– Хочешь, я посмотрю? – спросил Мируэ.
– А ты… ну, тебе будет от этого… неприятно?
Юноша с таким удивлением уставился на Уикхема, что тот вдруг понял: мальчика ни разу об этом не спрашивали.
– Это невесело, – мягко ответил Шарль. – Мне не нравится. Но я привык.
Он опустил веки, снял очки, повернулся лицом к городу и открыл глаза. Два золотых кольца вокруг его радужки и зрачка вспыхнули, а зрачки так расширились, что кольца сомкнулись, поглотив радужку. Юноша секунду или две смотрел на город, а потом со слабым возгласом отшатнулся, вцепился в Диего и уткнулся лицом ему в бок.
Оборотень, помедлив, опустил ладонь на плечо Шарля. Мальчик дрожал всем телом.
– Что случилось?
– Там… – пролепетал Мируэ. – Там, в городе… там было что-то такое… такое ужасное… я никогда не видел прежде…
– Оно там до сих пор?
– Нет, это как шрам, но я вижу его прошлое… недавнее… всего несколько лет назад. И там нет людей. – Шарль шмыгнул носом. – Там никого нет. Никого живого.
– Никого живого? – пробормотал Диего. Он долго принюхивался, пытаясь уловить запах магии, нежити или той стороны, но ничего не было. – Ладно. Постой здесь, я быстро.
– Я тут один не останусь! Идем дальше по дороге, кто-то же по ней ездит, она выведет нас к людям!
– А ты можешь определить, в какую сторону по ней идти, чтобы приближаться к людям, а не удаляться от них?
Мируэ растерянно замолчал. Уикхем направился к домам в предместье, и юноша тут же устремился следом, увязая в снегу. Очки он уже нацепил обратно, и Диего ничего не сказал, хотя предпочел бы использовать преимущества Истинного Взора – но мальчик был слишком напуган.
Они дошли до крайнего дома. Раньше это был уютное, приятное предместье, где люди жили в достатке и покое – добротные дома в один-два этажа, окруженные садами, живыми изгородями, невысокими каменными заборами с красивыми коваными воротами. Между ними тянулись широкие дорожки, и кто-то раньше наверняка подстригал розовые кусты и деревья вокруг них. Когда-то очень давно – с тех пор они успели превратиться в непролазные заросли.
Диего покружил по заброшенному кварталу и наконец наткнулся на какой-то камень, установленный посреди небольшого пятачка вроде площади. Здесь сохранились остатки скамей и фонтана – видимо, зажиточные обитатели предместья устроили тут себе небольшое место для прогулок. Но зачем им тут камень?
Оборотень подошел ближе, принюхался и смахнул снег. Под ним оказалась резьба – и весьма искусная. Целый абзац повествовал о том, как на этом самом месте жители встали стеной на пути имперской армии Дейра и отстояли свой город, чем очень гордятся. Были указаны даты сражения – 23–25 июня 1842 года, имена павших в битве и название.
– Эдмур! – прошептал Диего и сжал кулаки. – Это же Эдмур! О господи! Да как нас угораздило-то!
Барон Сен-Мар выглядел как человек, на которого обрушились все горести мира, но Джен не испытывала к нему особого сочувствия. Если бы жадный козел сразу же отдал в руки Бюро то, что у него просили – притом еще и слишком вежливо, – то не сидел бы сейчас посреди разбросанных по столу бухгалтерских книг, отчетов пожарных, счетов и писем от гробовщиков, врачей и кредиторов.
– Рейден? – повторил барон.
– Джон Рейден, – сказала ведьма: она предпочла разговаривать с ним из-под мужской личины, чтобы не тратить время на утомительные выяснения, как же женщина может этим всем заниматься, почему носит брюки и прочее. Людишки, черт их побери, так любили эти разговоры, словно им за них платили!
– Я не вижу вашей карточки.
– У меня ее нет. Паспорта тоже. – Джен улыбнулась, и барон опустил руку под стол, на табурет, где лежали два пистолета. Слева от кресла стоял зараженный карабин, а у дверей кабинета отирались четверо телохранителей. Еще двое торчали около окна непосредственно в кабинете.
– И вы говорите, что брат и сестра Уикхемы ваши… ваши рекруты?
– Если вы перестанете наконец пересказывать мне то, что я вам уже сказал, то мы сможем быстрее перейти к делу.
– Я ничем не могу вам помочь, – сухо ответил Сен-Мар. – Когда я вернулся, здесь уже не было ни ваших рекрутов, ни… – Он умолк, сглотнул, словно пропихивая обратно в глотку едва не вырвавшиеся наружу слова, и закончил: – Ни тех, с кем они вступили в драку.
– Давайте без этого, – поморщилась Джен. – Теряем время. Я знаю, что вы держали в башне вашего сына, который…
– Выйдите! – крикнул барон, и его телохранители, уже развесившие уши, покинули кабинет.
Ведьму это позабавило: как будто наличие сына было чем-то сродни постыдной болезни, которую следовало тщательно скрывать.
Хотя ей говорили миледи и один из двоих Редфернов, что сын – незаконнорожденный; правда, Джен никак не могла взять в толк, что же это значит.
– Вы слишком много болтаете, – процедил Сен-Мар, когда они остались одни.
– Странно, обычно меня упрекают в молчаливости, – фыркнула ведьма. – Итак, чтобы я мог наконец-то заняться делом, мне нужно знать, что произошло в башне, когда вы уехали в Виллер.
