— Ого! Неплохой экземпляр. Где взял?
— Подарок сержанта Фроула, сэр.
— Ну что ж, покажи, на пользу ли тебе пошел столь ценный подарок.
Михась показал. Он стрелял из пистоли вот уже третий раз, поэтому из десятка выстрелов не допустил ни одного промаха. Впрочем, и при первой стрельбе он промазал только с запредельной дистанции, поскольку сразу не сообразил, что более короткий, чем у привычной пищали, ствол неизбежно приводит к сокращению дальности прицельного выстрела. Этот закон тут же объяснил ему Фрол, помогавший освоить пистоль, и Михась больше не промахивался.
Он заряжал пистоль проворно и быстро, прицеливался мгновенно, стрелял и с правой, и с левой руки.
Адмирал наблюдал за ним с возрастающим изумлением.
— Да у тебя просто талант к стрельбе, Майк! Михася обрадовало, что адмирал назвал его по имени, то есть запомнил и оценил.
— Ничего подобного мне до сих пор видеть не приходилось, — продолжил сэр Фрэнсис Дрейк. — Где ты берешь порох и пули?
— Покупаю на свои деньги, сэр.
— Ну и ну! А из аркебузы ты палишь так же хорошо?
— Еще лучше, сэр, поскольку практики стрельбы из аркебузы у меня несравненно больше, чем из пистоли.
— А ну-ка, проверим, как ты выстрелишь из незнакомого оружия! — Адмирал достал из седельных кобур пару пистолей, богато украшенных золотой насечкой, протянул их Михасю.
Михась осмотрел пистоли, снабженные таким же бойковым механизмом, взвесил в руках, несколько раз прицелился. Затем он поднял одновременно обе руки и поочередно, с очень небольшим интервалом, выпалил сначала из правой, затем из левой пистоли. Обе пули попали в мишень: одна в центр, вторая — чуть в сторону.
— Мне все ясно, матрос, — произнес адмирал, забирая протянутые ему пистоли и вкладывая их обратно в кобуры. — Ты знаешь, что такое спорт?
— Никак нет, сэр! — озадаченно ответил Михась, не слышавший до сих пор такого слова.
— Это новая забава нашей английской аристократии, а именно стремление соревноваться во всем: фехтовании, гребле, прыжках, охоте. Ну, и стрельбе, конечно. Так вот, через неделю в замке моего приятеля соберутся эти самые спортсмены для соревнований по стрельбе. Не согласишься ли ты сопровождать туда своего адмирала?
— Почту за счастье, сэр!
— Вот и отлично. Кстати, у тебя всего одна пистоль, а для боевых действий лучше всего иметь пару, тем более что ты стреляешь с обеих рук. Так вот, на соревнованиях у тебя как раз будет шанс выиграть пару великолепных пистолей, то есть главный приз!
— Премного благодарен вам, сэр!
— Ну ладно. Вынужден покинуть твое приятное общество, Майк. Надеюсь, мы завтра увидимся на утреннем построении! — с чуть заметной усмешкой произнес адмирал.
По-видимому, ему показалось забавным обращаться к простому матросу, как к равному. Наверняка он с типичным английским юмором будет рассказывать в светских салонах историю о том, как встретил на пустынном причале морского пехотинца, не знающего адмирала в лицо, и как он, будучи инкогнито, проявил к этому матросу внимание и благородную снисходительность.
— Так точно, сэр! — в тон адмиралу, интонацией дав понять, что оценил его тонкий юмор, ответил Михась.
Оставшись один, он пострелял еще с полчаса, пока не кончился порох, и, весьма довольный собой, пошел обратно, на флагманский фрегат «Принцесса», чтобы успеть вернуться из увольнения до вечерней зари. Тоска по родине, друзьям и сестре, которую он довольно сильно ощущал в первые дни, постепенно сгладилась, ушла в укромный уголок души. Михась увлеченно занимался любимым делом: воинской подготовкой. В выполняемых упражнениях, в тактике действий морской пехоты было много для него нового. Эскадра интенсивно готовилась к походу в заокеанские колонии. За полмесяца Михасю довелось участвовать в учебном десантировании на берег под прикрытием корабельных пушек и последующем штурме береговых фортов и батарей, а также в двух абордажах. Все это было безумно интересно и полезно. Особенно большое впечатление произвела на Михася новинка в вооружении, поступившая непосредственно перед походом, то есть буквально на днях, исключительно во флагманский экипаж. О новинке не успел узнать даже Фрол. Это были ручные бомбы, или гранаты: чугунные шарики, начиненные порохом, со вставленным в них фитилем. То, что гранаты используются при стрельбе из орудий, Михась, конечно, знал, поскольку они применялись и в Лесном Стане. На соответствующих занятиях он не один раз собственноручно, по команде пушкарей, поджигал фитиль, иначе именуемый дистанционной трубкой, на заряженной в ствол орудия гранате. Здесь ту же самую гранату кидали рукой, и она производила прекрасный поражающий эффект и при учебном штурме фортов, и при учебных абордажах. Гранату, в отличие от пистолей, даже не требовалось везти с собой при возвращении в Лесной Стан: достаточно было привезти саму идею, поскольку конструкция была предельно простой. А еще, наряду с ручными бомбами, на вооружение флагманской морской пехоты, вместо фитильных аркебуз, поступили новейшие мушкеты с кремневыми замками. Стрелять из них было намного удобнее, и Михась сразу влюбился в это новое оружие, за короткий срок мастерски научился им владеть.
