Леночка!
Интересно, с кем это она на джипе на дачу… Зоя и не подозревала у невзрачной, в общем-то, секретарши таких состоятельных знакомых. Значит, повезло девочке? Наконец-то. Уж кому как не ей, Зое, знать, сколь страстно хотела Леночка выйти замуж. Причем исключительно за богатого бизнесмена. Сколько слез по этому поводу в ее кабинете было выплакано!
— Мама, хватит! — продолжала свою нервную беседу девушка. — Ну и что, что женат? Сегодня женат, завтра развелся. Да, обещал! Скоро, не волнуйся. По крайней мере еще до Нового года. С какой стати я должна о ней думать? Толстая рыжая корова! Нудная, противная, ни кожи ни рожи. Конечно, бросит! Нет, не стыдно. Нисколько. А чего мне должно быть стыдно? Это она пусть стыдится, что от нее мужик сбежал! Ага, щас! Еще чего! От меня не сбежит!
Вот те на! — изумилась Зоя. — Вот вам и Леночка. Значит, женатого подцепила… Интересно, что ж там у мужика за жена, если он на такое сокровище позарился? Да, конечно, можно говорить: внутренние ценности, душа, общие интересы и все такое. Но только это не про Леночку. Там как раз ни души, ни интересов. Один голый расчет.
— Старый? — завопила в этот момент девушка. — Да мне все девчонки завидуют! Мама, все, хватит. Он идет. Ну конечно, любит! Да он для нас уже квартиру снял! На днях переедем. Да, и он тоже. Все, мам, пока. Целую. Не знаю. Я, может, вообще скоро работать не буду. Зачем при таком муже?
— Конечно, не будешь, — обнял ее подошедший сзади мужчина. — Ты у меня для других целей! — И он похотливо прижал к своему паху круглые ягодицы.
— Ну, Вовусик, — заерзала задом Леночка, просто ввинчиваясь в мужское тело, — ну люди же вокруг!
— А пусть завидуют, — хохотнул мужчина. Развернул девушку, властно приподнял к своему лицу ее голову и впился в губы.
Рука, светлая на темном, жадно елозила по девичьим бедрам, задирая и без того короткую юбку.
Впрочем, никого вокруг это не интересовало. Обыденная сценка. Привычная.
И Зоя, чуть смутившись от того, что невольно подглядывала, пусть даже и за своей секретаршей, отпустила сцепление, трогая машину.
И в этот момент ее обожгло. В голове дико полыхнуло, словно прямо внутри, между висками, взорвалась тысяча ракет. Жар от разрывов выплеснулся наружу, через уши, ноздри, глаза. Заплелся вокруг тела языками беспощадного пламени, образовав свето-звуко-воздухонепроницаемый кокон, и медленно опал вниз влажной горячей волной, мгновенно поглотившей силы, движения, эмоции — жизнь.
Машина, дернувшись, встала. В овале открытого окна четко, как на экране цветного телевизора, уходила к джипу, обнявшись, странная пара. Худенькая невзрачная девушка с жалкими, в форме буквы «Х», худыми ножками. И рослый представительный мужчина, холеный, важный, красивый. Секретарша Леночка со своим шефом — Владимиром Георгиевичем Рыбаковым.
— Женщина, ну что вы стоите, — сунулся к окну «форда» гаишник. — Только же пробка рассосалась. Не создавайте затор!
— Конечно, — кивнула Зоя. Собрав все силы, выжала сцепление и тронула автомобиль. Три этих движения: поочередное нажатие на педали, да еще переключение передачи с нейтральной на первую — отняли абсолютно все ее силы. До капельки. До микрона.
За окнами властвовала ночь. Машина медленно шуршала по обочине на первой скорости. Сама. Без всякого участия обездвиженного водителя.
Человеческое существо по имени Зоя перестало существовать. Руки, ноги, рот, глаза — все было чужим и незнакомым. Свое же, привычное, родное, послушное, осталось где-то позади. Возможно, на том самом перекрестке под мостом. Да, конечно, именно там. Его унесла с собой та странная пара. Чтобы за ненадобностью выбросить. Куда-нибудь на близкую свалку. Или в грязные воды темной речки.
Единственное, что работало хорошо, четко и быстро, — голова. По крайней мере именно так казалось.
Голова решила, что надо свернуть, потому что гипермаркет справа.
Не прикоснувшись к рычагу поворота, экономя силы, женщина медленно, с большим напряжением, надавила на неподатливое рулевое колесо. Так же, на первой скорости, едва двигаясь, «форд» повернул. Мимо, отчаянно сигналя, пронеслась какая-то красная машина.
— Простите, — шепнула женщина вслед рассерженному автомобилю, — я не могу…
«Фордик» осторожно въехал на просторную стоянку у магазина. Приткнулся сбоку, почти у забора.
Не стоит думать о плохом, — крутилось в голове. — Сегодняшний вечер, он закончится, и все будет по-прежнему. Надо купить фарш. Володя просил котлет. Конечно, разве кто-нибудь сможет приготовить ему такие котлеты? Он приедет домой, а там — котлеты. Он же любит… И все будет хорошо.
Вывалившись из салона, Зоя некоторое время постояла, прислонившись к машине, передыхая и набираясь сил. Отчего-то снова стало муторно-жарко, просто невыносимо, так, что по спине потекли горячие ручьи пота. Женщина быстро расстегнула плащ, распахнула полы, подставляя тело сквозняку. Дышать стало легче, дурнота прошла, и Зоя двинулась к освещенной гармошке дверей.
