– Катерина, вы меня обижаете, – насупился кавалер.
– А разве я дала вам повод?
– Конечно, раз согласились зайти к мужчине домой, – утвердительно и недовольно промолвил Вадим и продолжил: – Я хотел пофотографировать вас, я в этом профессионал.
– Это ваш обычный сценарий обольщения? Сегодня он не сработал. Но ссориться не будем, хорошо?
Он пожал плечами и пошел провожать. На том свидания закончились. Я цеплялась из последних сил за надежду восстановить наши отношения с Левой.
Придя домой, написала нежное письмо милому, что ко мне приехали гости и мы приглашаем его на ужин. Лев существовал в замкнутом мире: его квартира, работа, где он ни с кем не общался, дом его дочери, подрастающие внуки, и все. Раньше еще была я и мои друзья, теперь круг общения сузился до минимального. В конце письма поставила два главных слова, за которыми стояло все: «Твоя Катя».
Надеялась хотя бы на спасибо, но не получила ничего. Каждодневно корила и ругала себя разными словами, что достала его своей заботой и чувствами, которыми он, наверное, тяготился, хотя уверял в обратном. Готова была откусить себе руки, если еще раз позвоню или напишу письмо. Вспоминала, как в один из дней, когда он в очередной раз обидел меня, не видя в этом ничего особенного, я сказала:
– Вот когда я брошу тебя, ты все локти обгрызешь.
– Еще как! – засмеялся он.
Думая об этом снова и снова, надеялась на чудо.
Друзья из моей молодости прилетели из России и хотели увидеть одноэтажную Америку. Я взяла неделю отпуска, и мы двинулись на экскурсию длиной целых шесть дней и много миль. Находясь в Вашингтоне, этом удивительном и красивейшем городе, я не пошла в музей, в котором уже неоднократно была. Ждала в сквере. Первые дни экскурсии я часто вспоминала милого, но многообразие впечатлений отвлекало меня от грустных мыслей. Теперь же, оказавшись в одиночестве, я тут же остро почувствовала необходимость общения с Левой. Я забыла, что злилась и ругалась еще несколько дней тому назад за его молчание в ответ на ласковое приглашение. Я все забыла.
«Живой?» – отправила сообщение на телефон.
«Вторая аллея между пятой и шестой, третья могила слева».
«Вот ты собака!» – не выдержала я такой шутки.
«Гав, гав, гав», – ответил он.
Подождала немного человеческого ответа, не дождалась. Меня понесло и было уже не остановить.
«Новую тетку выбираешь?»
«Нет. Нет! Старую».
«Удачи», – только и ответила я.
«Слушай, в тумбе оказались твои бигуди, когда привезти?» – не отставал он.
«Я тебя убью. Ты хочешь доставить мне очередную боль или радость?»
«Бигуди», – ответил изверг.
«Накрути их на свою голову, может, поумнеешь, – в сердцах настрочила я и добавила: – Я в Вашингтоне, спасибо за хорошее настроение».
На той стороне притихли, а я, ошеломленная этим разговором, впала в ступор.
Мы уже договаривались, что он не будет привозить мне оставшиеся вещи, что доставило бы мне очередные страдания, а просто выбросит в ящик для бедных. Не внял мольбе. Может, это предлог, чтобы прийти в гости, но его и без этих бигуди приглашали. Наверное, я дошла до последней черты, когда уже не хочется разгадывать загадки на каждом шагу. Хочется жить и радоваться общению, а не ходить по лезвию бритвы каждый день.
Почему мы, как два шизофреника, рвем друг друга из стороны в сторону, не понимая состояния души? Неужели нельзя быть открытым, просто радоваться жизни и ценить то, что тебе досталось? Он носит все в себе, а я напрасно пытаюсь прорвать оборону. Но ведь его бывшая жена, по-моему, в курсе всех его проблем. Почему ей можно рассказывать, а мне нет? «Ты для меня номер один в жизни», – как-то сказал Лев. Он живет эмоциями, сегодня чувства сильны – говорит главные слова о любви, завтра приболел – можно вообще молчать. А как же живут пожилые люди вместе, неоднократно пыталась задать ему такой вопрос я. Они и больны, и немощны, но держатся друг за друга, помогают, находят радость и счастье лишь в общении. Сам же говорил, что секс – дело сотое, так где же ты…
Прошло еще две недели, ему, видно, стало скучно, и я получила письмо.
«Хорошо смотришься на улице рядом с гостями, по сторонам не глядишь, знакомых не узнаешь…»
Значит, он был где-то рядом и не подошел даже. Надо же, я, оказывается, перешла в разряд знакомых. Нет, я не собираюсь держать его в своих «знакомых». Уходя – уходи.
Вечером, придя домой, позвонила.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, кто это? – сказал святым голосом, типа он шутит.
– Катерина Ивановна, – ледяным тоном ответила я.
– А фамилия какая? – терзал меня дальше.
– Все такая же, – сказала я.
Короткая пауза.
– Сказать нечего? – поинтересовалась я.
– Нечего, – почти весело сообщил он.
– Тогда ответь, почему ты оставил меня?
– Следующий… – предложил Лев.
– Других вопросов нет.
