Ему было семь. Слишком мало для такого наказания.
— Зачем ты здесь? — спросил наконец-то он, и его глубокий голос почти шептал.
Звук сломленного молчания оторвал её от мыслей.
— Поговорить.
— Я спрашиваю, почему ты прервала меня в совершенно неподходящее время.
— Я знаю о традициях дня, но ты проводишь слишком много времени в одиночестве и раздумьях. Так много одиночества плохо для души, — она посмотрела вниз и увидела книгу в кожаном переплёте, что лежала на его коленях. — Ты всё ещ1 исследуешь магию?
— Как прекрасно, что именно сегодня ты столь разговорчива, — он схватился за книгу, чья обложка была с отметиной золотого имени «Лукас» и наброска в виде маленькой страны или острова.
— Лукас. Твоё второе имя, — сказала она.
— Очень хорошо, принцесса, ты заметила, — он провёл кончиками пальцев по буквам. — И вот откуда название. Остров Лукас.
Верно. Она знала остров — в пятидесяти милях езды от юго-запада Ораноса, но не думала об этом. — Я слышала. Хотела посетить несколько лет назад, но мой отец слишком злился на меня за друзей на королевском балу и отказался отпустить меня в наказание, — она нахмурилась. — Там учат рисовать, да?
— И многому другому.
Она видела, что книга не библиотечная, а скорее этюдник, похожий на тот, что использовала её сестра. Эмилия принимала участие в художественных уроках на острове, в то лето она обнаружила, что её навыки стрельбы куда больше таланта рисования деревьев и цветов. Мать Клео тоже училась там давно. Этюдник Элены Беллос был одним из немногих памятных подарков, что у Клео были от матери, что умерла при родах.
— Тебя назвали в честь острова? — спросила Клео.
— Королева хотела использовать имя моего деда, Дадивуса, а она считала, что в один прекрасный день стать великим царём, как он. Но мой отец настоял на Лукасе. Он провёл сезон на острове в молодости, как и я три года назад. Полагаю, тот факт, что он назвал меня в честь этого места, предполагает, что он ценил своё время там. Или, возможно, ненавидел и мечтал о напоминании. Он не потрудился пояснить мне причины.
Клео не смогла сдержать смех.
— Ты говоришь, что ты и король Гай — бывшие ученики изобразительных искусств? Лимерийцы не осуждают легкомысленные занятия?!
— Там в подобном есть что-то почётное — это заставило моего отца подумать, что искусство иногда может быть достойным времяпровождением.
— Прекрасно, как ты говоришь. Позволь увидеть, как хорошо у тебя получалось, — он всё ещё сидел на месте, а руки держали этюдник, так что она наклонилась ближе. — Давай, не стесняйся!
Почувствовав смелость, она протянула руку и взяла книгу, и он не остановил её.
Клео ожидала, что пролистнёт журнал и не найдёт ничего, кроме наполовину заполненных листов скучных эскизов скучного лета Магнуса на Лукасе. Вместо этого она обнаружила, что весь этюдник был полон десятков красивых рисунков, и каждый казался другим и ещё более впечатляющим, чем предыдущий.
— Невероятно, — прошептала она, не в силах отвести взгляд от этого удивительного открытия.
Первая половина этюдника была полна рисунков, что изображали различные отражения острова Лукас — начиная с ландшафтов с мельчайшими подробностями в виде мелких грызунов с пушистыми хвостами, заканчивая портретами молодых людей, как предполагала Клео, одноклассниками Магнуса. Но когда Клео дошла до второй половины, она поняла, как всё переменилось. Только портреты. Только Люция.
Люция смотрит в окно. Люция гуляет в саду. Люция улыбается, вдыхая аромат цветов. Люция смеётся.
Каждое её изображение было идеальным подобием, и ни одной утерянной детали. Только портрет на последней странице не был завершён. Единственное, что сделал Магнус — это дорисовал глаза, что сияли у Люции так ярко, будто собирались пронзить Клео насквозь.
«Он всегда будет моим, — казалось, Люция говорила с нею. — Это то доказательство, что нужно тебе».
Магнус отобрал книгу и посмотрел на последнюю картину со своей приёмной сестрой.
Во рту у Клео пересохло.
— Поэтому ты сюда пришёл, поэтому хочешь побыть один! Не в честь этого дня поклонения, а чтобы смотреть на рисунки. Ты беспокоишься о ней, да?
Магнус не ответил, но его челюсть напряглась. Она пересела ближе к нему и положила свою ладонь поверх его. Он напрягся, но не отстранился.
— Ты любишь её, — сказала она.
— Больше, чем когда-либо.
Она знала, что это правда, независимо от того, что случилось между нею и Магнус. Тем не менее, что-то внутри Клео сжалось с новой силой. Она попыталась говорить спокойно.
— И она тоже тебя любит, — прошептала она. — Но это не она сейчас. Этот Каян манипулирует ею.
— Огненный человек. Я слышал о нём многое в последние месяцы. Раньше я думал, что это слухи, — он посмотрел на руку Клео. — Знаешь, кажется, что мы словно не сидели в другом храме с более серьёзной беседой.
Она вспомнила ту ночь в Золотом Городе слишком ясно. Ей надо было поговорить с ним настолько сильно, что она даже считала это возможным.
