок и ещё раз критически себя осмотрела с головы до ног. Кажется, я готова к первому выходу из заточения в качестве невесты герцога Морригана.
Я быстро шла по коридору, придерживая лёгкую ткань платья. Вот и лестница. Широкая парадная лестница особняка Морриганов напоминала дворцовую. Серый мрамор с тёмными прожилками, узкий алый ковёр, скрепленный латунными спицами, чтобы не скользил, высокие вазы, в которых сверкали острыми гранями цветы из разноцветного стекла.
Ведя ладонью по деревянной спине кованых чугунных перил, я быстро спускалась, почти летела. Жемчуг в ушах покачивался в такт, дуновение свежего воздуха охлаждало разгорячённое лицо, шевелило непослушные локоны. Меня гнало вперёд волнение.
По дороге я упорно вслушивалась в то, что происходит внизу. Отзвуки голосов, эхо тётушкиного смеха… Какую маску мне придётся надеть? Какую роль разыграть? Счастливой невесты? Смущённой возлюбленной?..
…И я оказалась совершенно не готова к тому, что из-за поворота лестницы ко мне навстречу, широким шагом, пропуская ступеньки, будет подниматься мой новоявленный жених.
Я замерла. Он остановился тоже.
Пристальный серый взгляд — снизу вверх. И под этим взглядом у меня теснит в груди, трудно становится дышать. Едва успеваю удержать счастливую улыбку — счастливую вопреки всему, потому что хотя бы себе я не могу врать. Я безумно рада его видеть. Но ему — врать обязана.
Жена, не обременяющая ненужными чувствами.
Женщина, которая не будет досаждать ему любовью.
Такой он хочет меня видеть? Такой и получит.
Что ж, маска выбрана. На сегодня — и на всё оставшееся время, что мы проведём рядом. Прикрываю на мгновение глаза. Успокаиваю дыхание.
Взмах ресниц. Аккуратная улыбка краешком губ. Чопорная осанка, горделивый разворот плеч. Изящный жест, которым я придерживаю платье, делая короткий шаг вниз, к нему, всего на одну ступень. И одновременно с этим Дорн тоже начинает медленное движение ко мне.
— Вы нарушили мой наказ, сударыня.
— Вы нарушили законы гостеприимства, удерживая гостя помимо его воли, сударь. Мне было слишком скучно в вашей комнате.
Ещё одна ступенька. Ещё один шаг друг к другу — его и мой.
И вот чудо — герцог вовсе не кажется сердитым или разозлившимся. На дне серого взгляда… будто притаилось веселье.
— Скучно? Вы без меня скучали?
— Без вас? Право слово, не особенно. А вот комната ваша показалась мне скучноватой. В ней не хватает… ярких акцентов. Веселья. Кажется, её хозяин не очень-то любит веселиться.
— Её хозяин не любит ненужной суеты. И лишней болтовни тоже.
Это не похоже на злой выговор. Скорее на добродушное ворчание.
На герцоге изысканный сюртук цвета кофе с молоком. Белоснежный шейный платок, тёмное золото квадратных запонок. Аристократическая выправка и уверенность в каждом движении. И боже, боже, эти невероятные плечи… держись, Элис!
Ещё один шаг… и кажется, я замедлилась так, что дальше уже невозможно. И в конце концов, остановилась совсем. И он остановился тоже — мы так и замерли друг напротив друга, посередине этой великолепной лестницы. Морриган — ниже меня на пару ступенек, и так мы, наконец, оказались вровень друг другу.