Мы уже порядочно отплыли от берега, и только сейчас я обратил внимание на то, как выглядит замок с моря. Это было и неожиданно, и необычно. Со стороны моря замок являл собой крепость на краю обрывистых скал. Взору открывалась высокая суровая стена со средневековыми бойницами и длинной прорезанной узкими щелями галереей наверху, откуда воины могли легко вести стрельбу из алебард, мушкетов или легких пушек, в зависимости от технических средств своего времени. Стена была сложена из грубого булыжника, вероятно с тем секретом скрепляющего камень раствора, до которого ученым так и не удается до сих пор докопаться.
— В тринадцатом веке сработано, — с уважением кивая на это суровое воинственное сооружение проговорил Роббинс. — Только не думайте, что весь замок такой. То есть в далекие времена оно так и было, но передняя часть замка переделана под красивую английскую усадьбу лет двести назад. Вы не видели? Вам понравится. А какие замечательные розовые клумбы перед входом устроил мистер Мэтью.
— Вы рассказывали о какой-то истории с Холборнами и вашим братом, — напомнил я.
— Да. Так вот… когда господа отплыли от берега ярдов на четыреста, лодка неожиданно дала сильную течь. Вода стала вдруг заливать днище. Опытный рыбак, наверно, сумел бы что-нибудь придумать — попробовать заложить щель тряпьем, прижать это чем-нибудь и приналечь на весла к берегу. Но сэр Джон Холборн вообще беспомощный человек, а мистер Мэтью — ловкий и закаленный, но человек не морской… ну и маленький мальчик с ними. Страх хуже смерти, мистер Дастингс. Особенно на море… Растерялись, попробовали вычерпывать воду, да бестолку — она прибывала. Мистер Мэтью рассказывал потом, что начал изо всех сил грести к берегу, а лодка уже погружалась и не шла. Сэр Джон был слабым помощником и больше успокаивал Джеральда, чем вычерпывал воду. А до берега было порядочно. Вода в это время у нас — семь-восемь градусов. Едва ли даже очень сильный мужчина доберется вот так до берега вплавь, а тем более мальчик… И тут, маленький Джеральд закричал: «Лодка, лодка!». Это был мой брат. Он как раз выезжал так, как вот мы сейчас с вами. Большое счастье, мистер Дастингс — такое совпадение.
— Так значит, та лодка «Спаситель»…
— Названа в честь этого события. Ее сэр Джон подарил в благодарность моему брату, и он долго на ней рыбачил. Теперь эта старая посудина не может плавать, но я берегу ее как память.
Старый рыбак задумчиво покачал головой и вдруг, резко повернув голову в сторону открытого моря, быстро проговорил:
— Взгляните-ка скорее — там, ярдах в пятидесяти от нас — золотистые блики на волнах, как будто движутся.
Я пригляделся:
— Точно, именно так, как вы сказали.
— Тогда попрошу вас быстро на весла. Это стайка анчоусов. Небольшая, но дело верное. Если мы не замешкаемся, кое-что нам достанется. Гребите вдоль волны наперерез… нет, еще левее. Вот так!
Он с поразительной ловкостью стал выбрасывать за борт сети, иногда чуть задерживаясь, следя за рыбьем косяком, который я не имел возможности наблюдать, потому что изо всех сил налегал на весла.
Улов оказался совсем непустяковым и заставил нас изрядно потрудиться.
Анчоусы — деликатесная рыба. Роббинс аккуратно выбирал сети и просил меня раскладывать рыбу по трем ящикам в зависимости от размера. Всего вышло фунтов около шестидесяти, и старый рыбак не скрывал радости от неожиданной удачи.
— Настоящая рыба пойдет не раньше, чем через неделю, — сообщил он, — да и тогда такой улов считался бы очень хорошим. Ей-богу, есть повод посидеть сегодня вечером в пабе. Вы не окажете мне компанию, мистер Дастингс? Ах, да, вы же приглашены в замок. Тогда попрошу вас прихватить несколько фунтов анчоусов в подарок от меня Холборнам.
Мы, не напрягая себя, поплыли назад к берегу.
Я снова стал с интересом разглядывать старую стену замка с башнями по бокам. В этом месте береговая полоса прерывалась и волны бились об отвесный гранит, однако я заметил узкие очень крутые ступеньки. Они были прорублены в скале под башнями с левой и с правой стороны. Так что любой идущий вдоль берега путник мог не обходить замок с суши, а, поднявшись по этим ступенькам, пройти вдоль стены по узкой скалистой кромке, и снова спуститься с другой ее стороны.
Непонятно откуда ко мне вдруг явилась мысль, что сделать это можно совсем незаметно.
Темно-коричневый фасад замка действительно больше всего походил на богатую усадьбу восемнадцатого века. И сразу в глаза мне бросились расположенная напротив главного входа роскошная розовая клумба. Цветы распадались на два концентрических круга. Внешний круг состоял из застенчиво-изящных алых роз и окаймлял внутреннюю клумбу из необыкновенно красивых, более крупных, белых. Безукоризненно белых. Цветы, несомненно, относились к очень дорогим отборным сортам и были прекрасно ухожены.
