Жожо позвонила, расхвалила «Папашу» как нечто сенсационное, и Пол пообещал прочесть за выходные.
— Мэнни! Посылай курьера!
На три тридцать к ней был назначен Эймон Фаррел, писатель и мерзкий тип. Он явился без пяти четыре, распространяя вокруг себя запах табака, фаст-фуда и туалетной воды «Пако Рабанна», отдающей мочой. Это все оттого, что он гений. Поскольку он числился среди «открытий» Жожо — уступая в этом качестве разве что Натану Фрею, — то пришлось его расцеловать. Порой начинаешь ненавидеть эту работу, подумала она с горечью.
Эймон уселся напротив. Одежда у него имела такой вид, будто его часа два возили связанным на заднем сиденье автомобиля — еще один знак его гениальности. Он целых сорок пять минут поносил всех других писателей на свете. Потом вдруг резко встал и объявил:
— Я пошел. Напьюсь.
— Я провожу до лифта.
На пути им попался Джим Свитман.
— Жожо, ты надолго?
«Хорошо вчера повеселились? Девки классные попались?» — хотела спросить она, но сдержалась.
— Нет, сразу назад.
— Зайди тогда ко мне.
— Кто это? — спросил Эймон. — Тот, что экранизацией занимается? Который продал барахло Натана Фрея в Голливуд? А мое он что же не проталкивает?
— Ваше барахло? Мы над этим работаем.
— Что??!
— Лифт здесь. — Она втолкнула его в кабину вместе со всеми его ароматами. — Берегите себя, Эймон. И не пропадайте!
Двери закрылись, отсекая от нее ошеломленного Фаррела. Какое облегчение! Сегодня Жожо оставила ее обычная манера ублажать авторов. С легким сердцем она повернула назад и тут увидела в конце коридора Марка с какой-то блондинкой. Писательница? Редактор? И тут Жожо догадалась: это Кэсси, и каждый нерв в ее теле дрогнул.
Кэсси изменилась с тех пор, как Жожо ее видела. Казалось, она стала выше, стройнее. В джинсах, белой блузке и — не может быть! О господи! Она в моем жакете! Жожо не верила своим глазам. Ей же за сорок, какого лешего она вырядилась в кожаный пиджак из «Уистлза»? Стильная штучка, которая через три месяца выйдет из моды! Даже я не решилась ее купить, а мне всего тридцать три.
Марк заметил ее, встревожился, и они обменялись долгими взглядами, от которых в коридоре стало светлее. Жожо хотелось развернуться и скрыться в лифте, но это выглядело бы слишком нарочито. Придется идти им навстречу. Коридор был как взлетная полоса, никуда не спрячешься, никаких ответвлений, чтобы скрыться, и шесть метров — это целая вечность. Кэсси шагала быстрее Марка, она громко говорила — словно выговаривала ему за что-то.
— Глупый ты! — расслышала Жожо. И потом смех. Поравнявшись, Жожо наклонила голову и буркнула:
— Здрасьте.
Но тут услышала голос Кэсси:
— Добрый день. Черт!
— Здравствуйте.
Марк и Жожо хотели продолжать движение, но Кэсси остановилась, и Марку пришлось представить их друг другу, что он и исполнил с энтузиазмом человека, идущего на электрический стул.
— Это Жожо Харви. Наш агент.
— Жожо Харви. — Кэсси обеими руками пожала ей руку, заглянула в лицо и воскликнула: — Какая красавица! — У нее были голубые глаза, по-настоящему голубые, и она была очень привлекательной женщиной. — А я Кэсси, многострадальная жена этого типа.
Черт!
Но Кэсси подмигнула, и Жожо поняла, что она шутит.
— Я вам как раз хотела письмо написать, Жожо. Черт!
— Правда?
— У вас такие замечательные авторы. Вы очень умная женщина.
Откуда она знает моих авторов?
— От «Мими» я просто в восторге! — воскликнула Кэсси. — Блестяще, настоящий шедевр. — В точности как считала сама Жожо. Черт! — И еще. Надеюсь, вы не рассердитесь, что Марк для меня утащил у вас один экземпляр Миранды Ингланд? Последний роман. Она великолепна, правда? Чистой воды эскапизм. — В точности так считала Жожо. Черт!
— Вы много читаете, — механическим голосом проговорила она, повергнутая в настоящий шок. Она ожидала увидеть пышные юбки, плоскостопые ноги в растоптанных мокасинах и смертельно скучную тетку, помешанную на чаепитиях и садоводстве.
— Я обожаю книги! — просияла Кэсси. — Лучше книг могут быть только бесплатные книги. — В точности так считала Жожо. Черт!
— Вам по-вез-ло, — проговорила она, как робот, — что у вас есть свя-зи в из-да-тель-ском ми-ре.
Кэсси нежно улыбнулась Марку.
— Он вообще мужчина полезный. — Она хихикнула. Так, словно подумала о других его применениях. Потом потянула его за галстук: — Идем же, именинник!
Она утащила Марка за собой. Тот, цвета свежезалитого цемента, смотрел на Жожо умоляющими глазами.
— Приятно было познакомиться, Жожо, — оглянулась Кэсси. И помахала даровым экземпляром Миранды Ингланд. — Спасибо за книгу!
Жожо смотрела, как они садятся в лифт, и ей вдруг захотелось крикнуть: «Марк, пожалуйста, не спи с ней!»
