Всего на долю мгновения он застыл – но этого хватило. Меч Рона завершил своё стремительное движение и добрался до противника, прочертив кровавую полосу поверх края латной перчатки Принца.
Толпа взрывается приветственными возгласами и аплодисментами. Все славят победителя. Граф Винтерстоун отстоял родовой замок, браво! Никто не смотрит на проигравшего, который опустил свой меч и опирается на него, тяжело дыша. Зато я не могу отвести глаз. Кажется… кажется бой был не до смерти одного из противников, а только до первой раны. Но вот как-то именно сейчас я не чувствую большого облегчения. По латной перчатке бегут струйки крови и тяжёлыми каплями срываются на изрытую землю.
Ноги сами несут меня, и на этот раз я их не останавливаю. Толпа уже подалась вперёд, все хотят первыми поздравить победителя, и мой порыв не привлекает много внимания. Подлетаю к Ужасному Принцу, который уже стащил с головы шлем и отшвырнул куда-то в сторону. Его светлые волосы, мокрые от пота, прилипли к вискам.
- Вы ранены?
Что за дурацкий вопрос… Ну конечно, он ранен! Нашла, что спросить…
Генрих бросает на меня странный взгляд и неуклюже стаскивает левой рукой, тоже закованной в латы и оттого неповоротливой, перчатку с правой. Морщится, не отвечает мне. Его лицо мрачно – кажется, проигрыш уязвил его гордость. Он всегда был слишком самолюбивым.
Смотрю на его руку, сглатываю, борясь с приступом тошноты – рана не так серьёзна, как я боялась, всего лишь глубокий порез чуть выше запястья, но кровит сильно. Я совершенно не разбираюсь в лекарском деле, но если кровь не остановить, это может быть опасно.
Меня осеняет. Ныряю рукой в карман, нашитый на юбку моего платья, вытаскиваю белый носовой платок, по счастью ещё чистый. Протягиваю Генриху. Он смотрит секунду на него, потом снова переводит взгляд на меня, прищуривается.
В это время глашатай за нашими спинами резко и противно трубит, а потом кричит хорошо поставленным голосом:
- Сэр Рональд Винтерстоун в честном бою одолел противника и объявляется победителем даргари! Да будут все здесь присутствующие судьями и свидетелями этого знаменательного события!
В уголке рта Ужасного Принца рождается жёсткая усмешка.
- Разве вам не положено спешить с поздравлениями к жениху?
- Бывшему! Бывшему жениху. Мы уже год как… разорвали помолвку, - сбивчиво объясняю я сквозь зубы непонятно зачем. Какое ему до меня дело? Пусть берёт этот проклятый кусок ткани, пока не истёк кровью! Подаюсь ближе, решаю сама перевязать ему запястья, если он не в состоянии заткнуться и сделать это. Генрих отбрасывает меч куда-то, где уже находятся шлем и перчатка, и выдёргивает из моих пальцев платок резким движением.
- Прошу прощения, миледи! Я перестал следить за вашей личной жизнью примерно в тот момент, когда узнал, что вы обручились, едва мой корабль покинул пределы Ледяных Островов.
Говорит это небрежным светским тоном, даже не глядя на меня, и принимается самостоятельно перевязывать рану. Одной рукой. Латной перчаткой. Зубами затягивая узел. Лишь бы не принять мою помощь!
Чувствую, как у меня внутри всё закипает. И я ещё за него беспокоилась?! Этот болван прекрасно себя чувствует, раз способен делать перевязку одной рукой, да ещё при этом обвинять меня непонятно в каких грехах! Мне на память очень ярко приходят те его слова, сказанные много лет назад при нашей предыдущей встрече – оказывается, я до сих пор их помню. «Хочешь, чтобы я сказал это вслух? Пожалуйста. Я всегда предпочитаю говорить правду – даже если она горька на вкус. Почему? ...Потому что мне не нужны обязательства. А тебе – не нужно без обязательств».
Выпрямляюсь и вздёргиваю подбородок, бросаю на Ужасного Принца гневный взгляд.
- А что, у меня была хотя бы одна причина, почему я не должна была обручаться?
Он отвечает на взгляд – своим. Долгим, тяжёлым, непроницаемым. У меня не получается его прочитать.
- Вы правы, миледи. Видимо, такой причины у вас не было.
А потом без единого слова поднимает небрежно сброшенные вещи, идёт прочь. Подходит к Рону и коротким поклоном отдаёт дань уважения победившему сопернику.
Меня же всю просто трясёт.
Что это сейчас было?! Я опять виновата? Всегда, во всём… Кажется, на этот раз чаша моего терпения окончательно переполнена.
Просто разворачиваюсь и иду куда глаза глядят – подальше от арены. В лес? Пусть будет в лес. После вспышки таких сильных эмоций наваливается страшное опустошение.
Что ж, Ужасный Принц, кажется, легко отделался. За него можно не волноваться. Сейчас он со своей оравой бездельников уберётся обратно на корабли. Найдёт себе какую-нибудь очередную пассию… Сколько их у него перебывало за эти годы? Рон будет праздновать победу. Без сомнения, со дня на день сделает предложение Кэти, если не сегодня же. Отец… что будет делать он, мне уже не важно. Я не вернусь домой… кажется, единственное место, куда я ещё могу вернуться, это Университет. Буду… а что я буду там делать? Работать, наверное… завершу свой звездоскоп…
Замечаю, что уже свернула в сторону от протоптанной солдатами и лошадьми тропы. В конце концов, ноги отказываются нести меня дальше по сугробам, я останавливаюсь у какого-то дерева и прислоняюсь спиной к чёрной, обсыпанной снежными прочерками коре.