«Вместо того, чтобы бороться, — сказала она, — мы могли бы найти способ помочь друг другу!»
С тех пор Клео узнала много о том, как вредно прямо говорить свои мысли. Эти мысли могут быть использованы против неё в качестве оружия.
— Тогда ты был пьян, — она пыталась говорить пренебрежительно.
— Да. Слишком пьян. Даже пустил Амару к себе в постель. Мне казалось, что я должен быть с кем-то менее… воинственным, чем ты. Это временно было приятно.
Она старалась не реагировать недовольством на это.
— Все мы делаем ошибки, которые не заслуживают строгого суда.
— В самом деле, — впервые с того момента, как она вошла в храм, они встретились взглядами. — Это слишком плохо. Невероятное совпадение. Амара. Она несравнима, кстати, даже с самыми желанными куртизанками. Может быть, если б она признала свою истинную причину визита ко мне, я бы поделился с нею Родичами.
Клео одёрнула свою руку, почувствовав во рту привкус крови.
— Я тебе не верю.
— В самом деле? Это менее правдоподобно, чем твой тайный союз с Йонасом Агеллоном?
Она ошибалась. Его глаза не были без эмоциональными, они были полны возмущения.
— Я думала, ты понял, почему я это сделала.
— Понимаю? Да. Согласен? Нет. У тебя потрясающий талант скрывать правду. Редко встретишь таких опытных лжецов, как ты. Поздравляю, принцесса.
Казалось, она даже принимала и понимала, но… он был в ярости?
— И что? — протянула она, отказавшись от всякой надежды на дипломатию и увиливание. — А ты не лгал? О новом союзе? О том, что будет после?
— Наконец-то принцесса показывает свои истинные намерения, реальную причину отрывания меня от дел в день поклонения. Тебе ведь плевать на все детали моего прошлого.
— Почему не совместить? Почему я не могу узнать о своём будущем, интересуясь о прошлом?
— Мы закончили, — он встал и направился к выходу, и она поспешила за ним. Чтобы преградить путь.
— Нет, мы не закончили, — прошипела она.
— Ответь, принцесса. Что между тобой и Агеллоном? Что-то большее, чем союз между принцессой и мятежником?
— Что ты имеешь в виду?
Он посмотрел на неё, словно она была ребёнком, избегающим ответа.
— Ты влюблена в него?
Она открыла рот.
— Что?!
— В любой другой ситуации меня бы это не волновало, конечно. Но если вы влюблены, это труднее — работать втроём.
— Ты сумасшедший.
— Да или нет, неважно. Мне нужен ответ… вероятный. Хорошо, принцесса. Спасибо.
Она схватила его за руку и сильно сжала.
Он посмотрел на неё сверху вниз.
— Отпусти меня.
— Нет. Мне нужно, чтобы ты услышал то, что я должна сказать.
Клео пыталась выдержать его взгляд, пытаясь увидеть прошлый гнев и неуверенность в его глазах. Было ли там ещё что-то? Новая маска, чудесная, толще и сильнее, чем все прежние, охватывающую все его эмоции, даже гнев.
Но каждую маску можно сломать.
— Что ты должна сказать мне? — наконец-то спросил он.
Она сделала глубокий вдох и стояла, столь высокая, как могла.
— Я любила кое-кого. Кого-то, кто, как скажут многие, не подходил мне. Но меня это не волновало.
Теперь он смотрел на неё долгий, тяжёлый момент.
— Да, принцесса? И кто же это?
Она положила руку на сердце, чтобы почувствовать его биение.
Он посмотрел на неё, его брови сдвинулись в одну линию, когда они встретились взглядами.
— Ты правда хочешь знать? — спросила она, и голос был мягок.
Он молчал так долго, что она засомневалась, что он умеет говорить. Затем он наконец-то кивнул.
— Да.
Он посмотрел на неё потемневшим взглядом, когда она прикусила нижнюю губу. Она видела тьму в его глазах и знала, что это не из-за гнева.
— Принцесса, — потребовал он, — скажи мне.
Она заглянула ему в глаза.
— Его звали Теон Ранус, — сказала она. — И ты убил его.
Магнус отшатнулся от неё, растущая нежность в его взгляде закрылась за железной дверью.
— Иногда я забываю о том дне, — она пыталась игнорировать боль в сердце, пока говорила. — Но что-то всегда напоминает мне. Доброго вечера, Магнус.
Клео покинула храм и не оглядывалась назад.
Сообщение ждало Клео. Когда она вернулась в свои покои.
«Встретимся в моих покоях. Нерисса».
Клео бросилась к крылу слуг и постучала в дверь Нериссы.
— Хорошо, что вы здесь, — сказала Нерисса, моментально открыв дверь и схватив Клео за запястье, чтобы втащить её внутрь. Она выглянула, осмотрела коридор, а после улыбнулась принцессе. — Поговорите наедине. Но недолго, пожалуйста.
— Нерисса, ты…
Но прежде, чем Клео договорила, Нерисса выскользнула из комнаты и закрыла за собой дверь.
— Ну, ваше высочество. После небольшой вечности мы наконец-то вместе.
Клео повернулась на каблуках, глаза широко раскрылись, и она оказалась лицом к лицу с Йонасом. Мятежник больше не носил смешную повязку, что принесло облегчение, с