Она из последних сил толкала перед собой неуклюжую сетчатую тележку, примериваясь, как бы протиснуться вместе с ней сквозь узкий проход меж никелированных стоек, когда против нее, перегородив дорогу, вырос охранник.
— Женщина, вам туда нельзя, — брезгливо сказал он.
Почему? — хотела спросить Зоя, но даже разлепить рот сил не хватило. И она просто молча смотрела на форменного служителя, покорно ожидая, когда он даст ей пройти.
— Женщина, мне что, милицию вызвать? — поморщился охранник.
— Мне… — Зоя, наконец, сумела совладать со склеенными губами. — Мне фарш… на котлеты…
— Проспишься, тогда и приходи, — посоветовал секьюрити, тесня ее вместе с тележкой.
— Смотри, бомжиха пьяная вдрабадан, — остановились напротив Зои две девчонки. — Голая!
— Ага! — хихикнула вторая. — И в галошах! А на голове, смотри что!
— Да у нее, наверное, вши были, они же все — вшивые, вот ее и обкорнали. Близко не подходи, заразишься!
Девчонки, оглядываясь, заторопились подальше от застывшей Зои. Зато совсем рядом остановилась какая-то бабулька. Осуждающе окинула женщину цепким взглядом, обошла и буквально воткнулась в охранника.
— Ты зачем таких в магазин пускаешь? Совсем совесть потеряли! Ну не хотят работать, и все! Хоть заразный, хоть уголовник — все приходите! Лапайте своими ручищами микробными наши продукты! Заражайте нас сибирской язвой! Ну-ка, зови начальника! Есть тут у вас старший?
Охранник, оторопев от такого напора, пожевал губами, похлопал глазами и вдруг резво отшвырнул Зоину тележку, уцепил ее саму под локоть и потащил к дверям.
По пути он ежесекундно оглядывался, оправдываясь перед бдительной старушкой:
— Видишь, гоню-гоню, а она настырная такая! В милицию сдам, да и дело с концом!
— Давно бы так, — важно одобрила довольная бабуля действия службы безопасности.
Зоя уже приготовилась к тому, что сейчас разозлившийся охранник вытолкнет ее в открытые двери. Да еще и пнет напоследок. Почему-то это предполагаемое развитие событий ее совершенно не беспокоило. Женщина не могла взять в толк одного: почему ей не дали купить фарш? Как же они не понимают, она не может вернуться домой без фарша. Она должна сегодня сделать Володе котлеты!
Охранник действительно выволок ее в двери, но не выкинул на улицу, а, наоборот, запихнул в какую-то боковую щель, оказавшуюся небольшим кабинетом. Там, положив голову на стол, отдыхал молодой милиционер.
— Слышь, Витек, разберись тут! — швырнул Зою на стул секьюрити. — Ходит по магазину, народ пугает. Думал — пьяная. Вроде — без запаха.
— Под кайфом, наверное, — зевая, предположил румяный сержант. — Разберемся. — И брезгливо бросил Зое: — Застегнись, шалава!
Женщина недоуменно оглянулась, но, кроме них двоих, в кабинете никого не оказалось. Опустила глаза на собственное туловище. Меж распахнутых пол плаща голубело голое тело. Некрасивое, рыхлое, в неопрятных пупырышках гусиной кожи. Внизу на белом блестящем квадратике пола торчала пара грязных галош, из которых выглядывали чьи-то ноги.
Зоя вопросительно перевела глаза на сердитого милиционера и тут же все поняла. Вихрь жаркого смертельного ужаса скрутил ее, подняв ее под самый потолок, к ярким неоновым лампам, и оттуда, с высоты, она увидела себя. Жалкую, зареванную тетеху с опухшими глазами, запекшейся полоской рта. Под распахнутым, с вырванной верхней пуговицей, плащом, кроме колготок, с чернеющими сквозь них трусиками, ничего не было. Старо-изношенная мочалка головы, вся в рыжих неровных струпьях… И запах! Неужели это от нее так остро и омерзительно пахнет?
— Это… я?.. — тихо спросила женщина.
— Нет, папа римский, — философски заметил милиционер. — Документы есть?
Дрожащими руками Зоя протянула ему сумку.
— Обкололась? — осведомился Витек, копаясь в недрах светлого ридикюля. — Или нанюхалась?
Извлек бумажник, из него поочередно — паспорт, водительские права, документы на машину. Все внимательно изучил. Пару минут поразглядывал фотографии, сличая их с мало похожим оригиналом.
— Это — чье? — недоверчиво спросил у Зои, показывая на бумаги.
— Мое, — едва вымолвила женщина.
Ей было нестерпимо стыдно. Так стыдно, как не было ни разу в жизни. И одновременно — все равно. Будто бы две разные Зои находились сейчас в милицейской каптерке. Одна — все понимающая и оттого невыразимо страдающая, живая. И вторая — посторонняя, отстраненная, мертвая.
— Что же вы, Зоя Романовна, в таком виде? — недоверчиво, но уже гораздо более сдержанно произнес блюститель правопорядка.
— Заболела, — прошелестела женщина, сказав между тем чистую правду.
— Раз болеете, дома лежать надо, — наставительно глянул на нее сержант. — А вы в общественное место. Нехорошо!
Зоя слабо кивнула, соглашаясь.
— Зачем в магазин пошли? — продолжил допрос милиционер.
— За фаршем, — объяснила женщина. — Мужу… котлеты…
— А на что, интересно, вы его покупать собирались? — Витек потряс пустым бумажником. — Денег-то нет!