«ЖЕСТОКОЕ УБИЙСТВО В ЛЕТНЕМ ЛАГЕРЕ.
КТО УБИЛ РУНУ ХАТХЛИ?» —
гласил заголовок. Лили перечитала статью, которую знала до запятой:
«Сегодня утром в летнем лагере “Бирхантер” было найдено тело шестнадцатилетней Руны Хатхли, дочери индейцев из Ситки. Друзья уверяют, что видели девушку живой на вечеринке, однако соседка по палатке, Лилиан Оклоуд, утром обнаружила кровать Руны пустой и отправилась на поиски. “Руна никогда раньше не покидала палатку ночью. Вчера мы, как обычно, сидели ночью у костра, пели песни. Она немного нервничала, вчера утром сказала, что у нее плохое предчувствие. Но ей никто не угрожал. По крайней мере, не при мне. Она бы сказала. Руна сказала бы мне, если бы боялась кого-то из лагеря”, – поделилась с нами Лилиан Оклоуд, подруга Руны, которая нашла ее растерзанное тело в ближайшем лесу за стволом дерева…»
– Лили… – тихо позвал ее Картер.
В кабинет вихрем ворвался Дерек Дуайт, застав Лили с газетой в руках. Картер скорчил недовольную гримасу.
– В допросной Ник, и он просит позвать тебя, Лили. Только с тобой он будет говорить до приезда адвоката. Я вижу, ты узнала газету.
Лили не могла понять, что было в словах Дерека: сочувствие или гордость своим успехом. Возможно, он радовался тому, что оказался ближе к истине, чем она.
Аккуратно вернув газету в коробку с вещдоками, Лилиан дрожащими пальцами сняла перчатки, но сумела сохранить спокойствие, не дав воспоминаниям и боли в груди взять верх над собой. Она молча прошла мимо Дуайта и хлопнула дверью, оставив двух детективов в кабинете.
Допросная располагалась этажом ниже. Остановившись в пустом коридоре, Лилиан сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться, после чего нажала на ручку и вошла внутрь.
Ник Фарелл вальяжно развалился на стуле в допросной. Увидев Лилиан, он выпрямился и напрягся, рассматривая ее.
– Боже мой, это действительно ты, Лилилянджело! – воскликнул он.
Лили широко раскрыла глаза, услышав свое лагерное прозвище. Ребята тогда быстро прознали о ее художественных способностях и наперебой выпрашивали портреты на память.
– Давно меня так не называли. Здесь я детектив Мерфи, прошу тебя обращаться ко мне именно так.
Да, теперь она была уверена, что перед ней тот самый Ник. Парень, который пел баллады и читал любовные стихи Руне. Парень, который, возможно, убил трех невинных девушек.
– Ник, ты знаешь, почему ты здесь?
– Да. Меня подозревают в убийстве, а если быть более точным, в трех убийствах.
Ник все же изменился: остриг длинные русые волосы и изрядно заматерел. Она вряд ли узнала бы его, встретив на улице.
– Ты был знаком с Моникой Стронг? – Лили отодвинула мерзко скрипнувший стул и села напротив Ника, сцепив пальцы рук.
– Да. Эта девочка… – Ник вмиг погрустнел. – Она поделилась со мной. Сказала, что тяжело больна, что ей пришлось взять отпуск в университете и что от нечего делать она занялась рисованием. Я помог ей собрать набор новичка. Ты, наверное, уже знаешь, что я держу художественный магазин.
– Знаю. Хочешь сказать, что стал для Моники верным другом и больше вас ничего не связывало?
Ник посмотрел на Лили так, словно она дала ему пощечину.
– На что ты намекаешь?! На секс? Господи, Лилиан!
– Не драматизируй. Ты не находишь странным, что все убитые оказались у тебя в друзьях в социальных сетях?
Ник подобрался, его взгляд стал как у перепуганного кролика.
– Что?! Трое?! Лили, да я ведь и не знаю, кого именно убили, не слушал репортажи, только видел в беззвучном режиме в новостях. И кто эти девушки?
– Ты хоть понимаешь, насколько нелепо это звучит? Мне нужна информация, где ты был в те ночи, когда были совершены убийства. – Лили протянула ему бланк, где над пустыми окошками для заполнения были вписаны даты.
– Я и не вспомню, черт возьми! Прошлой ночью я был дома, это точно!
– Кто может это подтвердить?
– Э-э… Я живу один.
– Отлично. Значит, алиби у тебя нет.
– Лили… послушай, ты ведь знаешь меня. – Ник попытался дотронуться до пальцев Лили, но та их быстро отдернула. – Какое, к черту, убийство? Да я несколько лет спать не мог после того, как… после Руны.
– Вот еще одно совпадение, Ник: ты был в лагере. Ты знал Руну.
– Еще что придумаешь, а?! Ты и убийство Руны хочешь на меня повесить?! Не выйдет: за него уже десятый год сидит тот индеец из соседней резервации. Если ее можно так назвать: их же всех разогнали. Повезло парню, что суд проходил на территории Аляски, не то ждала бы его смертная казнь. – Ник выплевывал слова, полные злобы. – Я был влюблен в нее, Лили, и тебе это известно. Зачем мне убивать ее? Да еще… так.
– Ты мне скажи. Может, она не ответила на твои чувства. – Лили старалась казаться равнодушной. Делала вид, что ей скучно, крутила ручку в руках. На деле же она была в ужасе.
Ник Фарелл действительно не был похож на убийцу.
– М-да, Лили. – Ник усмехнулся. – Хорошо. Скажи, какой мотив? Зачем мне убивать этих девушек?