Что-то обжигает щёку. Я провожу озябшими пальцами по лицу… слёзы. Надо же! Как давно я не плакала? Целую вечность. Просто запрещала себе. Но оказывается, я смертельно устала быть сильной.
Слёзы катятся по щекам - горячие, неудержимые. Ночной ветер не успевает их осушать. В этой одинокой темноте я оплакиваю маму – воспоминания о каждом слове разговора с отцом, о котором я позабыла, огорошенная событиями под стенами Замка, снова и снова возвращаются, колют раскалёнными иглами. Оплакиваю себя. Оплакиваю свою загубленную юность - мои самые прекрасные годы, которые я потратила в погоне за призраком, несбыточной мечтой.
Мне двадцать пять. Девушки моего круга выходят замуж в семнадцать-восемнадцать. В девятнадцать ты уже считаешься перестарком и на тебя начинают коситься, хотя и не так, чтобы сильно. Если же ты не замужем после двадцати - это гарантированный признак того, что в тебе что-то не так. Что уж говорить о моём тяжёлом случае - помолвка, что длилась годами... и так и не завершилась свадьбой. Моё имя треплют сплетницы по всему Королевству.
А хуже всего осознавать другое. Самое трудное. Но я должна быть честна хотя бы с собой. Когда-то давно, пятнадцатилетней наивной дурочкой я полюбила не человека - я полюбила свою мечту о любви. Мы с Роном могли бы стать великолепными друзьями, если бы моё глупое, недолюбленное сердце не умоляло о большем. Ведь я не ревновала его к Кэти, когда видела их рядом - я просто до боли, до сердечной дрожи хотела быть на её месте и узнать, каково это - с таким трепетом ждать прикосновений любимого мужчины. Любить всем сердцем и знать, что твои чувства взаимны. Не бояться довериться.
…Сколько я уже стою так? Наверное, целую вечность. Не знаю. Совершенно потеряла счёт времени. Ветер пробрался под плащ, бросил в зябкую дрожь. Со стороны Замка ледяной розы временами доносится какой-то шум. Но я просто физически не могу туда вернуться. И мне даже совершенно не интересно, что там происходит – как будто на сцене продолжается спектакль, но я уже покинула зрительный зал и стою одна в пустом и гулком холле за прочно запертыми дверями.
Ужасный Принц… что ж, осознание места, которое он без спроса занял в моём сердце, властно выбросив оттуда всё лишнее, меня не спасает, а только топит глубже. Ведь совершенно очевидно, что я-то ему не нужна. Он проиграл сегодняшний бой – и наверное, уже скоро будет на полпути к очередным неизведанным далям и очередной непокорённой красотке. Всё так же легко и с ослепительной улыбкой продолжит скользить по жизни «без обязательств».
Могу себя поздравить. Это было феерическое «везение»! Моё глупое сердце в очередной раз выбрало неправильно.
И вот теперь у меня на душе полное опустошение. Понятия не имею, что делать дальше с собой и своей жизнью, которой я сама же спутала крылья на взлёте.
Наверное, вернусь обратно на Материк. Наверное, забудусь в работе и хлопотах со своими экспериментами.
Быть может, этого мне хватит?
Вот только... мысли снова и снова ходят по кругу. Мне двадцать пять! А у меня не было даже настоящего первого поцелуя. Только его жалкое, безжизненное подобие с Роном – украденное у той, кому он предназначался на самом деле.
Ну ничего. Я же сильная... я прошла через многое, справилась со всем сама, смогу и теперь. Сейчас, вот только постою здесь еще пару минут в темноте - а потом вытру слёзы, расправлю плечи... и пойму, что пора, наконец, повзрослеть и принять горькую истину.
Некоторые мечты навсегда остаются мечтами.
По тропе медленно, усталой походкой идёт человек. Понятия не имею, что здесь можно делать в этом стылом зимнем лесу. Наверное, как и я, он ушёл подальше от людей. Идёт неторопливо, задумчиво, подняв лицо вверх. Слежу глазами, и замечаю, что небо и впрямь расчистилось, и на него снова осторожно выглянули пугливые звёзды.
Поравнявшись со мной, Ужасный Принц вдруг словно чувствует моё присутствие. Резко поворачивает голову вправо и встречается со мной глазами. Я как-то жалобно и совершенно по-детски всхлипываю и поспешно вытираю лицо, чтобы он не заметил, что я плакала.
А он сворачивает с тропы и идёт ко мне, тяжело утопая в снегу во всём своём дурацком железе.
- У тебя снова глаза, как у выпавшего из гнезда птенца. И знаешь... я опять не могу пройти мимо.
Шлем летит куда-то в снег. Туда же отправляется меч.
Расстояния между нами вдруг просто не стало. Взгляд серых глаз – пристальный, серьёзный, такой, какого я у него никогда ещё не видела.
Ужасный Принц протягивает ко мне обе руки и берёт в ладони моё заплаканное лицо. И быстрее, чем я успеваю ответить, быстрее, чем ночной ветер сушит слёзы, быстрее перепуганного взмаха ресниц приникает к губам.