И пока мою тощую (но с топорщавшимся пузом) скорбную тушку валяли на матах соученики, единственными мыслями и стремлениями было удержать пожрать в желудке. Потому что жалко, да и прямо скажем, новинку боевого стиля местной борьбы «блюющий задохлик» вряд ли оценят.
Но мужественный я превозмог и был направлен на пробежку, во время которой из меня не пыталось вырваться съеденное.
— Вы молодец, Гемин, видно, что начали заниматься собой, это похвально. «Отлично», в виде награды и стимула к дальнейшим свершениям на пути совершенства тела! — озвучил преподаватель, в конце занятия. — Только, Гемин, — ухмыльнулся он краем рта, — не наедайтесь так перед моим занятием.
— Благодарю, господин Ледин, разрешите идти? — зеленел я ликом.
— Бегите, Гемин, — усмехнулся этот паразит.
И до белого друга я добежал, избавившись от злой половины обеда. Добрую, впрочем, приберёг себе, а уже в душе размышлял: гад физрук, или не очень? По здравому размышлению, решил я, что, безусловно, гад. Но умеренный, во льдах заморозки не заслуживающий. Да и вряд ли я в своей теперешней жизни смогу кого выморозить во льдах, напомнил я себе.
Доучился я день, да и наступил на горло своей песне: хотелось идти в библиотеку, но, по уму, стоило искать жильё. Гостиница всё же чрезмерно дорога, хоть и могу себе позволить, но чёрт знает, что будет в столице, а учиться и бомжевать — точно не мой выбор.
И, приобретя у мальчишки-газетчика «листок объявлений Терска», расположился в едальне, восполняя разор, учинённый злобным физруком моему организму.
В листке, помимо «гардероба готтийского, почти нового» и прочих собачек (без дам), были предложения аренды. Вообще, выходило, что своим жильём в Анте обладал низший класс, пейзане, где жильё было «вместе с землёй», либо классы уже высокие, начиная с шестого и выше. Остальные всю жизнь, с рождения до смерти, обходились арендой в доходных домах.
А вот последние, помимо «буржуйских инвестиций», были собственностью «пенсионеров», пожилых типов высоких классов, скопивших себе на этакую «пенсию».
И объявления были, но, в основном, на совсем «длительный срок». От года, с предоплатой на это же время, что было довольно неудобно и вообще — выкидывание денежки. Собственно, по сравнению с гостиницей всё равно выходила экономия, но душевное земноводное всё равно стремилось к обнимашкам.
Но «помесячную» аренду я всё же нашёл, причём в нескольких местах. И, отполировав свой ужин кофием, направился по указанным адресам.
В двух хозяев не обнаружилось в доступности, быть соседом Ладу я находил чрезмерно эксцентричным. А вот последний вариант мне весьма глянулся — этакая мансарда-студия, переделанная из чердака. Очевидно, жадность скрюченного старичка-хозяина не давала «простаивать месту», но арендаторов на него не находилось.
А так — студия, как она есть, с окном в скатной крыше, небольшой кухонькой, диваном, креслом, обеденным столом и двуспальным ложем.
— Мебель новая, прекрасная, — скрипел старичок, алчно поблескивая глазами, но стараясь делать вид, что делает мне одолжение.
— И ванная с уборной даже без двери, с перегородкой, — кисло отмечал я.
— Зато прекрасно работает! — с жаром парировал старичок. — Три ауреса в месяц — и эта роскошь ваша. Девок не водить, после десяти пополудни не являться…
— Прощайте, — развернулся я.
— Куда же вы? — всполошился старичок.
— Три ауреса в месяц — цена полноценной квартиры, на семью с ребёнком, — ответствовал я, схваченный за рукав. — Квартира снимается чтобы в ней жить, в том числе и с девками, если это угодно съёмщику, одной или несколькими, какое это отношение к вам это имеет — не понимаю. Как и время моего возможного возвращения — ключ вы всё равно предоставляете. Если вы хотите меня столь сильно ограничить — так скажите сколько вы МНЕ готовы заплатить, чтобы я жил в этом… — скептически окинул я глазом студию.
— Так дела не делаются! — проскрипел старичок.
— Именно, поэтому я и прощался, — солнечно улыбнулся я.
Но когда два разумных хотят одного и того же, это иногда и достигается. И сдал мне старичок студию, правда на все полгода сразу, за десять ауресов. И «водить» я могу кого угодно, невозбранно, только «без шума» начиная с сумерек. На последнем старый хрыч изговнился, ворчал под нос «о времена, о нравы» и прочую гадость. Завидовал по старости лет, веско постановил я.
Но в целом, расстались мы довольными: я — уютным углом рядом с гимназией, фактически на одной улице с ней. Владелец — тем, что сдал порождённый его жадностью «неликвид», который, как он между делом признался, рассчитывал сдать «рисовальщику какому».
Ну, с учётом здорового окна-крыши и вида на Терск — идея не так и плоха, оценил я. Но «рисовальщики», очевидно, не столь распространены и не так денежны, чтоб отдавать за каморку деньги, как за полноценную квартиру.
— Дрова, господин Легид, обеспечьте запас для камина, — напоследок запросил я.
— Так тепло же, и отопление водяное, — не понял старичок.
— Люблю огонь, — отрезал я.
— Только дом не спалите, — ворчал хрыч. — И денег дрова стоят… будут, — сгрёб он со стола положенные монетки.
