Ещё два метра. Полтора. Метр!
Я оказалась возле двери угольного подвала и осторожно налегла на неё. Я ощутила, как она тронулась с места, медленно, потом быстрее… И тут она скрипнула.
Людвиги обернулись. Голова Пьера уже торчала в люке. Господин Людвиг поднял пистолет.
Нет, нет, нет! Не для того я преодолела столько всего, чтобы сейчас сдаться! Что-то хлопнуло, как будто из бутылки шампанского вылетела пробка. Из последних сил я налегла на дверь, навалившись на неё всем телом, и опустила тяжёлый литой засов.
Получилось!
Только теперь я ощутила острую боль в плече. Когда я потянулась рукой пощупать, что там, пальцы намокли. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что в меня стреляли. Красное на моей руке – это была моя кровь.
Прав был господин Людвиг: глушитель у его пистолета был и правда отменный.
26
Совершенно обессилевшая, я снова стояла по колено в снегу. Из бального зала доносились чудесные звуки скрипок. На шее висел чужой бриллиант весом в тридцать пять карат, а на руках лежал ребёнок без чувств, тоже чужой.
К тому же в суматохе я успела, как Золушка, потерять туфельку.
– О господи, Фанни, у тебя кровь течёт! – Это был Тристан.
– Пьер всё-таки мне друг… – почему-то прошептала я.
Возможно, это было следствием шока, но сейчас я совершенно не могла вспомнить, как я сюда попала и откуда здесь внезапно взялся Тристан. Последнее, что я помнила, – как, шатаясь, я добралась до лыжного подвала и снова взяла на руки Дашу. Людвиги в это время бушевали за запертой противопожарной дверью угольного подвала в компании Пьера. Интересно, была ли эта дверь ещё и бронированной? И сколько времени им понадобится для того, чтобы выбраться наружу через угольную горку? А впрочем, всё равно. Я страшно устала. Если бы у меня не болела каждая косточка, я бы давно заснула прямо тут.
– Извини меня, ради бога. Я бы пришёл гораздо раньше, но эта идиотка Элла бежала за мной, вешалась на меня и пыталась устроить сцену. – За разговором Тристан лихорадочно старался прощупать моё плечо.
Но, во-первых, было слишком темно, а во-вторых, он всё равно не был профессиональным медиком. Он был… а кем он, собственно, был?..
– А когда я наконец добрался до лестницы, ведущей в прачечную, перед ней дежурил какой-то тип с пистолетом, и мне пришлось отступить. Возможно, он меня даже заметил… Потом я хотел пробраться в прачечную через лыжный подвал, увидел следы крови и пошёл по ним. Ты куда направлялась? – продолжил он.
Я понятия не имела. По всей видимости, я просто шла куда глаза глядят, и теперь мы находились на полдороге к конюшне, возле Полумесячной ели. Может, я инстинктивно собиралась спрятаться под ней – там же, где прятались мальчишки, за которыми мне пришлось следить в мой первый рабочий день в качестве няни. Как их там звали?
– Эшли и Джереми, – пробормотала я. – Или что-то в этом роде. На них были белоснежные зимние комбинезоны. – Странно, мой голос сейчас звучал совсем не так, как обычно, а так, будто я слышала его со стороны, как если бы он не принадлежал мне. – Белоснежные! С ума сойти. Может быть, когда вырастут, шалуны станут стоматологами. Или поварами. Хотя работа на кухне очень портит характер…
– Я не понимаю, о чём ты говоришь! Какие капюшоны? Какие стоматологи? Фанни, Фанни! Сколько крови ты потеряла! – По-видимому, Тристан зачем-то стал расстёгивать рубашку. Он вытащил её из брюк и теперь немилосердно сдирал с себя, адски чертыхаясь.
Музыка в бальном зале зазвучала громче. Почему музыканты вообще продолжают играть? Все должны были уже давно высыпать наружу в поисках Даши (и, возможно, меня).
– Почему они продолжают танцевать на балу с Гретхен, в то время как мне одной приходится запирать киднепперов в угольном погребе? – Я подняла глаза на Тристана. – Ты что, забыл поднять тревогу?
– Нет, я всё рассказал дедушке и консьержу, месье Роше. Полиция спешит сюда, он сразу же её вызвал, но я не хотел ждать их прибытия, а решил побыстрее вернуться к тебе. Если бы Элла меня не задержала…
– Тебе нужно было рассказать всё Бену. Я тебя об этом просила… – Моя речь становилась всё более невразумительной. – Но шут с ним… – промямлила я. – Больше всего на свете мне хочется спать. И Даша хочет спать. Хотя она только что так странно вздрогнула… Под ёлкой, наверное, очень уютно сидеть… Хочешь, пошли с нами? Нас там никто не найдёт. Если, конечно, не хихикать. – Я уставилась на Тристана. – Хотя здесь слишком много снега. У тебя нет с собой лопаты? – Я закрыла глаза. Возможно, мне удастся заснуть прямо так, стоя. Только нужно как-нибудь не уронить Дашу. Покрепче ухватить её…
– Фанни, не засыпай! – Тристану наконец-то удалось разорвать свою рубашку. Оторванной полосой ткани он замотал моё плечо. Я почувствовала острую боль – такую острую, что некоторое время не могла дышать. – Ну давай, ты преодолела столько всяких препятствий не для того, чтобы сейчас сдаться. Нам нужно убираться отсюда.
– Иди пока без меня. Можешь взять Дашу и колье. А я останусь здесь и чуть-чуть посплю. Я догоню вас, как только… приду в себя.
