Император поднял на неё стальной взгляд.
— Ты наконец-то вернулась.
— Ла, — её сердце стучало так сильно, что она едва могла думать. Так много надо сказать, а ещё больше скрыть.
Советники императора оценивающе смотрели на неё, но ничего не сказали и не улыбнулись. Эти люди нервировали её, они были стервятниками, что ждали мёртвые останки.
— Иди сюда, — император кивнул ей. — Позволь мне увидеть мою прекрасную дочь.
Может быть, то, что она сказала Микаху об отце, было не совсем точным, её отец был очень удивлён. Он редко признавал это, и не сейчас тем более. Амара прошла свой путь у карты, её левая рука скользила по гладкому краю.
Если б она могла свободно делиться всем с ним, если б он слушал, он бы гордился ею. Может, она не нашла всех четырёх Родичей, но учитывая, что они потеряны тысячу лет назад, это невероятная победа — получить один.
— Сестра, — промолвил Элан, его голос был тонок и плосок.
— Брат, — кивнула она.
Император смотрел на неё, сложив руки на груди в своих тёмно-зелёных одеждах, с причудливо вышитыми золотыми пятнами, фиолетовыми драконами и фениксами — символами Крешии и семьи Кортас.
— Скажи мне, дочь, как прошла твоя поездка в Митику?
— Богата событиями.
— Я вижу, ты вернулась одна. Ашур планирует вернуться домой? Или он будет бродить по миру за своими магическими бабочками?
В Лимеросе Амара угрожала вернуться к отцу и обвинить Магнуса в смерти Ашура. В тот момент страсти это казалось логичным выбором, но теперь, спустя много дней, она решила сдержаться.
Она заставила себя улыбнуться.
— Да, у моего брата душа странника. Но это было прекрасно — провести с ним время. Уверена, он скоро вернётся, но не сказал, когда.
Возможно, в следующей жизни. Крешийцы верили в реинкарнацию, как и феникс, что представлял империю, и они вырастут после смерти и начнут новую жизнь.
— Уверен, у тебя была возможность встретиться с королём Гаем во время своего путешествия.
Она кивнула.
— Король был добр ко мне и Ашуру. Даже выделил нам виллу.
Она не говорила о том, что вилла была так далеко от дворца, насколько это возможно. Или то, что король почти арестовал её и Ашура, чтобы использовать это против императора. Или то, что встретился только раз с ними, чтобы попытаться перерезать горла без угрызений совести, если б это помогло ему.
Все слухи о Гае Дамора были правдивы. Он змей, хладнокровный и ядовитый. Конечно, она не теряла добычу, пока была в Митике, но теперь, на расстоянии, поняла, что его безжалостность действительно ценна.
— И о чём вы говорили с королём? — спросил император, рассеянно поднимая небольшую модель корабля на карте.
— Ничего конкретного, просто вежливость. — она попыталась вспомнить хоть один разговор с королём. — Он показал дворец, представил советников, рассказал о достопримечательностях Ораноса — ничего полезного и просветительного. Конечно, что не удивительно, Митиканцы не говорят так прямо, как. Пустая вежливость и подтекст.
— Нет, мне это не нравится, — император взял её лицо в свои большие руки и улыбнулся ей.
— Определённо не нравится.
— Позволь мне быть глупым, дочь, — он сжал её лицо, замерев и всматриваясь в лицо. — Какими секретами ты поделилась с Кровавым Королём, что можно использовать против меня?
Её глаза расширились.
— Секреты? Я ничего ему не сказала!
— Действительно, — сказал он, неподвижно глядя на неё. — Потому что у меня возникает вопрос, почему я получил сообщение из Ораноса, что король на пути сюда, чтобы увидеть меня. Какое совпадение, ты не считаешь, что король решил путешествовать сейчас, после твоего отъезда из Митики?
Глубокая, ноющая боль распространилась в голове, когда он сжал сильнее её лицо.
— Отец, уверяю, я ничего не сказала.
— Может быть, ты говорила во сне? — он ошеломлённо поднял бровь. — я знаю, ты думаешь, я не заметил, Амара. Но я о том, что они говорят о тебе. Ты тащишь в постель всех, кто тебе улыбается. Это моя дочь, принцесса Крешии, как обыкновенная шлюха!
— Отец! — её щеки вспыхнули с жаром, и она схватила его за руки, впиваясь в него ногтями. — Я не шлюха! И я не сплю с королём! И я не говорила ему ничего о тебе или империи! Не знаю даже ни единого секрета! Я — не одна из твоих сыновей. Я твоя дочь, просто девушка. Я знаю, что я не больше, чем украшение окна у тебя!
Он изучал её достаточно долго, его серо-голубые глаза были такими же, как и у неё, только водянистыми, в окружении морщин на его обветренном лице. Наконец, он отпустил её.
— Ты меня разочаровала, ничего не стоящая девушка. Если б только я смог от тебя избавиться много лет назад.
Боль пронзила грудь Амары.
— Как жаль, что древние законы разрешают тебе только раз попытаться убить нежеланную дочь, не так ли?
Она попыталась спровоцировать его, но он даже не дрогнул.
— Уходи, мне надо подготовиться к нежелательному гостю.
