Я кивнула:
– Но, пожалуйста, никому не говорите об этом. (Угу, особенно Дашиным родителям.) Они наверняка спрятались где-то здесь.
– Ну конечно, – ответила дама и ободряюще улыбнулась нам. – Они сами вылезут, как проголодаются, поверьте опытной матери и бабушке.
Она, конечно, была права. И всё же…
– У тебя тоже такое странное чувство? – прошептала мне на ухо Эми.
Я кивнула. Да, чёрт возьми, у меня появилось это странное чувство! Отель был таким огромным, здесь одновременно столько всего происходило, – кто знает, какие опасности поджидали четырёхлетнюю девочку, которая росла под опекой родителей и нянек. Худенький, маленький ребёнок мог пролезть в любое отверстие… Перед моим внутренним взором возник Дон, помогающий Даше протиснуться в вентиляционную шахту. И конечно, именно сейчас я вспомнила слова старого Штукки, сказанные в сочельник: «В воздухе витает зло. Злобные духи и горные демоны вырываются на свободу и соблазняют людей своими дьявольскими идеями.» Чего-чего, а уж дьявольских идей у Дона и самого хватало…
Я приняла единственно правильное в данной ситуации решение – поискать месье Роше и посвятить его, а заодно и Бена, раз уж я оказалась в фойе, в нашу проблему. И тот и другой немного успокоили меня. По их словам, дети постояльцев прятались в отеле довольно часто, в основном в день отъезда. Месье Роше невозмутимо поинтересовался, сколько времени прошло с момента исчезновения Дона и Даши. А Бен предположил, что самым разумным будет спросить у родителей, не возвращались ли к ним дети. По его словам, вероятнее всего, ребята просто направились в свои номера.
Нам, конечно, ужасно не хотелось расстраивать родителей, но мы понимали, что другого выхода нет. Со стойки регистрации Бен позвонил Буркхардтам, а месье Роше набрал номер панорамного люкса.
Эми, Грейси и я с надеждой затаили дыхание, однако, к сожалению, ни Дона, ни Даши родители не видели.
Родители Дона восприняли новость о его исчезновении с завидным спокойствием. Впрочем, это было неудивительно: их сын знал свой отель наизусть, превосходно в нём ориентировался и до рождественских праздников расхаживал по нему в гордом одиночестве где хотел и в любое время суток. Они даже не спустились в холл, чтобы принять участие в поисках.
Егоровы же, напротив, появились в холле в рекордные сроки. Стелла Егорова была в истерике.
У меня на душе заскребли кошки. Я прекрасно представляла, как Дашина мама волнуется за свою дочь. Ей ведь было только четыре годика, и она, вероятно, ещё ни разу не оставалась без присмотра.
Я решила, что сейчас Егоровы потребуют вызвать полицию с собаками-ищейками и подадут на отель в суд.
Однако, как оказалось при ближайшем рассмотрении, Стеллу Егорову заботили совершенно другие проблемы. Заламывая руки, она на своём ломаном английском обратилась за помощью к месье Роше. Супруга миллиардера была безутешна оттого, что из-за снежных заносов не могла отправиться в Женеву прогуляться по магазинам и заехать к парикмахеру. Теперь она требовала предоставить ей вертолёт, чтобы наверстать хотя бы часть потерянного времени. Объяснить ей, что в такой снегопад ни один вертолёт не долетит до Женевы, было невозможно. Исчезновение же дочери, казалось, оставило её относительно равнодушной.
В отличие от жены Егорову пришлось приложить значительные усилия, чтобы сохранять спокойствие.
– Ничего плохого ведь не могло случиться, ведь правда? – Он с надеждой повернулся к месье Роше. – Надеюсь, в Замке в облаках не бывает несчастных случаев? К тому же они ведь вдвоём…
– Совершенно верно. – Месье Роше улыбнулся нашим обеспокоенным физиономиям со своим обычным оптимизмом. – Я уверен, что мы быстро обнаружим обоих беглецов. Если они не выходили на улицу, волноваться не о чем. В отеле никто и ничто не пропадает надолго.
После исчезновения детей Каролин конечно же первым делом проверила, на месте ли их сапоги и куртки. Однако верхняя одежда детей висела на крючках нетронутая, и никто не видел, чтобы Дон и Даша выходили наружу. Поэтому можно было исходить из того, что они где-то здесь и что мы их непременно найдём, – во всяком случае, именно в этом я многословно пыталась уверить Виктора Егорова, и делала это до тех пор, пока он сам не начал меня успокаивать.
Стелла Егорова, цокая каблучками, надувшись из-за того, что никто не собирался предоставлять ей вертолёт, вышагивала взад-вперёд по фойе, а Егоров рассказывал мне, что Даша обожает прятаться и дома, в России, и ему приходится регулярно переворачивать весь дом вверх дном, чтобы найти ненаглядную дочурку. Однажды она спряталась в бельевой корзине, укрылась с головой полотенцами и сама не заметила, как заснула!..
– Этот отель – особенное место, – убеждённо заявил он. – С детьми здесь не может случиться ничего дурного.
Угу, не может! За исключением случаев, когда они шатаются по отелю в обществе малолетнего психа.