Тристан легонько потряс меня:
– Ты должна взять себя в руки, слышишь!
И тут он поцеловал меня. Поцеловал как-то отчаянно, словно не зная, что ещё сделать. Он взял мою голову обеими руками и прижал свои губы к моим. Эффект от поцелуя был сравним с эффектом от стакана грушевого шнапса шурина старого Штукки. Поцелуй словно прожёг меня насквозь, наполнив живым теплом.
– Я мечтал об этом с тех пор, как впервые увидел тебя… – прошептал он, отпустив меня.
– Да! Да! Я проснулась!.. – выдавила я. И это была правда. Никогда в жизни я не была такой бодрой. – Давай убираться отсюда.
– И поскорее! – Тристан с облегчением рассмеялся. – Если я прошёл по кровавому следу, который ты оставила, это смогут сделать и другие.
И тут чей-то незнакомый голос ответил:
– Совершенно верно.
Нет, этого просто не могло быть! С меня хватит. Сколько можно!
– Стойте, где стоите. Одно движение – и я стреляю.
Из тёмного пространства за ближайшей снежной стеной отделилась мужская фигура и выступила на свет. Хотя что значит – на свет! Не на свет фонаря, естественно. За это время успела взойти луна, а на Полумесячной ели сияла гирлянда из лампочек, и в этом неверном свете можно было распознать, что перед нами стоит незнакомый человек среднего роста, в чёрной куртке и брюках. На нём были такие же чёрные кожаные перчатки, чего я необъяснимым образом испугалась больше, чем направленного на нас дула пистолета. Пистолет был с глушителем. Может быть, господин Людвиг закупил эти глушители оптом? Оптом всегда дешевле. Другой рукой человек прижимал к уху мобильный телефон.
– Я их накрыл. Внизу, недалеко от парковки, возле большой ёлки. Вы были правы: они не одни. Юнец азиатского вида в смокинге… Прямо сейчас? Здесь? Ладно. – Он сунул телефон в карман.
Прямо здесь и сейчас – что, пристрелить нас?!
– Послушайте, я не знаю, какую сумму они вам пообещали, но в любом случае я в состоянии предложить вам больше, – сказал Тристан.
– Да, у нас в руках колье. Причём настоящее, – добавила я. Если бы у меня не были заняты руки, я бы театральным жестом распахнула у себя на груди форменное платье, чтобы камень ослепительно засиял.
– Когда вы, богачи, трясётесь за свою шкуру, все вы одинаковы. Одурачить меня вам не удастся. – Человек на шаг приблизился к нам, и теперь можно было разглядеть его лицо. Он выглядел таким… обыкновенным. – Извините, но на карте моя репутация. В этой операции я выполняю чёрную работу. – И, не рассуждая больше, он навёл пистолет прямо Тристану на лоб. – Прости, малыш, ничего личного.
– Послушайте… – ещё раз начал Тристан.
А потом случилось несколько невероятных вещей одновременно.
Палец, затянутый в перчатку, согнулся, чтобы спустить курок. Но вдруг из ниоткуда прилетела лыжа и врезала человеку в перчатках по затылку. С диким криком кто-то прыгнул на нашего противника сзади и со всей силы боднул его головой.
Я, правда опять с некоторым опозданием, сообразила, что этот кто-то – Бен. Ещё некоторое время понадобилось мне, чтобы понять, что наш противник успел выстрелить. Пуля задела ухо Тристана. Судя по ругательствам, которые изрыгал раненый, ему было ужасно больно.
Вместо того чтобы свалиться наземь, сообщник Людвигов лишь зашатался и непроизвольно шагнул вперёд, к Полумесячной ели. Пистолет он не выронил. Если он сейчас обернётся, всё пропало. Я крепче прижала Дашу к себе и поняла, что мои силы на исходе и долго её на руках больше не продержу. Чёрт подери, ну почему удача ради разнообразия не могла переметнуться на нашу сторону? Мы это заслужили!
Тем временем убийца снова овладел собой. Стоя перед ёлкой, он выпрямился, повернулся – и тут по ветвям, покрытым снегом, словно бы прошёл порыв ветра – порыв, которого я почему-то не почувствовала. Ветви Полумесячной ели закачались, и на нашего противника свалился целый сугроб. Человек с пистолетом упал на колени. Но это было только начало. Одна за другой ветви пригибались, избавляясь от снежного груза. Дерево одним махом стряхнуло с себя весь снег, нападавший за предыдущие дни. Снег низверся на того, кто оказался под елью, словно лавина, которая в результате погребла его под собой полностью, до кончиков волос на макушке.
Бен, Тристан и я отступили на несколько шагов и, не веря своим глазам, молча смотрели на гигантский сугроб.
– Ну что, отсюда ему так быстро не выбраться, – с чувством глубокого удовлетворения произнёс Бен. Он забрал у меня из рук Дашу – очень вовремя, а то их уже начало сводить в судороге. – Чёрт, у тебя кровь!
Я понимала, что мне нужно что-то ему ответить, но не могла выдавить из себя ни слова.
Вместо меня это сделал Тристан:
– Ты что, только сейчас это заметил? Я думал, ты нашёл нас по каплям крови, которые оставила Фанни. – Парень прижал ладонь к уху. Через его пальцы на снег тоже стекала кровь. – Ну, супер, и меня задело! Чёрт подери, я не понимаю, почему преступники с пистолетами расхаживают по отелю как у себя дома, а к нам на помощь что-то никто не торопится!