Король Седрик, за которым закрепилось в веках ироничное, как теперь оказалось, прозвище «Благонравный», был известен своим буйным темпераментом и любовью к прекрасным дамам. Фактически, эта любовь была настолько пламенна и всепобеждающа, что за свою долгую жизнь этот король наплодил несколько десятков бастардов от разных любовниц и более дюжины законных детей от двух жён. Всех внебрачных детей он признал, дал им равные права и титулы принцев и принцесс.
И все они перегрызлись между собой ещё при его жизни.
Страна была под угрозой распада на удельные княжества. Большую междоусобную войну всех со всеми едва удалось предотвратить.
Книга пестрела красочными описаниями кровопролитных сражений, интриг, предательств, трех отравлений, двух ослеплений и одной ссылки в монастырь. С последующим побегом из оного.
В конце концов, обескровленную страну при еле живом папаше прибрал к рукам кто-то из младшеньких. Предварительно сжив со свету большую часть конкурентов.
Я с нетерпением листала страницу за страницей, чувствуя, что подбираюсь-таки к последним годам правления Седрика… и едва не застонала от разочарования, когда увидела, что в книге не хватает страниц! Из этого чудесного, красивого тома в коричневой коже с золотым тиснением кто-то наглым образом вырвал целый клок!
Вряд ли старичок-библиотекарь в курсе, кто это и зачем совершил такое святотатство, иначе под страшными пытками выведал бы, где украденное, а потом сжёг бы осквернителя на костре – не сомневаюсь! Так что даже спрашивать бесполезно.
Я в задумчивости покусала губы. Чего же такого мог приказать Седрик Благонравный в своем последнем эдикте? Последнем, надо понимать, перед смертью. Чтобы все жили дружно? Так поздно было уже. Чтобы наследник заботился о собственной нравственности и не повторял его ошибок молодости? Тоже сильно сомневаюсь.
Эх… кажется, новая деталь мозаики оказалась кривая, косая, и не подходит к остальным. Так я картинку не сложу. Так я, пожалуй…
Меня словно толкнуло что-то между лопаток.
Я вскочила и бросилась к окну, запоздало понимая, что слышу где-то там, внизу, торопливый цокот копыт.
Заиндевелые стёкла едва позволяли различить хоть что-то. Я нетерпеливо дёрнула ручку, едва её не сломав, и распахнула тугие, скрипучие створки.
По тонкому снегу на подъездную аллею рысью вытягивалась цепочка всадников. Они покидали дворец.
Я устало привалилась плечом к оконной раме, зябко охватила себя руками за плечи. Потом села боком прямо на подоконник, пачкая своё чудесное платье, и принялась безучастно следить за тем, как лошади превращаются в едва различимую россыпь чёрных клякс на белом холсте.
На минуту мне показалось, что замыкающий всадник чуть притормозил… Горячий, нетерпеливый скакун вертелся на месте, гарцевал, взрывал копытами снег… А потом резво набрал скорость и очень быстро скрылся из виду вместе с остальными.
Прощай, Ужасный Принц! Я не буду по тебе плакать. Это просто снег тает на щеках.
Я ведь сразу поняла, что останусь лишь мимолётной встречей, которая едва ли надолго задержится в твоей памяти. Бестолковой девчонкой, которую ты взял за руку в темноте и вывел на свет. Доверчивым птенцом, который слушал твои песни о заморских странах и дальних берегах. Ты не будешь обо мне вспоминать – значит, я не буду тоже.
Только теперь я догадалась, что за мысль занозой сидела у меня в голове весь день и мучительно пыталась ворваться в сознание, чтобы заполнить его горечью.
Мысль о том, что король изгнал принца – а значит, он скоро уедет. Быть может, навсегда. Но кажется, вопреки всему, вопреки доводам рассудка, я почему-то подспудно надеялась, что мы сумеем хотя бы попрощаться.
А впрочем… кто я такая этому принцу, чтобы со мной прощаться?
Я почувствовала, что совершенно окоченела, и соскочила с подоконника, стряхнув снег с колен в комнату. Непослушными деревянными пальцами долго пыталась запереть окно. Это удалось с трудом.
Бросила рассеянный взгляд на книги. Нужно поскорее вернуть.
Не стану я копаться в этой истории. Не моё дело.
Забуду точно так же, как забыли меня…
Стук в дверь. Осторожный, немного робкий. Дверь приоткрылась, и показалось личико молодой хорошенькой служанки, которая прислуживала мне все эти дни во дворце. Люси, кажется.
Глаза блестят, щёки рдеют румянцем.
Она присела в торопливом киксене и протянула мне какой-то свёрток. Небольшая прямоугольная коробка в ладонь длиной, обтянутая простой серой обёрточной бумагой и перевязанная бечёвкой. Каким-то очень странным, вычурным узлом, какого я никогда не видела.
- Это вам, юная госпожа! Просили передать.
- Кто?.. – растерянно спросила я, машинально прижимая к себе свёрток, который служанка тут же всучила мне в руки.
- Сказали, вы сами догадаетесь! – почти пропела Люси, улыбаясь загадочной улыбкой и скрылась за дверью прежде, чем я сообразила, что это вообще только что было.
Глава 13. Прощальный дар
Догадаться было, действительно, не сложно. Слишком вычурный узел.
