лом мигом уменьшилось. Но выхода не было... Взяв у Аньки фонарь, Хитров заглянул внутрь.
Мумия была на прежнем месте – грозная, неподвижная. Стоны неслись из противоположного к ней угла. Осветив его фонарем, Хитров увидел две скорченные от страха фигуры. Одной из двух был Кладоискатель – жалкий, дрожащий, напуганный, а другой – совсем молодой, но с уже совершенно седыми волосами и серым лицом. Филька понял, что это Лис.
Так вот куда перенесла их голубая вспышка Тетлуцоакля! В кромешную тьму, в склеп, где они оказались замурованными заживо...
Оба взломщика были так напуганы, что ровным счетом ничего не соображали и только заслонялись от фонаря. Филька сообразил, что опасаться их нечего, и подтолкнул их к ведущей наверх двери:
– У вас не больше минуты в запасе. Скоро здесь будет Тетлуцоакль! Брысь! – рявкнул он.
На четвереньках, но очень резво мужчины протиснулись в дверь и метнулись вверх по лестнице. Филька был уверен, что выход наружу они отыщут, но обратно больше не сунутся. Знакомство с потусторонним на всю жизнь отобьет у них охоту возвращаться в Подземье.
– Петька! – крикнул он в щель. – Подбирай кирпичи! Надо делать кладку!
– А ты?
– Скорее!
– Хорошо, подбираю. Они тут рядом, – деловито вздохнул Петька.
Убедившись, что друзья занялись кирпичами, Хитров осторожно подошел к мумии и повесил ожерелье ей на шею. При этом он нечаянно коснулся ее головы и едва не завопил он ужаса. Лязгнули цепи, голова качнулась вбок, да так и застыла. Без особого восторга мертвец принял дар, за который некогда поплатился жизнью.
Соображать приходилось быстро, очень быстро. У ребят оставались считаные секунды. Отыскав кувалду, Хитров вновь вернулся в склеп к мумии и захлопнул железную дверь, ведущую наружу, сделав все, чтобы открыть ее было невозможно.
В последний раз окинув взглядом склеп, Хитров выбрался наружу к друзьям, у которых все уже было готово для кладки.
– Как только Тетлуцоакль окажется внутри, сразу начинаем класть кирпич, – сказал он, забирая у Аньки свой мастерок.
– А он не бросится на нас?
– Бросится, но потом... Вначале убедится, что ожерелье в целости. Он идет по его следу, – ответил Хитров, надеясь, что окажется прав. Филька помнил: когда Тетлуцоакль ворвался к нему в комнату, он тоже первым делом кинулся к ожерелью.
Нырнув за выступ стены, друзья выключили фонарь и затаились. По коридору гулко раскатывались шаги деревянных ног Тетлуцоакля.
Фигурка приближалась мучительно медленно. Казалось, Тетлуцоакль догадывается, что им никуда не ускользнуть. Петька лихорадочно сопел, сжимая в одной руке мастерок, а в другой кувалду.
Возле пролома Тетлуцоакль в задумчивости остановился. Филька буквально ощущал, как круглая лысая голова из черного дерева поворачивается то к ним, то к ожерелью. Это была томительная минута... Наконец, темная тень скользнула в пролом, и оттуда полился голубой свет.
– Давай! Теперь пора! – прошептал Филька.
Они бросились ко входу и стали торопливо класть кирпич, густо бросая с мастерков раствор. Стена росла медленно, томительно медленно, хотя им надо было положить всего десять-пятнадцать кирпичей. Они суетились, толкали друг друга. Анька светила им фонарем.
Друзья уже почти закончили кладку, когда Тетлуцоакль, опомнившись, кинулся к стене и, царапая ее когтями, попытался выбраться. Но Филька уже положил последний кирпич, с чавканьем вставший на место...
«Я доберусь до вас! Доберусь!» – прозвучал у каждого в сознании отвратительный сиплый голос.
Тетлуцоакль в последний раз издал горловой скрежет, потом захохотал – и затих... Это уже потом Петька споткнулся и разбил Анькин фонарь...
В кромешной тьме они проблуждали до утра, пытаясь поджечь глянцевые страницы журнала, которые не горели, а лишь чадили. Только теперь, уже в темноте, Хитров сообразил, что, заложив изнутри единственный известный им ход, они замуровали себя в тоннеле.
И тут, когда они уже отчаялись, Нуль-Хвоста выскочила у него из-под свитера и деловито шмыгнула вдоль стены. Анька с коптящей журнальной страницей устремилась за ней. Вскоре Нуль-Хвоста остановилась и стала обнюхивать едва приметную трещину в стене. Филька поднес к трещине огонек зажигалки, и он чуть отклонился в сторону.
– Сквозняк! – заорал Хитров. – Сквозняк!
Это был первый случай в жизни, когда он поцеловал крысу. Обычно он обходился без таких нежностей. Потом, схватив Нуль-Хвосту на руки, Хитров отступил, а Петька принялся бить по трещине кувалдой. За стеной оказался ход, который вел к той самой лестнице, по которой они выбрались в первый раз...
С той поры прошло уже несколько месяцев – Тетлуцоакля не видно и не слышно, разве что порой они все втроем видят странные сны.
Им снится, как черная фигурка с мерцающими глазами стоит во мраке, оберегая покой фараонова ожерелья, а рядом покачивается на цепях мумия средневекового расхитителя гробниц...