Напряжение, повисшее в воздухе, можно было резать ножом. Уходить из комнаты мой новоиспечённый супруг явно не собирался.
Вместо этого вдруг обратился не к шторам, я напрямую ко мне — и неожиданно серьёзно.
— Элис, как вы?
Я не сразу сообразила, что это он о свадебной церемонии. То, что я испытала на ней, как-то уже померкло по сравнению со штормом, который терзал меня в эту самую минуту. И я в первый момент подумала, что он про то — как я сейчас. А сейчас мне было очень жарко и слегка била дрожь. Пришлось напомнить себе о необходимости быть спокойной, невозмутимой и холодной дамой, заключившей выгодную сделку — что от меня и ожидалось.
— Это была очень красивая и… немного странная свадьба, — осторожно ответила я, смягчив всё, что только можно было смягчить применительно к тому сумасшествию, которое творилось в торжественном зале. — Я рада, что всё позади и теперь мы с вами можем наслаждаться всеми прелестями нашего… фиктивного брака.
Я сделала акцент на слове «фиктивный», надеясь, что намёк будет понят, и Дорн перестанет раздевать меня взглядом. В конце концов, в нашем брачном контракте такого пункта не было.
— Такими, как раздельные спальни? — улыбнулся он краешком губ.
Я вздёрнула подбородок.
— Вот именно!
— Вынужден вас огорчить, — вкрадчиво ответил супруг. — В доме полно гостей — дед зачем-то заставил всех остаться до утра. И поэтому…
У меня возникли смутные сомнения относительно того, зачем этот старый интриган заставил гостей торчать в доме до рассвета, но я промолчала. Дорн меж тем продолжил развивать свою мысль.
— Поэтому, полагаю, было бы крайне глупо и непредусмотрительно давать пищу для сплетен и подвергать сомнению состоятельность нашего с вами брака. Мы ведь не хотим, чтобы о его фиктивности знал кто-то, кроме нас?
С этими словами он стал небрежными движениями расстёгивать тёмно-серый сюртук. Я как заворожённая следила за этим действом и даже не сразу опомнилась.
Сюртук бросили на спинку ближайшего кресла. Под ним была белая рубашка. И если б он начал расстёгивать и её, я бы точно хлопнулась в обморок. Но Дорн просто уселся в то же кресло, подпер голову кулаком и продолжил прожигать меня взглядом.
Рядом было ещё одно кресло, а между ними — маленький круглый столик.
— Элис, я вас не съем — можете уже отмереть и перестать торчать посреди комнаты с видом зайца, который прикидывает, в каком направлении сделать ноги, — рассмеялся мой муж. — Я просто побуду в этой комнате до утра. Если вы, конечно, не вздумаете выгнать меня из супружеской спальни. Но согласитесь, у нас ещё недостаточный стаж семейной жизни, чтоб так поступать?
Я немножко выдохнула. Что я, и в самом-то деле! Переступила с ноги на ногу.
— Моя маленькая герцогиня, сядьте уже, наконец, рядом со мной. Мы можем просто поговорить для начала.
— Как будто вы умеете… — брякнула я, снова не подумав. Очень уж меня выбило из колеи это его «моя маленькая герцогиня». Оно было как-то неожиданно и слишком… по-предательски интимно. И вообще — что это ещё за «для начала»?! Для начала чего?!
Вместо ответа Дорн снова усмехнулся. Странный он пришёл какой-то! Слишком добродушный и недостаточно мрачный. Аж непривычно. Неужели и на него королевская магия подействовала как бочка чая с успокоительными травками?
Я всё-таки подошла и села. Как и положено герцогине — на краешек сидения, с идеально прямой спиной и чинно расправив на коленках халат, который, по счастью, был мне до самых щиколоток и не открывал ничего предосудительного, кроме кружева на подоле ночной рубашки. Правда, он был слишком тонкий и лёгкий, как и всё, к покупке чего приложила руку Тилль, да к тому же после ванны лип к телу, поэтому я чувствовала себя абсолютно не в своей тарелке рядом с герцогом. Он-то умудрялся выглядеть величественно и по-аристократически шикарно даже в простой белой рубашке с распахнутым воротом… я спешно отвела взгляд от треугольника голой кожи в нём.
— Пожалуй, разговоры и впрямь не мой конёк, — продолжал потешаться не поймёшь над чем герцог. — Так что я по-прежнему жду ваших предложений. Элис, я тут подумал — я очень мало о вас знаю. Расскажите, чем вы любите заниматься? Скажем, долгими зимними вечерами в Шеппард Мэнор. Как вы их проводили?
Я слегка расслабилась и задумалась.
— Знаю! — Вскочила с места и бросилась к шкафу. Дорн следил за мной с удивлением. — Где-то здесь я видела… о, простите, это было ужасно нескромно с моей стороны, но вы же сами сказали, что комната теперь моя, и… вот!
И я с триумфом вытащила с одной из полок сложенную шахматную доску.
Брови моего мужа поползли на лоб.
— Хотите сказать, что умеете?
— Меня учил лучший шахматист Королевства! — запальчиво ответила я. — Так что если вы не боитесь со мною сразиться, то…
— Давайте сюда! — заявил Дорн, расстегивая запонки и решительно закатывая рукава. Меня снова кинуло в жар от этого процесса, за которым я следила, как загипнотизированная. Какие у него всё-таки красивые руки…
На руках я залипала весь ближайший час, пока мы увлечённо играли.