Товарищи по службе относились к нему хорошо. В воинском коллективе сразу видно, кто тащит службу на совесть, а кто отлынивает от нее, а уж Михась-то и по складу характера, и по великолепной подготовке был отличнейшим служакой, на которого можно было положиться в любой ситуации. В нем совершенно обоснованно видели преемника храброго «сержанта Фроула», которого любили и которым гордились во флагманском экипаже. В общем, Фрол оставил в лице Михася прекрасное наследство, и тот старался ни в чем не посрамить чести старшего товарища. Пока ему это вполне удавалось.
Самое удивительное, что Михася в отряде флагманской морской пехоты очень быстро стали за глаза называть точно так же, как и в Лесном Стане, только с естественной поправкой на язык и его новое звание: уставной матрос. Хотя его старательность и успехи во всех видах воинских упражнений бросались в глаза, Михась держался скромно, не хвастался, не зазнавался перед своими сослуживцами и не мельтешил перед начальством. Он служил добросовестно, но отнюдь не выслуживался. И Михася в удивительно короткий срок приняли, как равного, более того — как своего, в самый элитный отряд Ее Величества Королевского военно-морского флота. Ему показали и объяснили многие маленькие секреты, которые есть в любой части и на любом корабле. Например, теперь он знал, как можно незаметно покинуть флагманский фрегат и так же незаметно вернуться на него, пробравшись в трюме за обшивкой вдоль штуртросов и сняв со специальных тайно сделанных защелок фрагмент кормовой доски, сквозь которую эти самые штуртросы были пропущены. Фрагмент этот находился намного выше ватерлинии, а посему не угрожал живучести корабля, но служил благородной цели самовольных отлучек лихих флагманских пехотинцев.
Но у Михася — уставного матроса — не было необходимости пользоваться тайным путем ухода на берег. И сейчас он совершенно официально вернулся на корабль из вполне законного и весьма продуктивно проведенного увольнения в прекрасном расположении духа, каковое было присуще ему и всю предыдущую неделю, и безмятежно заснул на подвесной койке в кубрике своего взвода.
На следующий день на утреннем построении на борту «Принцессы» Михась, как и следовало ожидать, вновь увидел адмирала Дрейка, но уже, конечно, не в камзоле для лисьей охоты, а в соответствующем роскошном мундире. До этого всю неделю, пока адмирал отсутствовал, предаваясь священному для любого английского аристократа занятию: травле несчастной лисицы посредством своры собак и эскадрона охотников, его замещал командир флагманского фрегата.
— На флаг… Смирно!
После подъема флага адмирал обошел стройные ряды экипажа и задержался возле отряда морской пехоты. Он внимательно вгляделся в лица вытянувшихся перед ним матросов, нашел, кого искал, то есть Михася, подозвал стоящего во главе роты лейтенанта.
— Вот этого матроса… Майк Русс, не так ли? Так вот, этого матроса произвести в капралы!
— Есть, сэр! — ответил изумленный лейтенант. Лейтенант, естественно, знал, что адмирал только вчера появился на корабле после краткосрочного отпуска и не мог встретиться с новичком-матросом, принятым в экипаж как раз во время его пребывания в этом самом отпуске. Известно об этом было и взводному, сержанту Парксу, и вообще всем матросам и сержантам. После команды «вольно, разойдись!» они обступили новоиспеченного капрала и вопросительно уставились на него.
— Ты что, родственник адмирала Дрейка? — раздраженно прорычал сержант Паркс.
Михась долго отнекивался, но поскольку обступившие его товарищи не давали ему пройти и требовали объяснений, вздохнул и сознался:
— Хорошо-хорошо, я все расскажу! Мы с его превосходительством вместе росли, только они потом пошли в адмиралы, а я отбыл в русские леса!
И, воспользовавшись всеобщим замешательством, возникшим после такого заявления, капрал Майк Русс улизнул с палубы. Однако его все же отловил вестовой и передал приказ немедленно явиться к лейтенанту. Михась снова вздохнул и отправился в каюту ротного командира.
Первой ротой морской пехоты, в которой служил Михась, командовал молодой офицер, Ричард Сэдли. Он жил в небольшой, но весьма уютной каюте вместе с другим лейтенантом, командиром второй роты Роджером Латропом.
Когда Михась, постучав в дверь и испросив разрешения, вошел в каюту, в ней находились оба офицера. Естественно, ему тут же был задан вопрос о его предполагаемом родстве с адмиралом. Михась не стал водить за нос начальство, а кратко поведал о вчерашней встрече.
Пока лейтенант пространно рассуждал о высокой чести, которой новоявленный капрал был удостоен, несомненно, авансом, и предлагал эту самую честь заслужить окончательно путем еще большего усердия по службе, Михась, в первый раз попавший в офицерскую каюту, исподволь с любопытством рассматривал ее убранство и содержимое. Вдруг его взгляд остановился на стоявшей на небольшой полке книге, на черном переплете которой золотым тиснением было выведено: «Трактат об истории и устройстве отрядов десантных на кораблях европейских и турецких флотов, а также рассу