– Почему я должен вам отвечать?
– Так вам сын не нужен, что ли? Ну и начали бы с этого. – Джен поднялась, надела шляпу и даже успела сделать пару шагов к двери, когда барон выдавил:
– Если вы пообещаете его вернуть, я расскажу.
– Ладно, – беспечно ответила ведьма; слово, данное такому человеку, для нее ничего не значило, хоть он и был внешне так похож на мистера Лонгсдейла. Но в остальном – никакого сходства, и потому барон ее раздражал. Он как будто украл то, что принадлежало важному для нее человеку. Чего бы она не отдала, лишь бы вернуть его!
– Я оставил на посту перед дверьми башни шестерых телохранителей. Перед отъездом в Виллер я встретился с мадемуазель и месье Уикхемами, которых нанял ранее, чтобы они выяснили, кто устраивает покушения на меня с помощью м… магии… – Барон запнулся и бросил быстрый, подозрительный взгляд на ведьму.
– Они мне докладывали.
– Так вы их начальник?
– Я их обучал, – сказала ведьма. – И был в Виллере, так что часть про пожар можете опустить.
– Когда я беседовал с родственниками рабочих, погибших в пожаре на фабрике, нас прервал верховой, посланный моим мажордомом.
– Вашим кем? – со смехом воскликнула Джен. Мажордом, это надо же!
– Слуга доложил мне о нападении на донжон, – сухо продолжал Сен-Мар. – Я тут же вернулся сюда, но было поздно. У дверей и внутри башни мы нашли шесть трупов, комнаты внизу были разгромлены, одна из стен сломана. Слуги сказали, что ночью видели, как Уикхемы вышли из дома, где я предоставил им комнаты для отдыха, и направились к башне. Видимо, они как-то узнали об атаке и попытались защитить мой дом. Но безуспешно – поскольку ни моего сына, ни Уикхемов с тех пор не видели.
– Но не видели и нападавших, не так ли?
– Думаете, Уикхемы смогли сбежать и укрылись вместе с Шарлем в безопасном месте? – оживился барон.
– Может быть. А может, ваши враги взяли в плен всех троих. Это надо выяснить. Пойдемте, покажете мне башню.
– Я не слуга… – возмущенно начал было барон.
– Это же там вы устроили себе кабинет магических редкостей, верно?
Сен-Мару определенно не хотелось, чтобы всякие лакеи таращились на его коллекцию, поэтому он встал, накинул плащ и властным жестом велел Джен следовать за ним.
Из кабинета барона в сад вела потайная лесенка, скрывающаяся за дубовыми стенными панелями. В саду же была проложена узкая дорожка, которую прятала от любопытных глаз высокая, футов восьми, живая изгородь, такая густая, что разглядеть, кто идет по дорожке, было невозможно. По ней Сен-Мар провел ведьму к донжону.
Трупы уже унесли; выломанная дверь лежала рядом со ступеньками крыльца, открывая вид на разгромленную гостиную. В стене напротив двери зиял пролом от пола до потолка. В нем виднелась вторая лестница – потайная или, может, для прислуги. Джен подошла к крыльцу и недовольно спросила:
– Это что? Пасли тут стадо слонов?
– Здесь были мои люди и я, мы осматривали…
– Затоптали, к чертям, все место преступления!
– Месье, я был очень снисходителен к вам, – холодно изрек барон, пытаясь смотреть на Джен сверху вниз, – но если ваши манеры не станут любезнее, то я приму меры, чтобы их улучшить.
Ведьма втянула носом воздух, присела на корточки у крыльца и пробормотала заклинание. Оно расцветило десятком отблесков снег – людей тут побывало слишком много. Но имелась и приятная новость. Хотя с какой стороны посмотреть…
– Они пришли сюда своими ногами, – пробормотала Джен. – Без порталов. Может, открыли его дальше, в деревне или в лесу. Гм. Значит, опасались.
Она прошла в гостиную, тщательно осмотрела ее, как наставлял Бреннон, но не нашла ничего, кроме обломков мебели и осколков стекла.
– Вон та лестница. Зачем ваш сын по ней спустился?
– Не знаю. Ему запрещено видеться с посторонними.
– Тогда как его выманили? Он мог пойти на звук погрома?
Барон задумался.
– Вообще-то я ему запрещаю, – наконец сказал он, – но мы, Сен-Мары, не из трусливых, а в его жилах течет моя кровь.
– И еще кровь какой-то горничной, – хмыкнула Джен; барон побагровел. – Однако здесь изрядно покидались заклинаниями. – Она переступила через нижний край пролома в стене. – Взгляните: каменная кладка оплавилась, пол сгорел, крыльцо разбито в мелкий щебень. Но все же тут никого не убили.
– Откуда вы знаете?
– Чую, – ответила ведьма. – Мертвечиной не воняет. Все ушли живыми. Вопрос в том, куда.
Она спрыгнула в снег и, принюхиваясь, для начала двинулась вперед по дорожке. Здесь все тоже было превращено в кашу стараниям бароновых слуг, но через два десятка ярдов ведьма обнаружила дыру в кустах, оставленную неким массивным телом. Если в распоряжении бартолемитов не имелось такого же здоровяка, как Диего Уикхем, то путь побега оборотня был найден.
Здесь слуги ничего не затоптали, и Джен, раздвинув пошире обломанные ветви, показала Сен-Мару одиночную цепочку следов. Крупный, тяжелый мужчина быстро бежал прочь, стремясь к ограде.