Огонь свечей в канделябрах вычерчивал длинные тени на шахматной доске. За окном было совсем темно, лишь уютно накрапывал мелкий осенний дождик. Мерно тикали часы на стене. Во всём доме царила абсолютная, даже какая-то торжественная тишина.
Кольца на моих руках ощущались приятной, хотя и немного непривычной, тяжестью. А мне доставляло особое, почти физическое удовольствие видеть такое же, как у меня, кольцо на правой руке этого мужчины. Пусть самообман — но собственница внутри меня мурлыкала довольной кошкой. И то, что он всё-таки пришёл, не оставил меня одну в такой день… я была по-настоящему благодарна.
Какое-то время в комнате звучали только стук фигур и лаконичные объявления следующего хода. Сначала Дорн играл вальяжно, явно не ожидая встретить в моём лице достойного соперника. Но постепенно входил в раж, начал сверкать глазами, тереть подбородок и думать над ходами. Я же вообще махнула рукой на эстетичные позы и забралась в кресло прямо с ногами, чтобы они не превратились в ледышки. Отдалась процессу со всей страстью, позабыв о проблемах и о том, что на часах — глубокая полночь.
И в конце концов, после череды обидных проигрышей, я умудрилась поставить ему шах и мат.
Дорн откинулся в кресле, которое к тому времени уже давно повернул ко мне… и посмотрел на меня одобрительно. Хотя почему-то я ожидала раненой гордости и очередного каменного выражения лица из его богатого арсенала каменных лиц. Но нет! Вид у моего супруга был расслабленный, довольный и… до удивительного живой и настоящий.
В общем, я залюбовалась. Потянуло даже спросить — это он в честь праздника такой, или можно надеяться на продолжение чуда, когда гости разъедутся?..
Вольготно положив руки на подлокотники кресла, Дорн слегка склонил голову к правому плечу и вдруг сказал:
— Элис, у вас такой вид, будто вы собираетесь задать какой-то вопрос.
Я вовремя прикусила язык. Контракт уже в силе! И пресловутый второй пункт никто не отменял. Поэтому я активно затрясла головой.
— Что вы, что вы! Даже не думала! — потом всё-таки подумала, и решила переформулировать один вопрос, который вертелся всё же на языке. Но так, чтобы он перестал быть вопросом. — Хотя не скрою, мне интересно, что будет, если вдруг я нарушу второй пункт нашего контракта. Ведь у нас не предусмотрены санкции!
— Даже не знаю… это, и верно, упущение! Дайте-ка подумать… — Выражение его лица неуловимо изменилось. Плотно сжатые губы, пристальный жёсткий взгляд, складка меж тёмных бровей… — Полагаю, я должен придумать вам по-настоящему неприятное наказание. Например — угроза закрыть вам рот поцелуем. Судя по всему, это вас достаточно напугает.
И его недовольный взгляд опустился на мои губы.
Я раньше не знала, что взгляд может ощущаться как физическое прикосновение. Когда человек так близко.
Моим губам стало щекотно. Я невольно их приоткрыла. Удивилась тому, что воздух, оказывается, тоже имеет вкус. Потому что пахнет им.
И на секунду мною овладело очень сильное искушение начать задавать вопросы. Не важно какие — сколь угодно глупые! Вроде того: «не вы ли похитили моего брата?» или «Что находится в подвалах Тедервин?»
Так кружится голова, когда стоишь на самом краю пропасти — а в спину дует сильный ветер, что вот-вот сбросит вниз. И осталась лишь пара мгновений, чтобы сделать шаг назад, в безопасность. Но ты его почему-то не делаешь.
И всё-таки… я вовремя вспомнила, какую роль должна играть. И что на кону. Дорн ведь явно и недвусмысленно высказался, что в браке ему не нужны чувства. Не нужна влюблённая в него по уши жена. От этого одни неудобства. И сейчас… я не столь глупа, чтобы не видеть. Его просто задело моё нежелание целоваться. А лечить мимолётное ранение мужской гордости ценой раны на собственном сердце, которая не затянется уже никогда — это в мои планы не входит.
— Вы слишком боитесь моих вопросов, — сказала я нарочито спокойно. Твёрдо посмотрела в глаза герцогу.
— А вы слишком боитесь ответов, — парировал он, возвращая взгляд, куда ему положено. Мне в глаза. Я снова смогла дышать. — Иначе вас не остановили бы санкции.
— Я не уверена, что получу ответы, даже если спрошу. Вполне возможно, вы ограничитесь наказанием, — я вздёрнула подбородок в ожидании его хода. Кажется, наша партия продолжалась, только шахматы уже были не при чём.
— Возможно, — улыбнулся герцог бесовской улыбкой, от которой у меня сердце немедленно забилось сильнее. — Но вы не узнаете, если не попытаете удачи.
— Спасибо, как-нибудь обойдусь! — поспешно заявила я. — В конце концов, это может развязать вам руки, и вы тоже станете нарушать наш брачный контракт. Нет уж, подписали — будем исполнять от и до!
— Вы так переживаете из-за подарков и поместий? — поддел меня муж. — Или есть какие-то другие пункты, которые вызывают ваше особое волнение?
На пункт о запрете любовниц намекает, гад. Хочет, чтобы я ревновала. Мужчины! Даже фиктивная жена обязана сходить с ума от ревности и страдать без его поцелуев, иначе он чувствует себя не в своей тарелке. Хотя казалось бы — заводи тогда настоящую! Но нет.