Камин пылал вовсю – его огромный зев был виден еще из холла. Свет свечей в канделябрах смешивался с освещением от газовых плафонов – барон Сен-Мар, человек прогрессивный, заменил ими свечи в массивных люстрах. Вдоль стен тянулись столики с легкими винами и закусками, пахло пылью из тяжелых складок бордовых портьер, и всюду вились гирлянды из белых дубовых листьев и трехцветных лент.
– Месье и мадемуазель Уикхем! – возвестил лакей, и на рекрутов обратились десятки глаз. Общество, которое собрал у себя барон, оказалось провинциальным, но не лишенным аристократического лоска – хотя Диего был уверен, что прежние владельцы этого зала почувствовали бы себя глубоко оскорбленными тем, что здесь собрались не только люди благородной крови (интересно, как они это определяют? На вкус она такая же, как неблагородная).
– А, дети почтенного профессора! – воскликнул Сен-Мар. – Прошу, прошу! Рад вас видеть!
Он устремился навстречу Уикхемам. Барон был одет элегантно, по последней столичной моде, и выглядел среди гостей как королевский фрегат среди утлых баркасов со следами былой роскоши. Единственное, что немного объединяло Сен-Мара с остальными, – красно-бело-золотая лента через грудь, сколотая на плече дубовым листом из белого золота, усыпанным жемчугом. Не все могли позволить себе такие роскошные листья, а многие гости выглядели так, словно сборы на бал поглотили их последние сбережения.
Барон небрежно кивнул Уикхему и склонился над рукой Дианы. Девушка мило улыбнулась, а Диего немедленно ощутил, насколько похолодало в зале от взглядов дам и девиц. Сен-Мар был весьма перспективным вдовцом с их точки зрения и тоже своего рода объектом охоты. Несколько загонщиц склонились друг к другу и неодобрительно зашушукались, пока остальные ловчие испепеляли негодующими взглядами замшевый костюм Дианы: юбку без кринолина, приталенный сюртук и белую рубашку с отложным воротничком, где красовалась единственная уступка женственности – полоска кружева.
– Я, кажется, как-то не так оделась, – пробормотала Диана.
– Вы обворожительны, – уверил ее барон и положил руку девушки на свой локоть. – Позвольте, я представлю вас сливкам нашего общества – не столь блестящего, как в столице, не столь интеллектуального, как в доме вашего отца, но весьма родовитого.
Диана оглянулась на Диего, и Сен-Мар добавил:
– Ваш брат может продегустировать вино и наши традиционные закуски.
Это в целом звучало получше, чем «пошел вон», но недалеко ушло по своему смыслу. Барон с девушкой скрылись в толпе гостей, оставив Диего одного. Гости этому тоже были не рады, и когда Уикхем стал осматриваться, то плавно отступили, оставив его один на один со столиком с закусками. Единственным, кто не убежал, оказался высокий худощавый мужчина с черными волнистыми волосами, густыми усами и большими черными глазами, и в нем Диего с некоторым изумлением узнал того типа, которого чуть не столкнула с лестницы Диана.
Тип не проявил никакой враждебности (хотя вчера был очень недоволен) – напротив, он приветливо улыбнулся и жестом пригласил оборотня к столику, который оказался в их единоличном распоряжении. И пусть от этого человека нестерпимо разило магией, Уикхем не смог устоять – благо аромат закусок был восхитительным.
– Угощайтесь, – добродушно сказал мужчина. – У барона лучший повар в Эксавеле.
– Благодарю, – ответил Диего, с некоторой осторожностью приблизившись к столику.
– Как жаль, что барон нас не представил, увлеченный другими хлопотами. Карлос Анастазия, доктор философии, профессор. – Он приложил руку к груди и слегка поклонился. – С кем имею честь?
– Диего Уикхем, – пробурчал оборотень. Он не слишком-то хотел знакомиться, к тому же его быстро разочаровали закуски – не вкусом, но размером. В них едва можно было вонзить клык, и они исчезали за один укус.
– Похоже, мы оба здесь для того, чтобы развлекать аристократическое общество, – с усмешкой заметил профессор Анастазия. – Что поделать, знать и ее привычки.
Он, видимо, хотел поболтать, и Диего, припомнив уроки, которые им дал в поезде сэр Айртон Бройд, шеф полиции, со вздохом решил, что раз подозреваемый сам идет на контакт, то не стоит его отпугивать.
Профессору, несмотря на его почтенное звание, на вид было около тридцати или тридцати пяти; оборотень обратил внимание на тонкий белесый шрам, пересекающий его худое лицо – от середины носа через всю левую щеку к мочке уха. Руки у доктора были худощавые, с тонкими пальцами и сбитыми костяшками, словно он не искал ответы на сложные философские вопросы, а выбивал их у мироздания силой.
– Опасное дело философия, а? – сказал Диего и бросил выразительный взгляд на шрам. Доктор Анастазия негромко рассмеялся:
– О, следы бурной юности! Давно забытые развлечения и все в таком духе.
– Вы – наставник сына Сен-Мара?
– Вовсе нет, боже упаси. Я приехал отдохнуть и восстановить здоровье, пошатнувшееся от долгого общения со студентами. Барон заметил меня на прогулке и после моего опрометчивого признания в наличии докторской степени пригласил на праздник. А вы? Вы же, я надеюсь, не художник в поисках вдохновения?
