Но, беременной Сона не становилась, да и не было бы это, в рамках моей текущей позиции, «проблемой». Скорее изменением определённых планов, причём даже не отказ, а именно смена приоритетов выполнения.
Но проблема была, причём «у меня с ней», внаоборот же всё девчонку устраивало. И проблема чисто этически-умозрительного толка. А именно:
Сона, со всеми её достоинствами и недостатками не была, а главное, очевидно не имела намерения, становиться мне «подругой». Соратницей, хотя бы частично разделяющей интересы, объединённой со мной одним делом. Было ей это неинтересно, к этому она не стремилась и на мои потуги её интересами моими заинтересовать, отвечала покорным равнодушием.
Её интересовала литература, это факт. Она «тащилась», сияя очами, от стихов, как плагиатно-переведённых, так и мной придуманных. Читала с весьма заметным волнением и интересом любовные романы, сетовала на отсутствие визора — не слишком сильно: секс, стихи и книги её удовлетворяли, но она явно была бы «не против» зомбоящика. И да, секс она любила, во всех проявлениях и типах, как и, наверное меня… Но только не меня, как я на самом деле, а образ «Гемина-поэта» у себя в голове.
Одного того, что общающаяся не один год девчонка не акцентировала внимание на явные изменения во мне, хватало, чтоб понять что «живёт и спит» девчонка со своим образом, а никак не со мной.
И вот, это было, на мой взгляд, определённой проблемой. То есть, устраивает ли меня «секс-партёрша» и «условно-покорная жона» в качестве спутницы жизни?
Часть меня, вопила благим матом, что нужна именно подруга-соратница, а всяких «покорных жен» в топку. Правда примолкала, на ехидный вопрос о целибате и намёках на «ручную работу годами».
А вот другая, более прагматичная, нежели идеалистическая, часть смотрела на меня и идеалистический внутренний голос, как на идиотов. И выдавала, время от времени свой весомый вердикт: «да вы слишком много кушать!»
Естественно, голоса были фигуральными, но этический вопрос назрел и несколько беспокоил: правильно ли принимать ситуацию «как есть», тешить похоть, или всё же погнаться за «душевным родством», либо ища «ту самую», либо ломая ценности Соны, её мировоззрение и миропонимание «об колено», с неявными перспективами?
Вот реально, смех смехом, а вопрос-то, для меня, был довольно актуальным.
И вот, посидев, подумав, попив кофий, всё же пришёл я к выводу: «я слишком много кушать». И кушать надо в меру, то что есть. Благо, этого много и это вкусно.
А именно, меня более чем устраивает красивая, влюблённая (пусть в образ, но он — тоже часть меня) любовница. Мои потуги получить от неё «ЕЩЁ» и «душевной близости» и разделения моих интересов кратно больший эгоизм, чем использования её как «секс-куклы».
В последнем случае, как секс-куклу используют и меня, к взаимному удовольствию.
А вот в первом я требую от девчонки слишком много, ей, очевидно, на хрен не нужного.
Так что, окончательно решил я, после взвешивания всех «за» и «за»: довольствуюсь тем что есть, получаем с девчонкой взаимное удовольствие. Время от времени, не слишком часто, но и не «давя» буду стараться её в своих интересах заинтересовать. Выйдет — буду счастлив, возможно даже «влюблюсь», насколько это возможно с моим складом характера и физически-ментальным строением НЕХ-а.
Не выйдет — приму как есть: то, что даёт мне девчонка кратно больше того, что я от неё решился бы требовать сам. Реально, один из немногих, если вообще не единственный, источников радости и удовольствия, в не самом симпатичном мне замороженном Мире.
Так что, если не заинтересуется «моим настоящим Миром», имеет смысл и даже честно «подыграть» ей, в плане соответствия «её Гемину». Не во всём, безусловно, не втискиваясь «под каблук» что воображения девицы, что взаимоотношений, но в непринципиальных вопросах — безусловно.
Надумав эти мудрые думы, я как себе настроение поднял, так и червячка внутренних переживаний задавил. А то уж очень он у меня выходил гендерно-неверным, что-то вроде «а тому ли я дала?», что гендерно-верному мне категорически не можно!
Ну и заскочил, по морозцу (мороз и солнце, день продроглый, чтоб его!) в ювелирную лавку, где приобрёл относительно дорогие серёжки — пусть будут, в рамках «Сониной картины Мира» подобные знаки внимания весьма весомы и приятны.
А преподнеся подарок девице, я был порадован «весомым и приятным» вечером и ночью, с весьма активной и полной энтузиазма и желания доставить мне максимум удовольствия девицей.
Что подтвердило правильность надуманного, ну и засыпал я в обнимку с Соной весьма довольный и, наконец-то, без «давательного червячка» внутрях.
И полетели дни, наполненные гимназией и регулярным ежедневным сексом: зима, чтоб её. Ну реально, в городе ничего толком делать, пребывание вне дома — максимум полчаса.
