«Когда подберемся ближе», – решила Маргарет, пробормотала «Il volo»[13] и взлетела над травой.
Вероятно, когда-то луг делила на две части дорога, мощенная белым камнем, – с некоторой высоты еще можно было различить ее очертания и редкие белые проблески в траве. Эта дорога вела к дому в три этажа, с двумя флигелями и парой высоких башенок – для красоты, не для практической пользы. Вокруг дома был разбит фруктовый сад; Маргарет не сомневалась, что все плоды ядовиты, как и ягоды заклятого терновника, хотя сейчас, в феврале, не могла собрать образцы. Пусть каждое дерево можно было узнать – миндаль, апельсин, оливы, – но чувствовалось в них и некое искажение, знакомое каждому, кто видел ту сторону хотя бы раз.
«И все же не похоже на то, что здесь есть разлом, – заметил Энджел. – Иначе люди бы тут не остались, а если бы и остались – то земли вокруг стали бы отнюдь не такими плодородными».
«Я тоже не чувствую, – согласился Джеймс. – Однако что-то тут все же рвануло, да так, что никто не выжил».
«Кроме одного, – суховато сказал Энджел. – И я сейчас не о священнике».
По словам старика-смотрителя, однажды в доме вспыхнул пожар. Бледное, почти бесцветное пламя охватило дом, сад и пронеслось по лугам, как искра по луже керосина. Но странный пожар заполыхал с другой стороны асьенды, а потому, чтобы исследовать его источник, Маргарет нужно было обогнуть дом.
«Если старичок не ошибся и не перепутал, то вспышка произошла в части дома, где располагались спальни. В том числе спальни сыновей Луиса Вальенте».
«Откуда они только взяли такую опасную игрушку», – проворчал Джеймс.
Маргарет ощутила, что у Энджела мелькнула некая тревожная мысль, но он быстро ее скрыл.
Мисс Шеридан приземлилась у разбитых ступеней, ведущих к входу в дом. Двери давно выпали из проема, и их обломки затерялись среди травы, которой поросло крыльцо. Шипастые упругие стебли пробивались сквозь щели каменных плит и оплетали колонны, все еще поддерживающие фронтон с резьбой.
Такое буйство растительности на месте «пожара» никого из них не удивило: влияние той стороны часто выражалось в странной смеси разрушений и неприятного, извращенного изобилия: чрезмерно густые травы, спутанные кроны деревьев, кусты, похожие на клубки змей. В траве Маргарет нашла неестественно раздутые каштаны, в патине засохшего темного сока.
Девушка обошла двор и оказалась с той стороны, где полыхнуло пламя. Там все еще виднелись проплешины в растительности, а стены дома были покрыты вязкой копотью, словно и не прошло двадцати лет. Сквозь дыру в крыше высовывались ветви дерева, похожие на сухие черные руки.
Два десятка лет назад, если верить старику-смотрителю, отсюда удалось выбраться только одному священнику из семи – и он вытащил из дома самого младшего сына Луиса Вальенте, молодого Педро. Ему тогда было двадцать два. Почти сразу после этого священник исчез вместе с единственным выжившим из семьи Вальенте.
«Хорошо бы узнать у его преосвященства, не уезжал ли отец Бартоломео в Эсмерану примерно в те же годы», – подумала Маргарет. Старик не смог вспомнить ни имени, ни лица того священника, но у девушки почему-то не было сомнений насчет его личности.
Она окинула взглядом дом. Ей предстояло теперь войти внутрь, и мысль эта не то чтобы радовала. Однако вокруг дома не было ничего, кроме последствий – а причина их крылась внутри. Ну что ж…
«Мы можем выйти и осмотреться», – предложил Джеймс.
Маргарет вздрогнула. Ей никогда не нравилось, если им приходилось покидать ее, – потому что она всякий раз боялась, что они оставят ее навсегда. Связь была слишком тонка и хрупка, и ничто не могло бы восстановить ее, стоило ей прерваться.
– Не надо, – быстро ответила мисс Шеридан. – Я не чувствую в доме опасности.
«Ну, это как сказать, – пробормотал Энджел. – Мы не станем отдаляться от вас…»
– Не нужно. Не в таком месте.
Она ощутила их ласковое касание, и на миг ей почудилось, что оба стоят рядом. Маргарет отбросила иллюзию внешнего облика, чтобы не тратить силы, и поднялась по широким ступням на тенистую террасу, которая тянулась вдоль всего дома.
От жгучего летнего солнца ее защищали крыша и арки, некогда заполненные тонкой ажурной резьбой и тканью, натянутой между узкими восьмигранными колоннами, – наследие эмирской Орельяны. Мисс Шеридан с сожалением взглянула на остатки резьбы и шагнула в пустой дверной проем.
Тела семейства Вальенте остались в доме, как и тела всех, кто не успел убежать. Соседи побоялись входить в здание – да и едва ли смогли бы. Но Маргарет не чувствовала присутствия немертвых. Все покойники смирно лежали там, где застала их смерть.
«Странно, – подумала девушка. – Обычно живая мертвечина – первый признак раскола».