– Что же ты не подготовила? – словно вампир, наслаждаясь моими явными мучениями, спокойно спросил он.
– Тогда я прошу тебя об одном. Когда в следующий раз увидишь меня где-то, сделай так, чтобы я не увидела тебя.
Мой голос прервался, и я положила трубку. Готова была убить его и разорвать на мелкие кусочки. Этим разговором Лев подписал свой приговор. Он добился того, что получал все последние годы от своих женщин, – ненависть.
Она поднялась страшной черной волной и смыла начисто все чувства и страдания последних лет, оставив зияющую бездонную пустоту.
Через две недели он как ни в чем не бывало прислал письмо, и было это горячее признание в любви. Отрывок из старого американского фильма, где герой поет в годовщину свадьбы для своей возлюбленной Anniversary song[1]. Ниже были приложены слова песни.
Поздно. Зачем мне теперь романс, без встреч, отношений. Твоя любовь сердцем больше не тронет мое. Живи, как одинокий ветер, наслаждайся мнимой свободой.
Пройдет жаркое лето, красочную осень сменит зима, и в один из темных воскресных вечеров я снова услышу его голос в трубке:
– Врыйди, пожалуйста.
Хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная из воды, накинув пальто и шапочку, я ринулась на улицу. Села в машину, поздоровались. Тихими голосами обменялись вопросами.
Я смотрела на его лицо. Четко выделялся профиль в свете проезжающих машин. Впалые щеки, печальный взгляд. Как давно он не сидел рядом. Его дыхание было неслышным. Так же тихо хотелось дотронуться до его губ, лба, любимого лица.
Я протянула руку и погладила коротко стриженные, седые, словно снег, волосы. Он не отпрянул, как мог это сделать раньше. Дотронулась до горячей шеи, где-то пульсировала жилка. Мы не виделись целый год, но в моей душе ничего не изменилось. Он был таким же единственно родным, единственно нужным человеком.
Моя рука ласкала его волосы, уши, отчего его лицо невообразимо преобразилось: порозовели щеки, глаза засветились мягким светом, плечи распрямились, и он стал таким же красивым, каким был раньше со мной.
Когда-то давно после тяжелого рабочего дня он сказал мягко:
– Как хорошо с тобой.
Такие слова были больше чем признание в любви. Ничего более важного я не мечтала услышать. Только бы он был рядом, спал, дышал, сопел. Только бы был. Пусть не каждый день, но рядом.
Он положил руки на руль – пора ехать. Я прикоснулась к щеке – береги себя.
И вышла из машины, унося с собой его запах. Я снова верила, что мы будем вместе.
Кубинская любовь
Александр вернулся из недельного отпуска совершенно ошеломленным. За этот короткий срок с ним произошла история, в которую он теперь не верил, мучился неопределенностью, терзаемый желанием.
Мужчина в полном расцвете лет, красивый и высокий, умный и образованный, владелец собственного жилья в Канаде, он в свои пятьдесят лет не имел семьи, хотя, как и каждый человек, надеялся ее еще создать.
Природная застенчивость, корни которой уходили в раннюю юность, мешала ему быть решительным и настойчивым, напористым и открытым. Его два брака давно рассыпались в пух и прах, и уже восемь лет он жил одиноким волком, которого занимали лишь работа и великая цель – купить дом.
В силу природного ума он достаточно быстро освоился в новой стране, эмигрировав из Белоруссии, знал язык хорошо, что позволяло ему работать конструктором. Работу свою любил, но долго не задерживался на одном месте, переходя из фирмы в фирму в погоне за новыми ощущениями и более высокой зарплатой.
Первое время ему казалось, что невесты будут роиться толпами, но оказалось, что те тоже не ищут чистую романтическую любовь, а больше настроены получить все в одном флаконе: мужчину и красивого, и сексуального, и обеспеченного. Он похвастаться обеспеченностью первые годы не мог.
Однажды ему показалось, что наконец ухватил жар-птицу за хвост. Но через полгода та сбежала к бывшему мужу, оставив в его душе боль и разочарование.
Было интересное приключение длиной в одну ночь, которое и не могло по определению закончиться чем-либо серьезным, так как дама была старше на целых шесть долгих лет, хотя и внешность имела привлекательную, и талантами бог не обидел. Но для Александра женщина старше его пусть даже на один год представляла собой лишь сестру или сокурсницу, но никак не возлюбленную. Он не решился сказать это американке, приехавшей к нему за тысячу верст для встречи лишь на одни сутки. Он не задумался даже, какую боль может доставить женщине, которая была очарована им, и это нельзя было скрыть.
Потом снова показалось, что вот теперь-то уж точно он нашел то, что нужно. Она была моложе его на пять лет, раскованна и сексуальна. Звала жить вместе, обещая, что он станет полноправным хозяином в доме. Переехал, делал ремонт и считал, что жизнь преподнесла ему подарок. Но снова через полгода, какой-то странный роковой период в его жизни, приехала с Украины ее мать, и идиллия превратилась в сущий ад. Настоящей хозяйкой дома оказалась именно мать возлюбленной, и никакой чужак ей в совладельцы не был нужен. Пережив несколько скандалов, Александр покинул обетованное гнездо, которое с такой любовью обустраивал несколько месяцев.