– Десять минут на сборы, – повелительным тоном командует Маша. – Внизу нас ждут двое молодых симпатичных американцев. Нехорошо заставлять их долго ждать!
Евгения по ее совету бросает в сумку купальник, кое-что из косметики, теплую кофту, надевает любимый белый спортивный костюм под одобрительным взглядом подруги.
– Мужики офонареют! – довольно хмыкает она.
– А почему ты решила взять именно меня? – спрашивает Евгения, уверенная в ответе, что лучше ее кандидатуры просто не найти.
– Потому что ты свободно говоришь по-английски, а мне чертовски надоело переводить – могу я спокойно отдохнуть, как все люди?
Евгения немного разочарована: только из-за знания английского? Неужели и Маша ее просто использует? Такой у нее, видно, сегодня день – сплошные разочарования! Она не замечает, что подруга украдкой наблюдает за ней.
– Лопухина! Ты, оказывается, совсем не знаешь себе цены! Уже и хвост опустила! Да у нас в фирме половина женщин спикает, почему, думаешь, мне и в голову не пришло пригласить их с собой? Потому, что я люблю тебя, естественную, деликатную, культурную, наконец. Не нужно мне будет все время наблюдать и переживать, не скажешь ли ты какую-нибудь глупость…
У ее подъезда стоит большой черный «форд». Еще несколько лет назад его бы окружили зеваки. Сейчас жильцы идут мимо, не обращая внимания: страна наводнена иномарками.
Багажник сверху основательно загружен, закрыт брезентом и перевязан веревками.
– Мы точно едем жарить шашлыки? – здороваясь, спрашивает по-английски Евгения. – Или собираемся разбить палатку и несколько месяцев прожить на природе?
Маша предупредила, что им придется накормить американцев исконно российским мясом и взять на себя обязанности, которые обычно выполняют мужчины, – поджаривание мяса на шампурах. Но Евгения никогда не видела, чтобы на шашлыки ездили с таким багажом, вот и шутит.
В глазах мужчины, сидящего за рулем, мелькает недоумение, зато другой, на заднем сиденье, куда усаживают и ее, врубается.
– У русских своеобразный юмор, Джеймс, – обращается он к водителю. – Мисс намекает, что у нас слишком много вещей.
– Понял! – облегченно вздыхает тот.
– Моя подруга Евгения. Женя, – представляет ее Маша.
– Джеки? – предлагает ее сосед.
– Пусть будет Джеки. А это мои товарищи и коллеги: Майкл и Джеймс.
Они едут в горы. И хотя ехать не очень далеко – километров пятьдесят с хвостиком, но дорога, ведущая к цели их поездки, узкая, проселочная, особо не разгонишься.
Благо сентябрь – первый месяц школьных занятий и сбора урожая, так что на дороге видно мало желающих выехать на природу. В России уик-энды – вещь, зависимая от многих обстоятельств; чтобы прокормиться, рядовому россиянину приходится запасаться всем, чем богаты в это время года окрестности.
Едут они к небольшому, чистому и глубокому горному озеру, которое образовала неширокая прозрачная река, берущая начало где-то высоко в горах. В одном месте она низвергается вниз с высокого каменистого уступа, являя собой красивый серебристый водопад. Его, конечно, не сравнить с Ниагарским, но зрелище впечатляющее.
Лет десять назад Евгения сфотографировалась возле него. А если быть точной, то за ниспадающими струями воды, стоя на небольшом уступе. Сквозь эти струи живописно смотрится ее тогда совсем хрупкая фигурка.
Джеймс уверенно ведет машину, как будто ему не в диковинку проселочные дороги, а Майкл все время украдкой разглядывает Евгению. В его взгляде неподдельный мужской интерес, и он ей приятен.
Наконец по указанию Маши они сворачивают в сторону и, проехав с полкилометра по дороге, зажатой между густых кустов ежевики, выезжают на место – ровный, покрытый будто искусственными плитами берег. Река так тщательно отполировала глыбы камня, что на них, как на полу, можно установить и стол, и стулья, чаще импровизированные. У самого озера есть небольшой кусочек песчаного берега – этакий мини-пляж. Словом, в понятии их обычной компании – идеальное место для отдыха.
Американцы, впрочем, лишь бросив взгляд вокруг, начинают таскать из обоих багажников вещи: раскладной стол, стулья, два шезлонга, столовые приборы, продукты – все удобно упаковано и готово к употреблению, стерильно.