Фильму новую завезли, мы с Соной на ней побывали… так порнуха и вагинострадания. В смысле, «романтика», но протагонист, половину фильма бодро и в подробностях имеющий в дыхательные и пихательные пять(!) девиц, которые друг о друге как бы не знали, и всё никак не решающийся «выбрать» «свою единственную»… Ну блин, гарему заведи, если сатириаз хронический (а судя по фильме — так и было, некие невнятные «дела» протагониста укладывались в столь ничтожное временное окно, что выходила ебля по двенадцать часов в сутки, без перерывов и выходных). А то единственная на пинусе сотрётся, до кровавых мозолей, а то вообще и совсем. Но нет, всё было приправлено «романтикой и поисками».
В финале романтически-давательной порнухи картина была такова: девицы, как выяснилось, друг о друге знали, ну и поставили половому гиганту вопрос ребром: «Выбирай одну из нас!».
Дуры суицидные, мысленно хмыкнул я, он же «одну из вас» до смерти заебёт за неделю.
И вот, пребывает наш герой в тяжких раздумиях, а ему «скромная служанка» всю предыдущую фильму роняющая на полового гиганта слюнку, подавая кофий, выдаёт: «не может ли она чем помочь грустному господину?» Господина печально вздыхает, ну и имеет служанку во все дыхательные и пихательные. И так ему новый образец приложения своих талантов понравился, что берёт он, да и женится на ней. Свадьба, все счастливы. Последствий недели сожительства служанки с половым гигантом не демонстрировали, видно цензура не пропустила.
Сона, кстати, опять же, как и на прошлой фильме, воспринимала всё весьма серьёзно. Даже попробовала впоследствии воспроизвести несколько «ухваток» подруг полового гиганта.
А в остальном выходило именно «гимназия-книги-койка», причём у меня, к сожалению, книги закончились, перечитал я интересное не по одному разу. А читать местную эпистолярщину так и не научился, что, наверное, и к счастью.
Даже мои визиты к Марцилу, к концу второго месяца зимы подошли к концу: физик признал, что объём «усвоенных знаний» чрезмерно велик, что я его «удивил и порадовал», одарён богом «сверх всяких ожиданий» и… всё. Ближе к экзаменам он со мной побеседует, ну и по их окончанию предоставит рекомендации.
Даже на занятиях не спрашивал, что, в общем-то, довольно логично. А после пары раз «шепотков класса» последовало пара же «публичных опросов», по результатам которых ситуация была и классом принята как «норма».
Несколько раз навещали Возеров, устраивали чаепитие, но визиты носили довольно формальный, для меня, характер. Разве что момент с «оттаявшей музой» всплыл, не без сониной помощи.
Впрочем, винить девчонку было не в чем: я клятв «никому не говорить» о своих эпистолярных потугах не требовал, так что Залина о том, что «Гемин пишет» закономерно была в курсе.
Ну и делала намёки, на тему «а не сбацать ли ещё сборник», от чего я отнекивался «недостаточностью материала». Видимо, Бурдсен ей некоторые премиальные подкидывает, либо дама о «благосостоянии дочки» печётся, отметил я.
И вот, в подобном темпе, дожили мы до первых весенних деньков. От которых я, признаться, готов был взвыть — ну ладно, чертовски холодно, как было зимой. Так ещё и регулярный ветер, перепады температуры, от незначительного плюса, к значительному минусу, с соответствующей влажностью… Блин, как так жить-то можно, недоумевал я, невзирая на комплект памяти о «так жить».
Впрочем, вопросы философического толка отходили на второй план. На носу были экзамены, которые меня скорее радовали. Ну и, закономерный отъезд в столицу, с целью покорять её своими немеренными талантами так же маячил, не без того.
Соответственно, вставал вопрос Соны. В рамках моего к ней отношения, ну и некоторой финансовой состоятельности, я рассчитывал забрать её с собой, арендовать жильё и… а вот что «и» — понятно только в плане сексом трахаться. А вот разговоров мы не вели, так что одним из ужасных (дождь при минусе с ветром — реально ужасно) деньков, начал я с подругой разговор «за жисть».
Впрочем, для начала — был удивлён я. На предложение о начале диалога подруга ответила бодро и сходу посвятила меня в такие расклады:
— Мама с папой уже отложили средства на моё обучение, Гемин, — выдала она. — А я поступлю в Академию Изящной Словесности, буду учиться на журналиста. С тобой, пусть и на разных факультетах, — довольно заключила она.
Чем подтвердила мои догадки — невзирая на кивки и прочее часть мной говоримого девчонка либо не слушает, либо «забивает и забывает», вскоре после моих речей.
— Сона, я тебе говорил, причём не раз, я поступаю НЕ в Академию Литературы, — отрезал я, ответом на что мне стало обиженное выражение лица.
— Но я думала… И ты начал писать! — последовал «контраргумент».
— Положим, начал, — не стал спорить я. — И что мне даст эта Академия Литературы? — ехидно осведомился я. — Или выпускники этого заведения пишут лучше меня?
— Нет! Ты, конечно, лучше! Но я думала…
— А надо было, для начала, слушать, — наставительно выдал я.
Вообще, ссорится не хотелось, хотя в целом — не слишком приятный расклад. Однако, моя позиция по отношению к девчонке также далека от идеальной, в моём понимании, так что решил я на «Гемин лает. ветер носит» не акцентироваться. Со временем притрёмся, а даже если нет — будем существовать в разных мирах, не без удовольствия друг для друга.