Комнаты тянулись анфиладой – вдоль всего дома, одна за другой. Дом был разделен на две половины темным коридором, который освещали лишь узкие высокие окна в каждом конце да иногда – световые колодцы на потолке. Посреди коридора лежал скелет в истлевшей одежде – по лохмотьям с трудом можно было узнать рясу. Осмотрев коридор, мисс Шеридан вернулась в гостиную и повернула налево – там, где через пролом в крыше тянуло к небу ветви черное сухое дерево.
Она нашла нужную комнату через несколько минут. Это была спальня, и «дерево» росло прямо из ее пола, распластав узловатые корни по всей комнате, так что кое-где они заползали на стены. Энджел и Джеймс заволновались – пока без слов, но Маргарет чувствовала, что Энджел почти готов высказать какую-то догадку – но почему-то пока молчал.
«Эта чертовщина не похожа на последствия провала, – наконец произнес Джеймс. – Я такого никогда не видел. А ты?»
«Н-нет… нет, лично – нет…»
«Читал об этом, что ли»
Энджел не ответил. Маргарет, чуть прищурившись, рассматривала «дерево». Его узкий ствол состоял из переплетения веток – часть была похожа на обсидиан, часть – на черное стекло, в котором то ли что-то струилось, то ли так странно преломлялся свет. Мисс Шеридан всего раз в жизни видела ту сторону – и сейчас в этом странном древе, словно в кривом зеркале, отражалось нечто похожее. И все же это нечто оставалось внутри.
Чем дольше и пристальнее Маргарет смотрела на дерево, тем сильнее искажались его пропорции. Пространство вокруг тоже плыло – но не плавилось так, как вокруг открытого провала. Ветви текли и не двигались, внутри них что-то скользило – и одновременно застывало, как мириады мушек в янтаре. Казалось, любая тонкая ветвь вот-вот переломится, и в мир потечет нечто действительно потустороннее – и при этом «кора» дерева оставляла впечатление непробиваемой брони.
«Я думаю, вам лучше уйти, – наконец сказал Энджел. – Даже Цепь не сможет защитить вас от всего».
– Но что это? – спросила девушка. – Оно проросло с той стороны?
«Не знаю. Не уверен. Но нам стоит убраться отсюда».
«Думаешь, кинется и схватит? – с сомнением спросил Джеймс. – Может, отпилить кусочек для…»
«И думать не смей! – гневно крикнул Энджел. – Оставьте эту дрянь здесь, не трогайте и поскорее покиньте дом».
– Мы собирались поставить купол над асьендой, – напомнила мисс Шеридан. – И должны это сделать. Хотя, конечно, результат несколько неожиданный… – Она обошла вокруг дерева, переступая через узловатые корни. – Я-то думала, здесь как минимум глубокая трещина, а тут это. Оно ведь даже ничего не испускает. Никаких эманаций той стороны. Все, что здесь есть, – это следы того, что произошло двадцать лет назад.
«Это, однако, не повод сразу трогать тут все руками, – строго сказал Энджел, и Маргарет тут же ощутила разочарование Джеймса. – Нарушать целостность этого, чем бы оно ни было, я вам категорически не рекомендую».
«Стареешь, – фыркнул Джеймс. – Раньше первым бы кинулся к дереву с пилой наперевес».
«Ничего подобного! Исследовательский раж без участия мозга никогда до добра не доводил. А думать, прежде чем делать, – это вообще полезно. Ты бы поразмыслил над этим на досуге».
«А на кой черт мы сюда тогда притащились? Тут нет нежити или нечисти, даже поохотиться толком не на что. Возьмем кусок образца, исследуем в лаборатории…»
«Маргарет!!» – в один голос взвыли оба Редферна, когда девушка протянула руку и коснулась кончика ветви. Раздался тихий звон, как от прикосновения металла к стеклу, – хотя, собственно, правая рука Маргарет и была металлической, но вот того, что дерево окажется на ощупь как янтарь, девушка не ожидала.
– Оно теплое, – сказала мисс Шеридан. – Как будто живое. И оно не злое. Просто там внутри… – Она наклонилась, прищурилась, разглядывая текучее и неподвижное нечто, заполняющее древо, и отпрянула. – Ох, господи! Как это…
«Я вам позже объясню, – мрачно буркнул Энджел. – Сейчас займемся куполом. И ради бога, не трогайте вы больше эту пакость!»
Глава 6
Цепь Гидеона – одно из заклятий чародея Гидеона, жившего в Фессандрее в начале нашей эры (точные даты жизни не установлены). После применения заклятие сливается с телом чародея. Если чародею удается выжить, вероятность чего крайне низка, то он пожизненно становится носителем Цепи и приобретает довольно разрушительные способности. Заклятие относится к числу малоисследованных. Применение категорически запрещено, все записи подлежат изъятию и передаче в архив Бюро, секция 16.
Из «Справочника редкостей», 1871,
3-я редакция, только для агентов Бюро
– Итак, у нас есть три направления для расследования, – сказала Диана.
– М-да? Это какие же? – мрачно буркнул Диего, не видевший ни одного.
– Во-первых, нужно отследить чары. – Его сестра постучала пальцем по мешочку с осколками камня. – Во-вторых, добраться до кабинета и лаборатории барона, в-третьих, пообщаться с его сыном, раз уж он изъявил желание поговорить.