– Что делаешь? – улыбнулась она.
Интересно, он давно проснулся? На столе стояли тарелка с тостами, вишневый джем и арахисовая паста. Картер поджарил бекон и вылил на сковороду яйца. Иногда Лили поражалась тому, насколько хорошо Райт успел ее изучить, тогда как она, вечно витавшая в своих мыслях, не смогла бы назвать даже любимую марку шоколада или пива Картера.
– Вау! – Лили захлопала в ладоши и рассмеялась.
– Я, знаешь ли, всегда плотно завтракаю.
Он был в серой футболке, открывавшей накачанные бицепсы. Сглотнув и отведя глаза от его торса, Лили забралась на стул.
– Комиссар сказал, что все записи с камер были доставлены к нам в бюро. Опять же, некоторые из них хранят лишь двадцать четыре часа, так что материала немного.
Лили уронила лицо в ладони и спросила:
– Вечером посмотрим рисунки?
– Если получится. Я хотел успеть опросить тех, что без алиби.
Напарники отвезли в криминалистическую лабораторию все, что удалось найти в лесу. Сотрудники долго возмущались тем, что им придется копаться в зверином дерьме, но Лили была непреклонна: шел четвертый день расследования, а у них ни одной зацепки и даже нет подозреваемых. Из лаборатории они направились в бюро. Сентябрьское солнце ласково согревало их лица, а яркие лучи, сумевшие пробиться сквозь оконные стекла, нагрели кожаную обивку кресел.
В течение примерно шести часов они смотрели видеозаписи. Лили проклинала власти Джуно за то, что камеры были установлены не на каждой улице. Ничего нового они не увидели, удалось лишь найти машину Селесты после заправки: она выехала на Менденхолл-Луп-роуд, как и предполагала Лили, но на перекрестке камеры не было, и машина пропала из виду.
– Ладно, Лили, пока не поздно, хочу съездить и опросить тех девушек. Ты останешься?
– Нет, я… Я поеду домой и посмотрю рисунки.
– Мне кажется, нам нужен выходной. Чтобы немного передохнуть и освежить мысли.
– Дэвис убьет нас, – простонала Лили.
Картер поцеловал ее в макушку и пулей вылетел из бюро. Лилиан смотрела ему вслед и улыбалась, прикрыв рот ладонью.
Как ни крути, а завтра она заберет Нору и проведет с ней два выходных дня. Обещания, данные дочери, для нее были нерушимыми, поэтому она лишь молилась, чтобы за эту ночь не произошло ничего непредвиденного. Позвонив мамам Дианы и Хлои, она договорилась встретиться с ними и девочками в Риверсайд-парке.
Дома Лилиан снова и снова пересматривала работы Селесты. Она ощущала, что в манере письма последних полотен что-то изменилось, но не могла уловить, что именно: это было все равно что схватить ящерицу за хвост, но так и не поймать само животное. У Лилиан не получалось разгадать Селесту.
Поздним вечером Лили поехала к родителям, по пути набрав Картера.
– Есть новости?
– Не могу уловить мотив. Обе девушки, те, что без алиби, довольно обеспечены, им этот грант не нужен. Правда, о Селесте они отзывались нелестно, но скорее из зависти.
– О чем я и говорила. А как насчет тех, у кого есть алиби?
– Там есть где разгуляться. Но алиби железные.
– Ты же знаешь, можно убить чужими руками.
– Слишком изощренный способ убийства, чтобы доверить его другому.
Лили помолчала.
– Ладно, Картер, я у родителей, приехала за Норой. Увидимся в понедельник.
– Вы будете вдвоем в выходные?
– Да. На следующей неделе приедет Филипп, помнишь, он…
– Твой друг, с которым ты познакомилась в лагере.
– Э… да. – Лили усмехнулась. – Думаю, может, стоит оставить Нору у себя на следующей неделе. Филипп сможет забирать ее из сада…
– Я бы тоже мог, ты знаешь.
– У тебя нераскрытое убийство, как и у меня. Всё, хороших выходных.
Лили положила телефон в рюкзак и пошла по подъездной дорожке, по привычке задержав взгляд на глади залива. Свет полной луны играл на мелких волнах, тихие всплески воды умиротворяли. Постучав в дверь родительского дома, Лили услышала топот маленьких ножек.
– Бабушка, это мама! Мама!
Рене открыла дверь, и Нора запрыгнула на Лили, так что та еле устояла на ногах.
– Мамочка!
– Привет, котенок. – Лилиан широко улыбнулась и принялась целовать дочь в щеки, волосы и нос. – Как дела?
– Зайдешь? – спросила мать.
– Нет, я так вымоталась… Хочу скорее лечь в постель.
– Ладно. – Рене хотела задать дочери множество вопросов, но она решила, что сейчас неподходящее время. Она сильно переживала за Лили и не всегда одобряла ее решения.
Лили сразу заметила недовольство во взгляде матери: наверняка та слушала новости и следила за ее расследованием.
– Спасибо вам. Доброй ночи!
– Ты привезешь ее на следующей неделе?
– Пока не знаю. Филипп приедет.
– Дядя Фил?! – Нора обхватила ладошками лицо Лили.
– Ага. Мы поехали, мамочка, позвоню тебе, как смогу.
Рене встала на цыпочки и приблизила губы к уху Лили.
– Береги себя, детка, – шепнула она.
Лили кивнула, поцеловала мать и понесла Нору к машине.