Полюбовавшись на чудное создание природы и человеческих рук, я подошел к полукруглому в три плоских ступеньки крыльцу замка. В руках у меня была небольшая, прикрытая сверху папоротником, корзинка с анчоусами — подарок от Роббинсов.
Я уже собрался потянуть за шнурок дверного колокольчика, когда дверь сама передо мной открылась и на пороге появился дворецкий. Лет сорока пяти, высокий, крепкий, и с той небольшой сутулостью, которая часто выдает силу и встречается у моряков и портовых грузчиков. Его коротко постриженные темные волосы были уже довольно редки, но эта склонность к облысению не портила его лица с располагающим к себе приветливым выражением.
Одет он был, несмотря на жаркий день, в легкий черный костюм с белой рубашкой и маленькой черной бабочкой.
— Позволю себе высказать предположение, — слегка поклонившись, начал он, — что вы — капитан Дастингс. Мистер Джеральд велел мне встретить вас и попросить либо подождать в холле, либо, если угодно, пройти в парк. — Он указал рукой в глубину деревьев. — Там молодые джентльмены устроили легкое развлечение — стрельбу по мишеням. А что это, позвольте спросить, у вас за корзинка?
Я объяснил.
— Какие милые люди эти Роббинсы, — он принял корзинку, — я попрошу кухарку приготовить рыбу к завтрашнему обеду. Так вы присоединитесь к их развлечениям или немного подождете в холле и пожелаете что-нибудь подать вам выпить?
Я, как человек военный и к стрельбе не вполне равнодушный, выбрал первое и двинулся в указанном мне направлении вглубь парка со старыми раскидистыми дубами и перемежающимися почти в человеческий рост кустарниками.
Не успел я пройти и двух десятков шагов, как услышал выстрел ярдах в пятидесяти впереди, затем, после небольшой паузы — второй. Я сразу понял, что это револьвер, а еще вернее — короткоствольный наган 1895 года. Да, третий выстрел не оставил никакого сомнения в этом. Хорошее оружие, считается чуть устаревшим, но очень надежным. В особенности для ближнего боя. Полицейские его любят. Прост в обращении, удобен. Калибр таков, что даже не самое лучшее попадание выводит врага из строя, и вместе с тем наган не очень тяжел и легко помещается в обычном кармане. Я сам одно время держал его и брал с собой в путешествия, хотя теперь стал предпочитать более портативный браунинг.
Еще через минуту я вышел на небольшую поляну и, приблизившись, разглядел среди деревьев двух молодых людей, ту самую изящную девушку и некоего средних лет господина, стоявшего, опираясь на трость несколько в стороне от прочих.
Одним из молодых людей был Джеральд, другой выглядел моложе. Он был примерно одного роста с Джеральдом и несколько походил на него чертами лица.
Стив Харди, как он потом мне представился, двоюродный брат Джеральда.
С первого взгляда Стив производил впечатление симпатичного и еще не до конца взрослого человека. Более подвижного, чем его кузен, и, как бы это сказать, немного более простого в манерах. В нем чувствовалось детское еще желание по каждому поводу говорить слова, что он и делал. Однако вполне невинно. И как я в дальнейшем убедился, ничуть не досаждая другим своим поведением.
Настроение у компании было приподнятое, если не считать того господина с тростью, который не только не участвовал в общем соревновании, но и не проявлял ни малейшего интереса к происходящему.
— Доктор Николос Бакли, — назвался он, пожимая мне руку, после того, как Джеральд представил меня всем собравшимся.
Доктор имел ухоженную, но не запоминающуюся внешность. Светлые гладко причесанные волосы, светлые же водянистые глаза с небольшими, но хорошо заметными под ними мешками, которые усиливали общее усталое и скептическое выражение его лица.
— Теперь ваша очередь стрелять, капитан, — Стив Харди вложил в барабан пять патронов и протянул мне наган. — Вы единственный, кто может поддержать репутацию мужчин и обыграть даму. Бета попала четыре раза из пяти, я — три. А Джеральд — всего один раз.
— Папа прекрасно стреляет, — проговорила девушка. — Папа, почему ты не хочешь?
— Я уже вышел из возраста детских игр, — вполне пренебрежительно ответил на это мистер Бакли.
— А где мишень? — спросил я.
— Секунду… — Стив вытащил из травы покореженную и уже пробитую в нескольких местах жестяную банку и установил ее на пенек шагах примерно в пятнадцати от меня.
Банка была величиной с очень большое яблоко, и попасть в нее военному человеку, тем более из хорошо знакомого оружия, было делом совсем несложным. Я вскинул руку и начал стрелять. Каждый раз Стив подбегал и ставил сбитую банку на прежнее место.
— Браво, мистер Дастингс! — первой поздравила меня девушка. — Браво, хотя это не очень сложная цель.
— Но вы все-таки один раз промахнулись, Бета, — съехидничал Стив.
Она промолчала, чуть улыбнувшись в ответ. Я вскоре заметил, что она часто отвечает на мелкие пустяки не словами, а легкой полуулыбкой или едва заметным кивком головы.
— Неплохо, совсем неплохо, капитан, — безразличным тоном произнес в мой адрес доктор, доставая из жилетного кармана часы. — Пора, однако же, к чаю, а перед этим я хотел бы посмотреть сэра Джона.