Месье Роше организовал Виктору Егорову чашку чая и продолжал ненавязчиво ухаживать за ним, а мы усилили поиски. Какое счастье, что сегодня Романа Монфора не было в отеле! С каким удовольствием он бы сейчас орал на всех, кто попадётся ему под руку, и увольнял бы всех подряд! А уж голову Каролин с наслаждением преподнёс бы Буркхардтам и Егоровым на блюдечке с голубой каёмочкой.
Полчаса спустя наши поиски всё ещё не дали никаких результатов: детей и след простыл. Мы с Беном, Грейси и Эми обыскали все бельевые тележки на этажах и все бельевые шкафы в отеле. Кто-кто, а уж Дон никогда не обращал внимания на то, что написано на гостиничных дверях – «Добро пожаловать!» или «Только для персонала!».
Каролин тем временем дежурила в игровой – на случай, если дети вдруг решат вернуться туда, – а Павел с Пьером прочёсывали подвал. Слава богу, залезть в вентиляционную шахту оказалось не так легко, как мне казалось, – решётки на всех отверстиях, ведущих туда, были плотно привинчены. И всё же я не могла удержаться от того, чтобы периодически украдкой не крикнуть туда: «Ау-у-у!»… просто на всякий случай.
Возможно, об исчезновении детей разболтала госпожа Людвиг. А может быть, люди сами заметили пропажу и обрадовались, что в отеле, отрезанном от цивилизации, наконец что-то происходит. В любом случае, помимо персонала в поисках детей приняли участие и некоторые гости. У каждого была наготове история из собственного детства о том, как он хорошо спрятался, как его не могли найти и как все напугались. Виктор Егоров явно старался выглядеть спокойным – наверное, не в последнюю очередь потому, что месье Роше подлил ему в чай немного рома, чтобы успокоить нервы.
Однако как раз в тот момент, когда я уже готова была поддаться всеобщему оптимизму и задвинуть подальше собственные сомнения (я всё же неплохо знала Дона и понимала, что оказаться в центре всеобщего внимания, пусть даже и таким образом, для него лучше всякого рождественского подарка), передо мной возник не кто иной, как автор триллеров, чтобы ознакомить меня со своей теорией о похищении детей.
Писатель столкнулся со мной и Беном на третьем этаже, крепко взял Бена за рукав, и я впервые взглянула на него внимательнее. Хотя он написал уже несколько бестселлеров, ему было лишь слегка за тридцать. Это был маленький, худенький человек с аккуратно подстриженными тёмными волосами, курносым носиком, лукавой улыбкой и совершенно сумасшедшими глазами, как я с опозданием установила. По его словам, он не хотел никого пугать и сеять панику. Само собой разумеется, дети найдутся в ближайшее время. Но он никогда бы не простил себе, если бы промолчал.
– Промолчали о чём? – спросил Бен.
И писатель с горящими глазами прошептал:
– О Киднеппере из гранд-отелей.
Вот и всё. Мне многого не требовалось. Паника, которую он не собирался сеять, охватила меня в мгновение ока.
На Бена же, похоже, его речь не произвела никакого впечатления.
– О Киднеппере из гранд-отелей? – сухо повторил он.
– Некоторые называют его Эксклюзивным Похитителем, – пустился в рассуждения писатель, – однако это прозвище не прижилось: оно слишком расплывчато. Я наткнулся на информацию о нём, когда собирал материал для моей предыдущей книги. За последние тридцать лет ему удалось похитить шестерых детей из дорогих отелей. И каждый раз ему удавалось оставаться безнаказанным.
– Шестеро детей за тридцать лет? – Бен скептически сдвинул брови.
Писатель важно кивнул.
– Да, двоих в Германии, одного в Австрии, одного во Франции и двоих в Италии, – прошептал он. – И каждый раз ребёнка похищали из дорогого отеля.
– Шестеро детей, которые в течение тридцати лет исчезали из отелей на территории четырёх различных стран? – Можно было подумать, что Бен – издатель, которого писатель безуспешно пытался убедить в том, что его новый сюжет – это золотое дно.
– То, что вы говорите, кажется мне абсолютно неправдоподобным. Откуда известно, что во всех шести случаях фигурировал один и тот же похититель, если его ни разу не поймали?
Этот вопрос на секунду выбил писателя из колеи.
– Это… э-э-э… в полицейских кругах этот факт никогда не подвергался сомнению, ведь почерк во всех шести случаях был идентичным!
– Неужели в руки полиции попали образцы почерка преступника? – переспросил Бен. – Но это кажется мне ещё более неправдоподобным…
– Да нет же! – Писатель раздражённо прищёлкнул языком, и мне очень хотелось сделать то же самое: ну нельзя же быть таким тупицей! – Почерк я имел в виду в переносном смысле: все шесть преступлений были похожи друг на друга. Спустя пять или шесть часов после исчезновения ребёнка похититель звонил по телефону и требовал выкуп, сумма которого точно соответствовала финансовым возможностям родителей и включала далеко не только денежные активы. К примеру, когда похитили ребёнка знаменитого дирижёра, помимо денег в качестве выкупа преступник потребовал ещё и скрипку работы Страдивари, которую передавали из поколения в поколение. Выкупом за другого ребёнка стало полотно Ван Гога, факт владения которым держался в строжайшем секрете.