Вот пусть и помогает, шпион – выйди вон.
— Извините, вы не подскажете, как мне найти врача? — спросила я у него с самым невинным видом.
В последний момент я передумала про Жреца, всё-таки пообщаться с коллегой мне хотелось больше.
— Вам плохо? — тут же встрепенулся он.
— Да, очень, — проникновенно произнесла я.
Даже руку к груди прижала для большей достоверности.
Миг, и он достаёт небольшой камешек, подносит его к виску и сосредотачивается, прямо как гранд дама, когда та девушка руку порезала.
— Вам помочь дойти до комнаты? — Мужчина учтиво подал мне руку.
— Буду вам премного благодарна, — я слегка закатила глаза, но, поймав удивлённый взгляд «лакея», поняла, что переигрываю.
Впрочем, как и он. Ну какой из него лакей? Он явно старше всех этих парней в атласных панталонах, да и взгляд у него более хищный. Словно под шкурой овцы скрывается волк. Матёрый такой, с о-острыми зубами.
Но сейчас-то он их показать не может! Я ему для этого повода точно не дам. Буду изображать дурочку до победного конца.
Вёл он меня уверенно, ни разу не сбился даже тогда, когда началось спальное крыло и пошли многочисленные двери. И это наводило на определённую мысль. Я-то приняла его просто за соглядатая, этакого контролёра за беспечными девицами, но сейчас, когда мужчина безошибочно открыл именно мою дверь, у меня пробежали мурашки. Жутненькие такие. И отсутствующие после местной мягкой депиляции волосы дыбом встали.
Либо у него идеальная память, раз он в курсе, где именно меня поселили, либо он… следит именно за мной.
— Я позову горничную, чтобы ваша репутация не оказалась скомпрометированной. — Он остановился ровно на пороге, заставив «больную» меня ковылять до кровати самостоятельно.
Вот негодяй! А если бы мне действительно было плохо?
Впрочем, долго размышлять на тему, какие же всё-таки мужчины сволочи, хоть земные, хоть иномирные, не получилось, ибо явилась горничная и принялась ворчать на понаехавшую меня.
— Что же ты сама на отбор не пошла, была бы сейчас на моём месте? — усмехнулась я.
Причём не столько над ней, сколько над чепчиком. Всё-таки он решительно ей не идёт.
— Потому что ума у меня поболе твоего будет! — Она горделиво упёрла руки в бока. — Все умные люди знают, что король никогда не женится на простолюдинке. Поэтому вместо того, чтобы позориться, я предпочитаю работать.
— Поздравляю, ты прошла местный IQ тест, — в этот раз я была серьёзна.
Нет, она действительно показала наличие у себя житейского благоразумия. Вот только мой комплимент не оценили.
— Я прошла отбор у самой гранд дамы, так что нечего мне тут! — Она бы ещё много чего мне наговорила, но дверь распахнулась, являя нашим глазам кудрявого врача.
Позади него топтался тот самый «лакей», у которого, по идее, своё место работы, обязанности. Хотя, что я могу знать о его обязанностях?
— Итак, что у нас случилось в этот раз? — Бернулли закрыл дверь перед самым носом лакея, деловито двинулся к столу, чтобы поставить на него свой медицинской чемоданчик. — О, я вас помню – вы сидели около той девицы с порезом и заглядывали куда не следует.
— Да, это была я, — повинно опустила голову, мол, каюсь. — Уж больно интересно у вас там всё лежало.
— Надеюсь, вы позвали меня не для праздной беседы? — Он сурово сдвинул брови, показывая, какой он строгий и очень занятый человек.
Я тоже так умею делать, не единожды применяла на практике.
— Нет, конечно, — самым искренним образом поспешила заверить местное светило медицины. — У меня что-то сердце побаливает.
Я намеренно решила указать именно это недомогание. Во-первых, интересно было посмотреть, как они тут вообще диагностируют, а во-вторых, попробуй, докажи, что не болит.
Бернулли молча кивнул мне, полез в ящик, достал оттуда какой-то флакон.
Нет уж, никакую неизвестную науке гадость я пить точно не буду, пусть сначала объяснит, что это такое!
Но врач меня удивил: он откупорил пузырёк и сам сделал из него пару глотков.
— Лягте на кровать, руками ничего не прикрывайте, — проговорил он, одновременно поворачиваясь ко мне лицом.
— Ёпрст! — воскликнула я, подскочив от неожиданности.
Я только присела на кровать, собралась снять туфли и лечь, как меня пронзили светящимся взглядом. Жутким таким, инфернальным.
— Что, никогда магического взгляда не видела? — усмехнулся Бернулли, делая шаг к кровати. — Успокойся, от этого не бывает…
— Детей? — брякнула я первую ассоциацию, которая пришла мне в голову.
Шутим мы так на работе, мол, не бойтесь укола, от этого не беременеют и прочее в том же духе. Нет, ну у нас в отделении от уколов действительно не беременеют, за этим лучше обращаться в репродуктивную гинекологию.
— И это тоже, — хмыкнул он, явно довольный произведённым эффектом. — Но вообще я имел в виду боль.
И я как-то сразу успокоилась. Поняла, что это просто местные особенности. Похоже, употребив ту жидкость, он сможет выполнить диагностику. Хм, интересно, а для каждого вида диагностики у них разные флаконы или это универсальное средство? Что именно он сможет во мне разглядеть: скелет, мышцы, сосуды, органы или всё вместе?
— Ч-что это? — теперь настала очередь изумляться Бернулли.
Он так сильно выпучил и без того неглубоко посаженные глаза, отчего они стали выглядеть особенно устрашающе. Светятся же, а тут ещё и почти выпадают из глазниц. Трэш!
— Что случилось? — я испуганно прижала руки к груди, теряясь в догадках, какую аномалию он во мне узрел.
А вдруг он смог увидеть, что это не моё родное тело? Чёрт, а так всё хорошо начиналось: я сумела залучить его себе в комнату, мы начали мило общаться, и вот. Горничная ещё это всполошилась, к двери кинулась, видимо, на помощь того лакея звать собралась. Или просто смыться решила, пока страшный доктор со светящимися глазами и впрямь не сделал ей ребёнка. Бесконтактно.
Нет, ну в этом я могла с ней и согласиться. Ребёнок без контакта – никакого удовольствия!
— Помогите, там доктору плохо! — закричала горничная, открыв дверь в коридор.
— Пусти! — раздался голос «лакея».
О, а вот и он сам – влетел в комнату весь из себя готовый помогать, вот только кому? Я сижу на кровати, никого не трогаю (примус починяю), Бернулли с вытаращенными светящимися глазами ещё и вращает ими, словно сигнал бедствия подаёт. Весело, ничего не скажешь.
— Помогите, я, кажется, ослеп! — врач выдал наконец-то нечто конструктивное. — У меня всполохи перед глазами!
Я тут же вскочила, бросилась к нему, взяла его лицо в свои руки и попыталась рассмотреть хоть что-то. Не понятно. Светят, как два жёлтых фонарика, и всё. Так, стоп! До этого они светились бирюзовым, а теперь жёлтым.
Чёрт, что бы это значило?
На всякий случай я бросилась в ванную, достала из шкафчика простую матерчатую салфетку, намочила её и принесла всё ещё воющему Бернулли.
— Доктор, у меня есть влажная салфетка, — взяла его за руку, вложила в неё тряпку.
Сама прикладывать не стала, мало ли. Вдруг поврежу? Пусть сам решает, ему виднее.
Бернулли тут же перестал кричать, а также наконец-то закрыл свои жуткие глаза. Второй рукой он нащупал влажную тряпочку, поднёс её к носу, видимо, проверяя, какой жидкостью я её пропитала.
— Вода, — подсказала я. — Из графина. Не знаю, кипячёную туда наливают или нет.
Кивнув, врач приложил, наконец, салфетку к глазам и вздохнул.
— Нужно позвать Раттарда и Жреца, — выдал он, наконец, конструктивное предложение.
Эх, провалилась моя попытка наладить отношения с местным врачом. Повредила ему глаза. Надеюсь, ненадолго! Везёт мне в последнее время, как утопленнице.
Раттарда на месте не оказалось, а вот Жрец явился довольно быстро. К тому времени Бернулли окончательно перестал страдать и даже попытался посмотреть на себя в зеркало. Его я сняла со стены в ванной и любезно принесла в комнату.
— И почему я не удивлён? — иронично проговорил служитель местного культа. — Так и знал, что ты себя ещё проявишь.
— Я не специально, честное слово! — Чуть не перекрестилась по привычке, но потом вспомнила и попыталась повторить тот жест, который вчера все делали.
Штирлиц ещё никогда не был так близок к провалу.
— Вижу, что не лжёшь, — хмыкнул он в ответ. — И от того мне особенно страшно.
Я не поверила ему ни на грамм. Страшно ему, как же. Вон всё лицо светится от любопытства, губы подрагивают в полуулыбке, а в уголках глаз прорезались лучики-морщинки.
— Не всем дано видеть божественный свет и не пострадать от этого, — глубокомысленно изрёк Жрец после внимательного осмотра уже не таких страшных глаз лекаря.
Он накрыл их своей ладонью, второй рукой прикоснулся к затылку Бернулли и что-то зашептал. Мне показалось, или прозвучало слово Тарр? После того, как Жрец убрал руки, глаза оказались полностью здоровыми. Я видела, как сужается зрачок от прямых лучей света, как взгляд прекрасно фокусируется, а ещё врач больше не морщился от боли.
С ума сойти! А ведь Жрец даже камушек не использовал!
— Что это было? — вопросил Бернулли, но Жрец ничего не ответил, только таинственно улыбнулся.
— В следующий раз, если с Жардеттой что-нибудь произойдёт, зовите сразу меня. — Он многозначительно посмотрел на «лакея», на горничную, а потом и на Бернулли. — Тебе, дитя моё, сегодня лучше отдохнуть, поесть творога с черничным вареньем.
Я сначала подумала, что это он мне говорит, но нет, дитём он назвал Бернулли. М-да, совсем забыла, что он здесь кто-то вроде Патриарха.
— А ты, милая дева, пойдём-ка в Храм, — он протянул мне руку. — Давно пора это сделать.
Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
Впервые за всё время пребывания в этом мире (а казалось, что я здесь уже целую вечность!) мне довелось увидеть город во всей его красе. В прошлый раз улицы Эллии были переполнены, сейчас же в середине обычного дня она оказалась просто великолепна. Людей было немного, все отдыхали после обеда, лишь пару собак лежали в тени, высунув языки от жары. Порой пробегала стайка неугомонных ребятишек в этот раз гонявших чёрную кошку. Гибкой тенью она скользнула к высокому дереву, стоявшему неподалёку от обувной лавки, и триумфально мяукнула.