Да, ныне осень и относительно тепло, но тут чертовски здоровое окно, а я к «домашней одежде» не склонен. Ну и огонь люблю, не без этого.
А после завершения мероприятий и заключения договора направился я в гостиницу, забрал чемодан, заказал в гостиничном ресторане «поесть на вынос», да и вернулся в своё новое обиталище.
Хорошо вышло, думал я с улыбкой, любуясь огоньками в камине и звёздами в потолочном окне, уже засыпая.
Последний учебный день квинка на следующий день пролетел без аварий, порадовав мою интеллектуальную персону отсутствием розог и «хорошо» с одним «отлично». Правда, было два момента: первый — библиотекарша, поджав губы, кивнула мне, но взирала на меня как на «врага всех книг», что в целом вполне оправданно, не мог не признать я. А ещё, я думал об особенностях организма местных. В плане сна и не только, но в первую очередь именно сна.
Итак, я не спал сутки, при этом весьма напряжённо провёл их, да ещё, прямо скажем, обожрался. Ну то, что после этого меня прополоскало от физических нагрузок — нормально. Но вот тот факт, что не клонило в сон — любопытен. Точнее, клонило, конечно, но так, фоново, без клеваний носом и прочих подобных вещей.
Явно ненормально для человека, как я знаю. Но в этом случае было два возможных объяснения.
Первое, «возвыситель» местного человечества позаботился о подобной мелочи. Вполне возможно, но есть противоречия: доступная мне информация указывала на необходимость «поспать», как в книгах, так и в наблюдаемой жизни.
А был второй вариант, который учитель Марцил (да и не только он) обзывал «одарённостью богом». Как по мне, данная «одарённость», описываемая в книгах о чародеях, была как раз следствием работы чародея. Какого-то дальнего предка, закрепившего некий механизм работы эфирного «третьего глаза» без инициации. Не сверхи, но мнемоники, силачи и прочее подобное время от времени проявлялись. Не рождались, а именно проявлялись среди людей, обычно в юном возрасте.
Не запредельные плюшки, но довольно приятное дополнение, скажем так.
Но всё равно, хочу чародействовать, немного поныл я. А учить до академии никто не будет, разве что в послушники податься, притом не факт, что возьмут, да и вообще я к сектам с неприязнью и осторожностью отношусь. Так что ждать, ну и учиться — пусть по чародейству ни черта толкового в библиотеке нет, но надо бы наведаться в плане физики. Может, что интересное найдётся, да и если вскоре в библиотеке не появлюсь — меня книжная владычица погребёт под тяжестью суровых взглядов.
Но не сегодня, с улыбкой отметил я поджидающую меня Сону.
— Привет, Сона, — широко улыбнулся я, подходя.
— П-привет, Гемин, — робко улыбнулась девица, слегка покраснев. — Мама говорила, что у тебя всё хорошо с изданием?
— Да, спасибо тебе, — слегка приобнял я Сону, чмокая её в щёку.
— Я… не сделала ничего… — совсем засмущалась она, робко потянулась ко мне и была «допущена до щеки».
— Если бы не ты, то у меня ничего бы не вышло, — резонно отметил я. — Так что, если ты не против, то приглашаю тебя посидеть в ресторации, отметить мой успех и твою помощь.
— Ой, свидание? — робко спросила девица, на что я уверенно кивнул. — Я только рада, с тобой… Только я одета…
— Нормально ты одета, — прихватив под руку девицу, повлёк её в сторону небольшого ресторана. — А мне перекусить не помешает, да и столь красивой девушке — всё к лицу.
— Красивой, скажешь тоже, — явно смущалась Сона, но я веско покивал, на что она собралась и, хоть краснея, опять надулась в стиле «вот кто у меня есть».
В ресторане мы заняли столик, я перекусил (пришлось пичкать сотрапезницу чуть ли не силой, а то она, похоже, стремилась насытиться видом жрущего меня). Прочёл несколько стихов, с гордостью отметив, что хоть всё дальше отхожу от «плагиатного» оригинала, но выходит вполне ничего. Блеск глаз и мечтательная улыбка спутницы меня в этом утвердил. Ну и ухватив девицу за ладошку, которую начал поглаживать (не отнимала, даже начала пожимать в ответ, хоть отчаянно краснея, но со счастливой улыбкой), завёл разговор о ней:
— Сона, а расскажи про себя. Кто твои подруги, как живёшь, какие у тебя планы на будущее? — выдал я.
— Тебе правда интересно? — удивлённо спросила Сона, на что я веско покивал. — Для стихов, наверное?
— Не только, Сона, мне правда интересно узнать про тебя побольше, — честно ответил я.
— Хорошо, Гемин, — счастливо улыбнулась она. — Только… — отчаянно покраснела девица, закусила губу и, решительно кивнув, выдала: — Я люблю тебя, Гемин, давно, с нашей первой встречи…
На этом мужество Сону оставило, она, отчаянно покраснев зажмурилась, явно хотела закрыть руками лицо, но я не отпустил ладошку, продолжая её поглаживать.
— А ты мне очень нравишься, Сона, — не стал врать я.
Да и прямо скажем, не факт, что девчонка меня именно «любит», хотя срок, мда. В общем, весьма привлекательная девушка, если честно. И, если у нас будут до моего отъезда «тестовые испытания» с взаимно удовлетворяющим результатом — а почему бы и «да»? Ну серьёзно, вот я себя поставил как «мне рано, не для серьёзных отношений» и прочее подобное.