– Ты думаешь, серийным убийцам нужен мотив?! Они идут на это ради исполнения своей прихоти: они безумны. Возможно, девочки отказали тебе. Предположим, за убийство Руны сидит не тот человек и у тебя уже был опыт убийства, так почему бы не попробовать снова?..
– Чушь! Брехня собачья! Назови мне хотя бы имена первых жертв!
Ник орал так громко, что Лили пришлось побороть желание заткнуть уши.
– Аманда Вуд, Селеста Кларк.
Ник насупился: очевидно, в его голове происходил мыслительный процесс. Лили ждала.
– Черт, да ведь это же девчонки-художницы. Да, они заходили ко мне, и не раз. У меня покупать было выгоднее, плюс мне поставляют импортные кисти, холсты и краски.
– И для этого вы добавили друг друга в друзья? Или ты всем клиентам предлагаешь «подружиться»?
Ник занервничал:
– Господи… Да если бы я знал, никогда бы этих девок в друзья не добавил! – Ник обратил взгляд к потолку, словно в молитве. – Постоянным клиентам я предлагаю особые расценки, индивидуальные поставки. Девчонки пару лет ко мне ходили, Аманду я вообще плохо помню. Не буду спорить, с Моникой я общался чаще. Она делилась со мной переживаниями, а мне было ее так жаль, что некоторые товары я отдал ей вовсе за бесценок.
– Очень трогательно, Ник. У тебя возьмут отпечатки пальцев. Отсутствие алиби – веское основание для судьи, чтобы подписать ордер на обыск в твоем жилище. У тебя в магазине ведется видеонаблюдение? И еще: у тебя есть автомобиль?
– Лили, черт возьми! Ты ведь это несерьезно!
– Предельно серьезно, Ник. У меня нет ни одного основания доверять тебе.
– Но Руна… лагерь…
– Вот именно. Руна убита, Ник.
– Я езжу на старом «форде», права в сумке, которую у меня забрал твой цербер с жетоном. А еще ты можешь пообщаться с моим психологом, к которой меня водили родители после смерти Руны. Я несколько месяцев не мог спать.
– Мы отследим твои передвижения за последний месяц, – кивнула Лили, делая вид, что ей плевать на его бессонницу.
А ведь ей тоже приходилось общаться с психологом, правда, недолго: Лилиан решила, что действеннее самой восстанавливать справедливость, а потому подалась в полицейские.
– Я не вру, Лили. Я никого не убивал. Вы теряете время.
– Я бы удивилась, скажи ты обратное. Знаешь ли, редко встретишь убийцу, который сознается в преступлении.
Ник попытался встать, но забыл о наручниках, прикрепленных к столу. Цепи зазвенели, ножки стула скрипнули.
– Лили! Я не буду общаться с твоими дружками без адвоката.
– В таком случае надеюсь, что он явится в самое ближайшее время. – Лили наградила Ника ядовитой улыбкой и вышла из допросной.
Прямо у входа ее перехватил Дерек Дуайт.
– Все в порядке? – обеспокоенно спросил он. Лили почувствовала аромат мятной жвачки и на секунду замерла.
– Мы можем войти? – Слева от Дерека возник Картер. – Он что-нибудь сказал тебе?
– Ник не будет говорить без адвоката. Нужно пробить его водительские права и отследить передвижения за последний месяц. Картер, вызови, пожалуйста, Стэна для взятия отпечатков.
Лили пересказала ответы Ника, но опустила их разговор о Руне. Картер кивнул и вошел в допросную.
– Лили, мне нужно с тобой поговорить, – обратился к ней Дерек.
– Я хочу съездить к матери Моники, осмотреть спальню девушки. Давай после? – На самом деле Лили ужасно хотелось побыть одной. Она чувствовала, что ее трясет, и была готова на что угодно, лишь бы успокоить и без того расшатанные нервы.
– Как скажешь. С Ником мы поработаем, не переживай. Хорошо? – Дерек неожиданно коснулся ее ладони, только тогда она ощутила, насколько холодной и влажной стала ее рука в сравнении с почти горячим прикосновением Дерека.
– К-конечно, – быстро проговорила она и поспешила прочь из здания.
На улице Лили вдохнула ледяной воздух, закурила и завела машину. Миллион мыслей крутились в ее голове, словно рой надоедливых мух, жужжащих не переставая. Сигарета дрожала в ледяных пальцах, но Лили не чувствовала холода. И голода не ощущала, несмотря на то что не успела позавтракать, забыла пообедать, а сейчас солнце уже спешило скрыться за горизонтом.
Она выехала с парковки. По радио играла песня «Sonne» группы Rammstein; Лили она особенно нравилась. Под гнетущую музыку Лили погрузилась в размышления.
Что они имели?
Убийца выбирал девушек, связанных с рисованием. Типаж – синеглазые брюнетки. Скорее всего, девушки доверяли убийце и хорошо знали его, так как никаких повреждений влагалища Сайлас не обнаружил, но у каждой перед смертью (Лили уверена, что у Моники окажутся те же результаты) был половой акт. С другой стороны, для чего тогда убийца обездвиживал жертв? Либо чтобы те не дергались, пока он будет перерезать им горло, либо чтобы изнасиловать.
Жертвы были знакомы с убийцей. В этом Лили не сомневалась. Все знакомые жертв указывали на странное поведение девушек и их скрытность перед смертью. Возможно, убийца просил не говорить о себе, может, он представлялся другим именем. Как он завлек их? Чем подкупил? Был ли в отношениях со всеми тремя девушками одновременно?