– Я собираю для моего отца местные легенды и предания. Мой отец – профессор Уикхем, доктор исторических наук, – добавил Диего, досадуя на то, что приходится еще и о себе рассказывать.
– Надо же, – протянул Анастазия, – наслышан о почтенном профессоре. Много собрали?
– Пока нет.
– Тогда вот вам местная легенда, которой меня угостили в гостинице в первый же день на десерт к ужину. Вы знаете, кто такие Сен-Мары?
– Бароны?
– Баронами они стали потом, а изначально предки сего славного рода были младшей ветвью Тен-Авелланов – династии королей Юга. Последний осколок их королевского величия – этот донжон, мимо которого вы прошли по дороге сюда. По легенде, в нем обитает дух последней из королев Юга – пресвятой Эрмесинды, обладавшей пророческим даром. Пока потомки Тен-Авелланов охраняют ее покой, Юг будет жить в мире и благополучии, потому что она предсказывает несчастья и помогает их отвратить.
Диего присвистнул.
– Некоторые даже уверяют, что иногда дух королевы можно увидеть в окнах донжона – в виде белого огня, который скользит внутри башни вверх и вниз.
– И как, действительно скользит?
– Местные уверяют, что да. Я полагаю, это зависит от того, сколько выпил свидетель чуда непосредственно перед лицезрением.
Диего задумался. В донжоне не было запаха обитаемости, который создает человек в своем жилище – как не пахло от него и магией (а вот от доктора Анастазии пахло, черт побери!). Но, может, дело в том, что они прошли довольно далеко от башни? Может, зайти внутрь и понюхать? Может, источник находится не в донжоне, а под ним, как в замке Редферн?
– Впрочем, – продолжал доктор философии, – если вас интересует фольклор, то давайте расспросим барона.
– Вряд ли он станет проводить нам экскурсии.
– Почему нет? Донжон выглядит достаточно прочным, а Сен-Мар, как и вся местная аристократия, очень гордится своими предками. Идемте! – встрепенулся Анастазия. – Я вижу, что он наконец разделался с гостями и показывает вашей сестре картины!
«Какие еще картины?!» – встревожился Диего и поспешил следом за доктором философии, у которого слова с делом далеко не расходились: Анастазия нырнул в толпу, как рыба в воду, и ловко прокладывал путь сквозь гущу гостей.
– Зачем барон нас вообще пригласил? – пробубнил оборотень: ему не нравились взгляды, которые бросали на них гости.
– Ради развлечения, я же вам говорил. Для благородных дам и господ такие, как мы, – это скоморохи, как клоуны, или жонглеры, или уродцы в цирке для черни. Если вас это задевает, – мягко добавил Анастазия, – то просто не обращайте внимания. Что сделал ваш отец для исторической науки? Открыл целый мир, в котором жили древние обитатели Эсмеранского полуострова. А что полезного сделали все эти люди? Просто родились в семьях с фамилией длиной в мою руку. Вот то-то же.
Диего вздохнул. С каждой минутой разговора ему все труднее было подозревать в Карлосе Анастазии бартолемита. А ведь приходится. Но тут оборотню в голову пришла другая мысль, от которой волосы вздыбились на загривке.
«А вдруг это агент Бюро, которого миледи прислала проследить, провалимся мы тут, как в поезде, или нет?»
В поезде-то у них, по правде говоря, ничего бы не получилось без вмешательства миледи. Чем не повод задуматься, нужны ли в Бюро такие рекруты?
Шумный бальный зал остался позади, как и неприятная толпа. Анастазия свернул в картинную галерею, по которой вдвоем бродили барон Сен-Мар и Диана. Девушка упоенно изучала портреты: живопись всегда увлекала ее так сильно, что отец всерьез опасался, что она захочет стать художницей или, того хуже, выскочит замуж за художника. Когда Диану заинтересовала работа в Бюро, достопочтенный профессор вздохнул с облегчением.
– Господин барон! – окликнул доктор.
Сен-Мар обернулся, Диана тоже – и тут же вспыхнула.
– Ох, извините!
– Право же, не стоит упоминания, – благодушно сказал Анастазия. – Здесь нет ни одной лестницы, так что я чувствую себя в полной безопасности.
Диана покраснела еще гуще. Барон шутки не понял и несколько раздраженно спросил:
– Вам что-то нужно?
– О да. У нас с сеньором Уикхемом – это вот он, вы должны его помнить, – возник небольшой научный спор относительно донжона, который мы видели в вашем парке, и только вы можете этот спор разрешить.
Сен-Мар вопросительно поднял бровь, всем своим видом показывая, что поиск научной истины его нимало не занимает.
– Я полагаю, что ваш донжон – новострой, возведенный по образцу ранней архитектуры, – не моргнув глазом заявил Анастазия, – и датирую его примерно семнадцатым веком. А мой юный просвещенный коллега полагает, что эта башня была построена не позднее середины тринадцатого века.
Вероятно, барон на миг заподозрил, что профессор над ним издевается, – но виду не подал, и хотя он явно стремился остаться наедине с Дианой, довольно спокойно ответил: