Ричард оборачивается и проходит мимо меня, толкает дверь в соседнее помещение. Я скольжу за ним, как бесплотная тень.
Белые стены, шары голубого магического огня под потолком, тихий плеск воды. Ванная комната.
Замок ледяной розы без слов знает, что нужно хозяевам. Это каменное чудо как верный пёс предугадывает желания. Округлая чаша, вырастающая из пола, начинает наполняться горячей водой. Пар плывёт по комнате. Неужели я всё ещё здесь? Кажется, сейчас остановится сердце.
Но я уже не принадлежу себе.
Когда он медленно расстёгивает сначала запонки, потом пуговицы на груди – одну за другой.
Когда из плена тонкой ткани высвобождаются сначала широченные плечи, потом рельефные сильные руки – руки воина, которые мечом владеют столь же искусно, как и пером. И как же глупы те люди, которые ошибочно принимают графа Винтерстоуна, ученого и путешественника, за изнеженного благородного лорда, не подозревая, что под дорогим, безукоризненно сшитым костюмом прячется крепость стали.
Когда белая рубашка летит куда-то на пол. Когда линии его тела обрисовывает свет магических огней. Я медленно умираю на месте.
Я потерялась в этой магии, плавлюсь и сгораю на костре, в который сама же вошла своим безумным желанием остаться. Надо было всё-таки послушаться голоса разума.
Потому что не представляю, как теперь буду спать ночами.
Зеркало на стене всё покрыто испариной. Ричард отворачивается от меня, опирается руками о край раковины, оставляя для любования свою невероятную спину. Вижу капельки пота, стекающие по впадине. Кажется, у меня температура подскакивает так, что об меня саму можно не то, что греть воду – а натуральным образом её вскипятить.
Опускает руку в струю воды, приглаживает волосы. Темные пряди от влаги становятся длиннее, прилипают к шее, курчавятся.
Тихий плеск воды заглушает грохот моего сердца.
О чём он всё время думает?
И почему мне кажется, что думы эти – тяжёлые?
Ричард вскидывает голову и вдруг поднимает руку, с размахом проводит ладонью прямо по запотевшей зеркальной глади, и в открывшемся неровном окне я вижу напряжённый, сосредоточенный взгляд тёмных глаз.
Его глухой голос:
- Что же не так с твоей жизнью, а, приятель? В какой момент всё свернуло не туда?
Я ошиблась.
Он тоже горит. Только в своём собственном пламени.
Наши дороги по-прежнему разные.
Но почему-то, - впервые пожалуй, - у меня появилась надежда. На то, что настанет день, когда Ричард остановится и подождёт меня на этом пути, протягивая руку.
В напряжённой, звенящей тишине ему некому ответить. Я по-прежнему нема. А даже если бы и смогла – что бы сказала? Мне ему нечем помочь. Всё, что я могу – это отдать ему своё сердце и душу, отдать всю себя, до самого донышка. Если бы он только попросил. Но он же этого не сделал.
Меня и здесь уже почти нет.
Я истаиваю, как тот самый пар над горячей водой.
С последним вздохом срываюсь с места и подлетаю к нему.
У меня получается – протягиваю руку и касаюсь его спины. Там, слева, где глубоко внутри бьётся сердце… но не чувствую ничего. Моя раскрытая ладонь словно трогает пустоту.
Потому что это всё не настоящее. Меня здесь нет. Я не узнаю, как это – касаться его кожи. Что при этом чувствуешь. Как обидно… горечь обиды просто невыносима.
Я отдёргиваю ладонь…
А Ричард вдруг резко оборачивается. Удивлёнными глазами смотрю на него так близко, совсем-совсем близко, и замечаю, что его напряжённый взгляд под нахмуренными тёмными бровями словно ищет чего-то в пустоте… а потом фокусируется на том месте, где должно быть моё лицо.
Не знаю, что бы случилось дальше.
Наивно было думать, что я могу бесконечно долго обманывать могущественного мага и подглядывать украдкой. Кажется, чутьё подсказало ему, что здесь кто-то есть…
Пугаюсь до чёртиков, делаю шаг назад. Как раз вовремя – когда мощным выпадом руки он хватает пустоту, где я была мгновение назад.
Заметил или не заметил?
Последние силы, удерживавшие меня на этом плане реальности, покидают меня. Подвеска на груди становится совсем-совсем холодной. Этот контраст особенно остро ощутим по сравнением с тем, как горю я сама.
Проваливаюсь куда-то…
Лечу-лечу…
Здесь темно. И страшно.
Кто-то смотрит на меня. Кто-то недобрый, злой. Кажется, здесь, в междумирье, в неуютном и опасном месте обитают по-настоящему неприятные создания. Не хотела бы здесь застрять.
По счастью, полёт не длится долго.
Когда ко мне возвращается зрение, я обнаруживаю себя лежащей в собственной постели, надёжно укутанной одеялом. Ещё и переодетой в чистую, пахнущую лавандой ночную сорочку. Наверное, кто-то нашёл меня в саду у фонтана и перенёс. А Ши переодела, судя по запаху её духов. Хорошо… не хотелось бы схватить воспаление лёгких от падания в лужу.
Повернула голову. На тумбочке у кровати суп и чай. Всё горячее. Это изобретение Эммета, младшего брата Орвика. Самоподогревающааяся каменная посуда. Обожаю его.
Но вид бегущего над тарелкой пара вызывает совершенно неправильные ассоциации.
Глупо хихикаю и ныряю под одеяло с головой. Там, в темноте, мне удобнее вспоминать. И представлять.
Пусть едет, если ему так нужно, в свои болота. У меня теперь появился дополнительный стимул дождаться. И новая мечта.
Умираю, как хочу узнать – каково же это, прикоснуться к его обнажённой коже по-настоящему.
Глава 23
Глава 23
С тех пор я ни разу не пробовала использовать новую магию.
Слишком гигантскую порву сил она у меня сжирала. И слишком долго пришлось восстанавливаться после первой же попытки. Хотя, положа руку на сердце, сама виновата. Ну кто тебя просил, например, Гайка, дура ты набитая, пялиться на голых графьёв?! Во-первых, неприлично. Во-вторых, сердечко от такого зрелища может же и не выдержать, а тебе бы до свадьбы ещё дожить желательно. В-третьих, примерно половину времени ты держалась за счет выгорания себя изнутри, но кому какое дело до «в-третьих», когда есть такое «во-вторых»?!
Выводы я сделала, конечно.
Решила, что в следующий раз буду пробовать вживую. Исключительно из экономии магического резерва, конечно же!
И ещё возросла решимость отрастить волосы подлиннее. Даже не знаю, откуда у меня взялось такое желание, но помимо настоятельной потребности трогать, я всё отчётливее осознавала потребность, чтобы трогали меня… ну хотя бы по волосам. Воспоминание о пальцах Ричарда в моих волосах преследовало чуть менее настырно, чем воспоминание о нём же без рубашки.
Вообще я сама себе уже стала напоминать какую-то одержимую маньячку. Даже не по себе становилось временами. Поэтому, когда первое наваждение схлынуло, а я стала вставать с постели – в постели бороться с наваждениями такого рода, само собой, труднее всего, - я клятвенно пообещала самой себе любой ценой отвлечься.
Иначе в нашу следующую встречу не смогу и двух слов связать. Буду плотоядно пялиться на Ричарда и капать на пол слюной. Потому что вместо чопорного сюртука и педантично повязанного, тщательно накрахмаленного шейного платка буду видеть ту сцену в ванной.
Внутренний бесёнок ещё время от времени нагло спрашивал меня – а если б хватило магического резерва… осталась бы я подглядывать дальше? Как далеко бы я могла зайти?
Нет, определённо с такими мыслями надо было что-то делать.
Изобретение новых заклинаний отлично помогало отвлечься и настроиться на рабочий лад.
Вообще, честно говоря, больше всего я хотела изобрести кое-что другое. Вернее, увеличить себе кое-что другое. Но именно эта часть тела оказалась катастрофически неподдающейся.
Я билась как об стенку с собственной дурацкой фигурой, но стратегические места по-прежнему оставались скорее неясной перспективой, чем активным багажом, с которым можно было покорять вершины. Шиана меня, конечно, убеждала, что это не имеет большого значения, и что любят сразу целиком, а не отдельными местами… но ей-то легко было говорить.
В общем, после ряда неудач я психанула и решила, что если не хочу в один прекрасный день наколдовать себе в шесть рядов как у кошки, пора прекращать экспериментировать. И взяться за что-то более реалистичное и простое в исполнении.
Ну, волосы. Тем более, они уже и так смирились с тем, что хозяйка попалась с приветом. И даже корни давно отрастали сразу зелёными, так что на них и магию я уже тратить перестала.
Вот с длиной пришлось всё же попотеть – но ура! – усилия увенчались успехом.
И довольно быстро мои кудри завились до самой талии. Такая я себе казалась какой-то новой, незнакомой, и часами не отлипала от зеркала, пытаясь представить, какой меня увидит со стороны тот единственный на свете человек, ради которого всё это безобразие затевалось.
Шиана снова возводила глаза к потолку и говорила, что мужчины так устроены, что Ричард скорее всего даже не заметит.
Я снова психовала и запальчиво заявляла ей, что если так и будет, я на зло ему себе лысину наколдую, и тогда уж он заметит точно! Шиана, укатываясь, отвечала, что зная Ричарда – не факт.
Я снова сердилась и запиралась в комнате ото всех на целые дни.
И сходила с ума от невозможности увидеть.
И лезла на стены от невозможности прикоснуться.
Снова подняли голову старые страхи – что вдруг он там себе кого-нибудь найдёт. Что вдруг он там обо мне уже совсем-совсем забыл.
На мой день рождения, в самую макушку лета, мне прислали здоровенный букет синих роз с меня размером, без карточки.
Ровно восемнадцать роз.
Помнит.
Осень прошла в сплошном ожидании зимы. Где-то там, в самую суровую и мрачную зимнюю пору, будет традиционный праздник, который Замок ледяной розы отмечает ежегодным балом. Он же не может его пропустить? Не может.
В календаре на стене каждый день добавлялся новый красный крестик.
Первый снег я встречала как лучшего на свете друга и драгоценного союзника.