– Ничего себе! Вот это «спасибо» за спасение!
– Прежде, чем вы получите от меня «спасибо» – хотя я не знаю, для чего оно тебе так нужно, – хорошо бы объяснить и желательно доказать, что вы-то меня действительно спасли, – изрек Мируэ. Причем с видом своей полнейшей правоты!
– Ну ты… ну ты и… ты же видишь ложь, а значит, знаешь, что я не лгу!
– Ну и что? Вы оба, ты и твоя сестра, можете добросовестно заблуждаться. Вам там тоже мозги наверняка пудрят всякой чушью вроде высоких целей и прочего. Все так делают.
Уикхем засопел. Какого черта! С чего он должен убеждать наглого мальчишку в том, что снег белый, а трава зеленая?!
– Ты слышал о Фаренце? – спросил оборотень.
– Читал в газетах.
– Это они сделали. Бартолемиты пробили брешь в защите – в куполе, что укрывал остров с провалом на ту сторону, откуда в наш мир лезет всякая погань.
– О! – Глаза Мируэ изумленно округлились. – Так вот что это было!
– Раскол, – мрачно сказал Диего. – Провал на ту сторону, самый большой на континенте. Много лет защитный купол, поставленный одним из основателей Бюро, сдерживал эту дрянь. А потом отец Бартоломео пролез к нему, и вот что вышло.
– А зачем отец Бартоломео к нему пролез?
– Хотел получить магическую силу с той стороны и стать еще могущественнее. У бартолемитов есть навязчивая идея насчет того, что с той стороны можно бесконечно черпать силу для магии. Правда, пока что оттуда черпается только всякая нечисть, но зато бесконечно – что есть, то есть.
Шарль Мируэ обдумал услышанное и сказал:
– Ну ладно, это ваша версия событий. А бартолемиты что думают на этот счет? Они-то наверняка уверены, что это ваше Бюро шарило там и что-то поломало.
– Бюро не существовало, когда погибла Фаренца, – угрюмо ответил оборотень.
– Подожди, ты же сказал, один из ваших основателей…
– Он основал Бюро после того, как нечисть уничтожила город. И сам погиб, вместе с братом, когда закрывал провал.
Мируэ притих.
– Можешь, конечно, при встрече уточнить у бартолемитов, какой у них взгляд на эту проблему. Они с удовольствием тебе расскажут, как наши основатели поймали отца Бартоломео, сожгли заживо и какая это ужасная несправедливость.
– Сожгли… заживо? – с запинкой прошептал Шарль.
– Собаке – собачья смерть, – отрезал Диего.
На этот раз юноша молчал долго, хмурился, глядя на лес, размышлял о чем-то, покусывал губу – и наконец спросил:
– А зачем им я?
– Ты – такой же, как отец Бартоломео. Он тоже обладал Истинным Взором, хотя и не таким сильным. У него не было способностей к провидению.
– Я не предвижу будущее!
– Я не сказал – к предвидению. Я сказал – к провидению.
– А в чем разница?
– Что-то там про вероятности будущего. Миледи объяснит тебе подробнее.
– Какая еще миледи?
– Такая. Не увидишь – не поверишь, – благоговейно произнес Диего, ибо миледи внушала ему почтение и страх даже на таком расстоянии. – Ладно, хватит рассусоливать. Я пойду на охоту, чтобы мы могли подкрепиться, и спустимся с гор.
Он встал и принялся расстегивать ремень.
– Что ты делаешь? – напряженно спросил Мируэ, на всякий случай отодвигаясь.
– Я тебя свяжу, – ответил оборотень. – Чтобы у тебя не возникло, знаешь ли, соблазна вскочить и дать деру в лес.
– Я что, по-твоему, идиот?! Как я выживу в лесу один, без еды, воды и оружия?!
– Я свяжу тебя осторожно, ноги ремнем, руки шарфом, – пояснил Диего и подхватил баронского сына. – Ты не пострадаешь.
– Пусти меня! – заверещал Мируэ. – Я дам тебе честное слово!
– На слово надейся, а сам не плошай, – наставительно отвечал Уикхем и принялся за дело, не обращая внимания на яростные вопли. Откуда только мальчик из респектабельной семьи набрался таких слов…
В охоте в утреннем лесу для оборотня не было ничего сложного. Он набил дикой птицы, развел костер (настолько примитивные заклинания даже ему давались без особых усилий), и после обильного завтрака они вышли из пещеры. Перед ними стелился пологий склон и густой темно-зеленый ельник, похожий на изумрудный гребень.
Уикхем, принюхиваясь, несколько раз втянул носом воздух. Людского запаха не было, но впереди он различал некую смутную полосу, слишком прямую для того, чтобы быть естественного происхождения. А еще дальше в ясном, прозрачном свете зимнего солнца виднелись очертания городских стен. Но что это был за город?
– Ты мне скажешь наконец, куда мы попали? – раздраженно спросил Мируэ; он все еще дулся за связывание.
– Я не знаю, в том-то и дело.
– Как ты можешь не знать? Раз эта штука, этот медальон сработал…
– Прыжковый амулет, – машинально поправил его Уикхем, – должен был доставить нас в место назначения в Риаде.
– Так это не оно, что ли!
– Нет, – со вздохом признался Диего. – Я тут никогда не был. Видимо, настройка сбилась. Мы, оборотни, не особо хороши в магии.
– Тогда какого черта ты… нет, какого черта ты не вручил медальон своей якобы сестре, а сам не остался драться с бартолемитами?!
– Я жалею об этом, – холодно сказал Диего. – И буду жалеть до последнего дня.
«Если они что-то сделали с ней», – подумал он. Парень посопел с виноватым видом и буркнул:
– Ладно, прости. Я не хотел тебя обижать. Но вы бы в самом деле подумали перед тем, как делать. Это же логично.
– Логично, – проворчал Диего и принялся спускаться. Мируэ, конечно, был прав, но Уикхем слишком привык слушаться Диану – вот и послушался без раздумий. Дурак!
Против ожидания оборотня, который думал, что бо́льшую часть пути мальчишку придется нести, когда тот свалится без сил, баронский сын оказался довольно выносливым. Он был тощим, но жилистым, как помойный кот, и стал выдыхаться только к концу нелегкого пути через ельник, а это заняло несколько часов. Без Мируэ Диего двигался бы гораздо быстрее, но сейчас он не спешил покидать укрытие: по следу прыжкового амулета их могли выследить бартолемиты, и в глубине души Уикхем удивлялся тому, что прошло уже столько времени, а их все еще ни слуху ни духу.
– Ты неплохо держишься, – сказал он Шарлю. – Гулял в лесах вокруг деревни?
– Еще чего! – фыркнул юноша. – Он не разрешал мне отходить от башни, да и я тоже не стремился. Это очень тяжело без них, – он постучал по дужке очков, – всегда видеть все в настоящем свете. Но барон занимался со мной фехтованием и стрельбой. Тогда он больше всего был похож на отца, – с горечью добавил Шарль.
Диего промолчал. Мируэ был баронским бастардом, и, наверное, Сен-Мара крайне раздосадовало то, что редферновские способности к магии унаследовали не его законные дети. А в том, что барон Сен-Мар каким-то образом является близким родственником братьев Редферн, портреты которых висели в холле и большом зале замка, оборотень уже не сомневался.
К полудню они выбрались из-под укрытия густого ельника, и Диего убедился в своей правоте: впереди, ярдах в четырехстах, тянулась широкая, но заброшенная дорога. Она вела к городу, очертания которого уже совершенно отчетливо вставали впереди. Шарль присел на поваленный ствол дерева и тоже посмотрел на город.
– Где мы?
– Не знаю. Дойдем – спросим.
– А можно чуток посидеть? – с гримасой боли спросил Мируэ. – У меня ноги укоротились на полфута, пока мы сюда брели.
– Нам бы лучше не останавливаться.
– Почему?
Уикхем объяснил ему про прыжковые амулеты, как-то незаметно перешел к особенностям порталов, путешествий по зеркальным тропам и закончил, только когда в горле уже пересохло. Шарль слушал это все, как ребенок – сказку, а когда Диего выдохся, уточнил:
– То есть твои бартолемиты могли нас выследить? Тогда в чем смысл амулета?
– В том, что в месте назначения нас ждали бы другие агенты Бюро.
– Тогда почему тебя так волнует, что люди этого Анастазии нас не преследуют? Хорошо же, что они потеряли след – а может, твоя сестра так их отделала, что им уже и не до погони.
Уикхем слабо улыбнулся. Он понимал, что Мируэ пытается его подбодрить – но он с трудом верил, что Диане такое под силу. Хотя она могла убежать и намеренно уводить бартолемитов от Диего… хотя вряд ли бы это сработало. Для Анастазии главная цель – сын Сен-Мара, и он не стал бы тратить время на поиски Дианы, если бы мог выследить оборотня и Шарля.
– Ладно, пойдем, – сказал Диего. – А то еще замерзнешь.
– У тебя есть деньги?
– Э?
– Такие металлические кружочки и цветные бумажки. Ими ты можешь заплатить в городе за ночлег и еду в трактире. Они у тебя есть? Потому что у меня нет ни денег, ни чего-нибудь ценного. Разве что, – подумав, сказал Мируэ, – я могу предсказать кому-нибудь будущее. Но это можно расценивать только как угрозу, а не как награду.
– Почему?
– А ты разве хотел бы узнать, что через год умрешь от страшной болезни? Провидцев, знаешь ли, именно потому и не любят.
Диего припомнил, как на лекции мисс Эттингер рассказывала о том, что целые семьи погибали в тщетных попытках избежать предсказанного, поежился и не стал спорить. Он пошел тропить: снегу навалило ему по пояс, и мальчик не сумел бы проложить путь к дороге. Судя по сопению, Мируэ шел за ним, едва ли не упираясь носом в спину – значит, сбежать и впрямь не хотел.
На дороге стало получше, но не намного. Ездили по ней нечасто, и Диего стал опасаться, что их занесло в какой-нибудь заброшенный городок, откуда до цивилизации нужно добираться месяц на своих двоих. Впрочем, если там есть зеркало, то можно попытаться установить связь с замком, сдать на руки агентам Шарля и вернуться за Дианой.
Ободрившись от этого плана, Уикхем ускорил шаг. Но чем ближе они подходили к городу, тем круче забирала в сторону дорога, словно сторонилась этого места. Наконец Диего в недоумении остановился и стал принюхиваться. Впереди виднелись предместья – занесенные снегом домики и наклонившиеся под его весом ограды. Дорога сворачивала в сторону.
– Странно, – пробормотал оборотень. – Жильем не пахнет, людьми тоже.