Я успокоила сердце, бьющееся как у птицы, что поймали и сжали в ладонях, хрупкую и испуганную.
Если приняла решение, нужно ему следовать. Ужасного Принца я забуду – и никакие прощальные подарки этого не изменят! Вообще, что это за жест такой странный – подарки мне дарить?! Строгий этикет не позволяет подобные вольности по отношению к посторонней девушке – только сестре или невесте. Хотя, что этому взбалмошному принцу до этикета…
Я подошла к антикварному секретеру красного дерева на высоких ножках, положила свёрток на узкую столешницу. Рассеянно провела ладонью по резным украшениям – морские волны деревянным кружевом, флотилии крутобоких кораблей, королевские вензеля… каждая деталь окружающей обстановки кричала о роскоши.
Роскоши, что основана была на крови моих предков-эллери. На уничтоженной, почти под корень изведённой магии, отнятых жилищах, награбленных богатствах. Не мир, но смерть принесли на Ледяные Острова эти прекрасные корабли! Отец любил повторять, что мы, чудом выжившие – как лазутчики в стане врага. Ходим по тонкому льду – одно неверное движение, и провалимся. А я чуть было не раскрыла перед одним из них душу больше, чем перед кем-либо в своей жизни. Как так получилось?..
Я должна срочно прийти в себя.
Наверное, лучше всего было бы выбросить этот свёрток. Но в то время, как разум продолжал свои увещевания, пальцы уже нетерпеливо рвали бумагу, резали ножницами бечёвку, игнорируя морской узел, который всё равно я не развязала бы и за тысячу лет.
Под обёрткой оказалась шкатулка из матового чёрного дерева без единого украшения, резьбы, инкрустации или чего-либо подобного. Плотно пригнанные створки, простая латунная защёлка.
На всякий случая я потрясла шкатулку, прежде чем открывать – но ничего не услышала.
Ну хорошо… я просто удовлетворю любопытство. Выбросить содержимое всегда успею.
Однако в тот момент, когда я совсем уж было решилась, меня вдруг отвлёк вызов. Как будто кто-то тронул осторожно за плечо. Я знала прекрасно это ощущение – так бывало, когда со мной хотели связаться при помощи хрустального медальона-капли. Я научилась зачаровывать такие на прикосновение. Даже не обладающий магией связи человек мог с помощью медальона вызвать меня для разговора.
Странно. Я делала такие медальоны только двум людям. Первым был отец – но зачем бы он стал вызывать меня в королевском дворце, когда достаточно послать слугу или самому прийти для разговора? Он ведь сам настаивал на том, чтобы здесь использовать магию как можно реже – тут и у стен могли быть уши.
Вторым… Вторым был мой лучший друг. Рональд Винтерстоун. Когда-то, давным-давно, когда я гостила у него в Замке ледяной розы, он спас меня от ужасного существа, обитавшего, как оказалось, в подземельях замка. Волшебное насекомое, которое в спячке провело там несколько веков, ещё со времён Великого Завоевания. Гигантский Шелкопряд, питавшийся магией окружающего мира. Этот злобный монстр чуть меня не сожрал! Рон спас меня вовремя вместе со своей маленькой подругой, Кэти. Вот тогда он и понял, что я обладаю собственной магией.
Рон воспринял известие на удивление спокойно – хотя, если с рождения живёшь в Замке, полном волшебства и кажется, почти разумном, наверняка отвыкаешь удивляться чему бы то ни было.
А ещё у меня закрались подозрения, что Кэти тоже тайком приколдовывает. И это могло означать только одно – она тоже эллери. Отец говорил, должны быть и другие выжившие, что затаились до времени. Интересно, она сама была в курсе природы своих способностей? Девочка одним прикосновением исцелила моё обморочное после общения с Шелкопрядом состояние и вернула выпитые им силы.
Я не решилась расспрашивать её, да и Рону не сказала всей правды о своём происхождении. Только то, что у меня неведомо откуда с рождения есть магический дар. В награду за спасение я подарила ему медальон и заверила, что он может связаться со мной, когда только пожелает.
Но за все эти годы он ни разу не пожелал, удовольствуясь общением в школе…
До сегодняшнего дня. Потому что каким-то шестым чувством я поняла, кто именно вызывает меня.
Бросила сожалеющий взгляд на свёрток. Придётся ему подождать.
Поспешно вытащила из глубины шкафа из-под одежды свой медальон, поднесла к лицу… он сочился тревогой, вспыхивал и вздрагивал, словно живой.
Провела ладонью по гладкой нагревшейся поверхности и активировала. В глубине хрустальной капли свивавшиеся вихри расступились, и я увидела напряжённое и сосредоточенное лицо Рона. Чёрные брови хмурятся, взгляд тяжёлый и давящий… что-то случилось.
- Эмбер, ты меня знаешь! Я никогда бы не стал тревожить тебя по пустякам. Но ты одна из немногих, кого я могу назвать настоящим другом. И мне больше не к кому обратиться.
- Что стряслось? – выдохнула я.
- Он хочет отобрать у меня Замок ледяной розы.
- Кто?..
- Бывший глава Тайного сыска Его величества, по прозвищу Бульдог. Он добился королевского манифеста, который провозглашает Замок ледяной розы, последний сохранившийся замок роз, Национальным Достоянием. А сам Шеппард назначается его управляющим.