— Может быть, король Гай победит тебя, — сказала она себе под нос.
Молчание разорвалось смехом императора, что заполнил большой зал.
— Хотелось бы, чтобы он попробовал.
— Жалкий, маленький король победит тебя, отец? — Элан рассмеялся вместе с отцом. — Что за смешная мысль!
Амара сжала кулаки, ногти впились в ладони, и покинула комнату с картой.
Да, как нелепо верить в шансы против великого и могучего завоевателя.
— Что-то беспокоит вас, принцесса, — сказал Миках, когда Амара поспешила к своим покоям в восточном крыле Копья.
То, что она поверила, будто отец будет рад её видеть после долгого путешествия, расстроило её. Конечно, он не рад. Почему она думала, что что-то изменилось за несколько недель, если так было всю жизнь?
— Мои неприятности — не твоё дело, — отрывисто ответила она. Может, слишком резко. Она остановилась на мгновение и обернулась к нему. — Я в порядке, Миках, — мягче сказала она. — В самом деле.
— Надеюсь, это так. Не хочу видеть тебя грустной.
Его выражение стало задумчивым.
— Когда я вижу кого-то страдающего, я хочу помочь ему.
— Некоторые пострадавшие звери кусают руку помогающего.
— Тогда, хорошо, что ты не зверь, правда? — он позволил себе улыбнуться. — Однажды мы будем достаточно близки, чтобы ты могла доверить мне чувства и тайны.
— И позволить себе доверять крешийцу? — сказала она скорее себе. — Не уверена, что это возможно.
— Может быть, я отличаюсь от остальных крешийских мужчин.
— Многие крешийские мужчины могут так сказать, — возразила она.
Они достигли её покоев и остановились у входа. Она стояла у двери, всматриваясь в лицо Микаха.
Было трудно для неё видеть его, тем более слугой, что работает, чтобы оплатить плану, которую получили его родители, продав сильного, здорового сына империи. И, хотя он всегда был добр и внимателен к ней, Миках был крешийцем. В Крешии все мальчики и девочки считали, что только мужчины достойны уважения и чести, а женщины — просто украшения и игрушки, безо всякого влияния.
Она отказалась выбрать крешийского мужчину, потому что боялась обмана.
— Мне нужно отдохнуть после долгого путешествия, — сказала она, — но сначала пошли за моей бабушкой, я хочу поговорить с нею.
Он поклонился.
— Как хочешь, принцесса.
Амара вошла внутрь, закрыла дверь и прислонилась к ней. Все эмоции, что охватили Амару, она спрятала так глубоко во время поездки, а теперь они вернулись. Она подбежала к зеркалу и схватила его.
— Я жива, — напомнила она себе, глядя дико в отражение. — Девятнадцать лет жива. Я могу делать всё, что хочу. И могу иметь всё, что хочу.
— Да, милая. Ты можешь, конечно.
Она обернулась, увидев бабушку Нилу, что сидела у окна с видом на море.
— Бабушка! — радость при её виде отбросили все сомнения и печали. Она любила эту морщинистую, седую женщину, что верила ей и до сих пор могла быть безупречной в шелках и драгоценностях. — Ты ждала меня?
Нила кивнула и поднялась на ноги, раскинув руки в стороны. Амара рванулась в её объятия, зная, что, несмотря на хрупкую внешность, её бабушка сильная.
— Ты сделала это? — прошептала Нила, перебирая сияющие волосы Амары.
— Да.
Она немного помолчала.
— Он страдал?
Амара проглотила комок в горле и отступила от старой женщины.
— Это было быстро. Как ты и подозревала, он предал меня при первой же возможности, выбрал доверие к мальчишке, которого едва знал, а не родную сестру. Бабушка, я знаю, что должна это сделать, но у меня столько сомнений…
Нила кивнула, её выражение было жалостливым.
— Твой брат имел доброе сердце. Но это роковая ошибка. Он доверял незнакомцам слишком легко, он видел хорошее в тех, в ком было только плохое. Он мог быть ценным союзником тебе, но он не смог проявить себя в решающий миг.
Она знала, что Нила права, но легче не стало.
— Он ненавидел меня в свои последние мгновения.
Нила прижалась прохладной, сухой ладонью к горящей щеке Амары.
— Ненависть делает тебя сильнее, Дхоша. Ненависть и страх — самые сильные эмоции. Любовь и сострадание делают нас слабыми. Мужчины знали об этом с самого начала, и они воспользовались этим для своей выгоды.
Её бабушка говорила без тени гнева или боли в голосе. Она делала это заявление просто, как правда от женщины, что жила под влиянием всё контролирующих мужчин.
Вопрос Амары был заперт в её сердце всю жизнь, крутился н языке и выскользнул на поверхность, когда она была оскорблена отцом. Она должна спросить и получить ответ, что поможет ей понять всё.
— Мадхоша, — так называли крешийцы бабушек, как Дхоша — внучек. Пока он добавлял новые королевства к империи три последних десятилетия, император Кортас позволил языку исчезнуть, уступить универсальным диалектам большинства стран мира. Нила оплакивала потерю её родного языка и учила Ашура и Амару нескольким крешийским словам, чтобы сохранить наследие. Амара хорошо знала крешийский, но язык был сложен и она почти не говорила им.