Глава 9
Руфус Торн ненавидел здоровый образ жизни, но каким-то образом приучил себя к утренним пробежкам. Уже пятнадцать с лишним лет он бегал каждое утро по одному и тому же маршруту. Встречал на своем пути почтальонов, разносчиков молока и водителей мусоровозов. Он бегал и в дождь, и в снег, и в ветер, но сегодня, утром понедельника, светило солнце. Ветер щекотал его лысую макушку, желтые листья летели в лицо.
Он прожил в Джуно все тридцать восемь лет своей жизни и мог пробежать по своему маршруту с закрытыми глазами. У магазина рыболовных принадлежностей Руфус сбавил скорость и помахал Скотту, его бессменному хозяину и продавцу, после чего пересек тропинку и попал в Риверсайд-парк. Было около шести утра, однако парк не пустовал: ответственные собачники выгуливали своих любимцев перед началом рабочего дня.
Он решил добежать до массажиста на Риверкорт-уэй: в последнее время спина совсем разболелась, но вдруг заметил нечто, привлекшее его внимание, и остановился.
В центре поляны, окруженной высокими елями, на складном стульчике сидела девушка. Перед ней стоял мольберт. Руфус подошел поближе. Он не был знатоком искусства, но без труда узнал на полотне бухту Фриц и близстоящие домики. Живописно, реалистично и завораживающе – так Руфус мысленно охарактеризовал увиденное.
Художница сидела ровно и неподвижно, кисть замерла, не касаясь картины. Ворс кисточки, выпачканный в насыщенно-синей краске, засох. На коленях девушки лежала палитра, почему-то заляпанная красно-бордовой краской.
– Мисс, картина потрясающая. Это бухта Фриц, верно?
Ни кивка, ни звука.
– Мисс?
Руфус подошел поближе и заглянул девушке в глаза – и ворóны, громко каркая, взмыли с ветвей, услышав его вопль.
Глава 10
Выходные прошли замечательно. По крайней мере, Нора была счастлива, а для Лилиан только это и было важно. Ее мучили угрызения совести, когда приходилось надолго отвозить дочь к родителям, и она боялась, что Нора рано или поздно затаит обиду и станет отдаляться от нее. Но не по годам умная дочь заявила Лили:
– Мамочка, может, ты снова отвезешь меня к бабушке с дедушкой? У тебя ведь новое расследование, я, наверное, буду мешать.
– Детка, – ответила Лили, – ты никогда-никогда и ни в чем не будешь мне мешать. Мне плохо без тебя, но ты права, дело попалось не из легких… Я ужасно скучаю по нашим вечерним играм!
В субботу Нора резвилась в парке в компании других детей. Мамы Хлои и Дианы пытались осторожно расспросить Лилиан о деталях дела Селесты Кларк, но Лили удавалось отвечать уклончиво. Под вечер ей пришлось прямо сказать, что конфиденциальную информацию она разглашать не намерена и что рядом дети: «Давайте поговорим о чем-нибудь более позитивном».
Нора набегалась и уснула прямо в машине, Лили пришлось нести ее до кроватки. В воскресенье утром дочь разбудила Лилиан объятиями и попросила сводить ее в кинотеатр на новый мультфильм. Лили безропотно подчинилась. Она дремала во время сеанса, пока Нора хрустела карамельным попкорном и хихикала над сюжетом. Возвращаясь домой, они проезжали мимо музыкальной школы, и Нора потребовала записать ее туда.
– Мамочка, я хочу ходить на занятия! Буду петь! Да, я хочу петь, как все принцессы в мультиках! Помнишь, папа всегда говорил, что у меня ангельский голос? Может, меня возьмут в воскресный хор.
– Хорошо, милая, мы сходим с тобой в музыкальную школу и узнаем, с какого возраста они берут учеников. Но мне кажется, что тебе придется подождать еще пару лет. Можешь пока петь дома, – улыбнулась Лили, радуясь, что Нора сама придумала себе хобби.
Вечер прошел за косметическими процедурами: Нора устроила для Лилиан «салон красоты», кое-как накрасила ей ногти на ногах, сделала «сногсшибательную» прическу и яркий, как оперение попугая ары, макияж. Наевшись пиццы с ветчиной и грибами, сверху посыпанной хрустящим луком, Лили с Норой отключились, не переодевшись в пижамы.
Лили была довольна, что всецело посвятила выходные дочери, пусть и не уделила своим делам ни минуты. Разберется с этим чертовым делом – и найдет время на себя.
Утром в понедельник Лилиан разбудила телефонная трель: она оставила мобильный на первом этаже. Тихонько встав с постели, чтобы не потревожить спящую дочь, она спустилась вниз. Картер звонил ей в половину седьмого утра.
– Картер? – прохрипела она.
– Лили… – произнес он севшим голосом. – У нас труп.
Лили схватилась за столешницу.
– Где?
– Парк Риверсайд.
– Я скоро буду, мне нужно отвезти Нору в сад…
– Хорошо, криминалисты только подъехали, пока огораживают территорию.
Положив трубку, Лили разбудила дочь.
– Можно я надену этот свитер? – Нора прибежала к ней с ярко-розовым пушистым свитером с Рапунцель.
– Конечно, только побыстрее, котенок, меня срочно вызвали на работу.
Лили не успела прогреть машину – посадила Нору в холодный салон и сразу поехала в детский сад. Им пришлось несколько минут ждать под дверью, пока придет воспитательница. Миссис Доэрти, сорокапятилетняя женщина с высоким начесом на голове и крупным носом, вздрогнула, увидев их у входа.