А вообще-то… Когда Марк в последний раз спал с Кэсси? Раньше ее это совсем не волновало. К жене она Марка до сих пор не ревновала. Ее ревность обычно распространялась на время, которое отнимала у него семья, но сейчас Жожо впервые подумала о Кэсси как о сопернице. До сих пор она испытывала к ней одну только жалость. Жалость и чувство вины.
«Он разговаривает с ней. Рассказывает о работе. Она много читает, она умна. Она понимает толк в пиджаках. И в мужчинах. Черт! Надо выйти на улицу. Без сигареты я умру».
Она забежала за сигаретами и зажигалкой, а когда проходила мимо кабинета Джима, тот окликнул:
— Жожо Харви! Ко мне!
Она ногой распахнула дверь, так что та стукнулась о шкаф, и тяжело прислонилась к косяку.
— Твой Эймон Фаррел воняет, как мусорный бак! — Тут Джим заметил, что она в каком-то странном состоянии. — Так-так. Познакомилась с Кэсси, да?
— И на ней был мой жакет. Я иду вниз перекурить. Скоро вернусь.
В лифте еще пахло Фаррелом. На улице Жожо полной грудью втянула никотин и присела, прислонившись спиной к стене здания, но тут увидела на той стороне Марка с Кэсси в машине. Они еще не отъехали. Жожо машинально шагнула назад, испугавшись, что ее увидят. Марк сидел на пассажирском месте, Кэсси была за рулем. С зажатой в губах сигаретой она подавала задом со стоянки, прищурясь сквозь табачный дым. «Она курит! Это по мне!»
Кэсси под острым углом вырулила на дорогу и чуть не столкнулась с другой машиной. Водитель, пожилой мужик, сердито гуднул, но Кэсси лишь вынула сигарету изо рта и послала ему воздушный поцелуй; Жожо видела, что она смеется. И они уехали.
Черт побери!
Она раздавила носком окурок и сейчас же раскурила следующую сигарету. Потом — еще одну. После этого пошла наверх к Джиму.
— Если ты хочешь со мной о чем-то поговорить, давай сделаем это в баре.
— Когда? Сейчас?
— Уже половина шестого. Можно сваливать.
— А где? В «Наезднике»?
— Все равно, главное — чтобы крепкое наливали.
Предложение, сформулированное Джимом, было не из сложных, но к третьему стакану водки с мартини Жожо уже с трудом держала нить разговора.
— …главное — заполучить нужных людей… Брент считает, если мы заманим режиссера или актрису с именем — половина успеха в кармане…
— О какой книге речь? О «Мими»?
— Нет. О первом романе Миранды Ингланд.
— Ах да, конечно, — хихикнула она.
— Жожо, радость моя, мне кажется, ты меня не слушаешь.
— Не слушаю, прости, — вздохнула она и залпом допила коктейль. — Пора следующий брать.
— Я принесу.
Когда он вернулся, Жожо оживилась.
— Джим, расскажи мне о Кэсси. Ты же ее знаешь? Только не ври!
— С чего бы я стал врать?
— С того, что ты хочешь, чтобы тебя все любили, и поэтому говоришь только то, что людям приятно слышать.
Улыбка моментально сошла с его лица, Джим поджал губы.
— Ого! — Жожо засмеялась. — Ему это не понравилось.
Джим на нее даже не смотрел. Он отвернулся и забарабанил пальцами по столу.
— Не жалеешь, что бросил курить? — Жожо подтолкнула ему свою пачку. — Можно тебя поискушать?
Он резко повернулся и взглянул ей в лицо.
— Нет, Жожо, меня искушать не надо.
Она уперлась в него взглядом. О чем это он?
— Ой! — Она вдруг протрезвела. — В чем дело?
Он не ответил, а лишь опустил глаза. Жожо дала себе успокоиться и заговорила снова:
— Джим, прости. Я малость перебрала, и вообще, настроение дрянь.
Теперь должен был извиниться Джим. Но он молчал.
— Я тебе место оставила.
— Какое место?
— Чтобы ты извинился.
— За что?
— Может, сам скажешь? За то, что считаешь, будто я телом пробиваю себе путь в партнеры.
— А это то, что ты делаешь? Забавно. Я-то думал, ты достаточно успешна в своем деле, чтобы обойтись без таких приемов.
Отлично! Сама все испортила.
— А еще за то, что выставил меня круглой идиоткой в глазах американцев.
— Как это?
— А так, что вы с Ричи Гантом водили их в стрип-клуб, а мне достался скучный ленч. Вот уж спасибо!
— Ленч был совсем не скучный, ленч прошел на ура. Они в тебя просто влюбились, и в твои книги тоже.
— А как же стриптиз?
— Каждому свое. Я просто изо всех сил стараюсь угодить каждому агенту, — с выражением сказал Джим, — это моя работа.
Джим никогда не был таким мрачным, обычно он — сама любезность, недаром Мэнни называл его Лучезарным. Они молча пили свои коктейли. Потом Джим снова забарабанил пальцами по столу, а Жожо глубоко затянулась.
Время шло. В паб входили новые люди, кто-то, наоборот, уходил, Жожо выкурила еще одну сигарету и затушила окурок в пепельнице. Прошло еще сколько-то минут, Жожо тронула Джима за рукав и сказала:
— Пошли, что ли?
Он убрал руку и ответил:
— О'кей. Но сначала давай кое-что проясним. Я не считаю, что ты телом пробиваешься в партнеры, ты блистательный агент. И для американцев ты не менее важна, чем Ричи Гант. Если не больше.
Джим снова улыбался, но Жожо он не убедил. Он делал сейчас то же, что и она, — притворялся, что все в порядке, как будто окружающие настолько тупы, чтобы это проглотить.