Маше с Евгенией остается лишь придавать их обустройству некий особый женский уют. Впрочем, похоже, мужчины позаботились даже о том, чтобы такие вопросы решить за них – на столе уже красуется кружевная синтетическая скатерть. Правда, это не мешает подругам переговариваться между собой. Несмотря ни на что, встречаются они по-прежнему редко.
– А где Сергей? – спрашивает Евгения.
– Как всегда, дежурит, – безмятежно поясняет Маша.
– И он в курсе?
– Естественно. Я, как всегда, сказала ему правду: хочу показать американцам озеро и водопад. И мы вернемся сегодня. Он сразу успокоился. Главное, чтобы без ночевки.
– Секс – это когда спят днем.
– Фу! – шутливо морщится Маша. – О сексе не может быть и речи!
– А почему ты меня о поездке не предупредила заранее?
– Весь вечер на моем хвосте висел Сергей. Если бы он узнал, что я заеду за тобой, сразу бы проинтуичил, что наша поездка не такая уж безобидная, как могло показаться вначале.
– Логично.
– Но ты же не обижаешься? Так думает только он. Насчет этих ребят можешь не беспокоиться – они не варвары и не маньяки. Я предупредила: только шашлыки… Кстати, это не Аристов выходил из твоего подъезда сегодня утром?
– Я не поняла: ты спрашиваешь или утверждаешь?
– Выкручиваешься! – цокает языком Маша.
– Хочешь верь, хочешь не верь, а между нами ничего этакого не было.
– А вот тут я не могу разделить твою радость: хорошо ли это? Не ходит же он к тебе просто так? И, судя по темпераменту, Аристов не импотент, а тебя не трогает. Нонсенс? Если бы такое показывали в кино, зритель бы уже утомился.
– Сравнила: жизнь – это не кино.
– Плохо только, что не ты им управляешь, а он тобой: захотел – пришел, захотел – ушел… Поляки говорят: когда твой муж идет по улице, все должны думать, что на его голове корона, и только ты будешь знать, что это – твой каблук.
– Во-первых, Аристов мне не муж, а во-вторых, чтобы надеть на него такую корону, надо его еще поймать…
Они разговаривают между собой по-русски, пока Майкл сооружает из камней мангал – опять же по указанию Маши, а Джеймс опускает в озеро для охлаждения всевозможные бутылки. Но когда мужчины работу заканчивают, переходят на общий английский.
– Джеки, вы говорите на сногсшибательно правильном английском языке, – замечает Майкл.
– У меня мама – учительница английского.
– Тогда понятно… Но если вы поедете в Америку, вам стоит подольше пообщаться с американцами, чтобы они могли вас понимать.
– Пока я в Америку не собираюсь, – улыбается Евгения. – А для вас, надеюсь, моего знания хватит?
– Хватит, – рассеянно соглашается он и, забыв отвести взгляд, смотрит на нее.
Осень уже дает себя знать – с утра еще было прохладно, но теперь, когда солнце поднялось повыше, оно и не жжет, как прежде, а ласково греет.
Евгения с Машей переоделись в купальники, а мужчины все еще ходят в своих легких светлых брюках. Может, запоздало думает Евгения, у них на уик-эндах расхаживать в плавках не принято?
Вообще, несмотря на знание английского, она совершенно не знает иностранцев, прежде близко с ними не знакомилась, так что чувствует себя напряженно, от чего ее не освобождает даже откровение Маши:
– Расслабься, не нервничай! Они такие же мужики, как и наши. Может, нас боятся еще больше. Просто они несколько испорчены цивилизацией. Привыкли, что всегда все под рукой и самим делать ничего не нужно. На таком, к примеру, озере, как наше, у них наверняка поблизости была бы парочка шопов, кафе и, может, даже небольшой отель…
– Маша шутит, – с сильным акцентом говорит Майкл, услышавший окончание фразы. – И в Америке есть дикие места… Я нанизывать шашлыки.
– Нет-нет, я сама, – спохватывается Маша. – Пока учись. Будешь у себя в Филадельфии готовить шашлык для знакомых девушек.
– Я хотел для жена.
– А у тебя есть идеал жены?.. Ну, какой бы ты хотел ее видеть?
– Как Джеки.
– Вот видишь, Женя, – смеется она, – у тебя уже есть поклонник-американец.
– Я не есть поклонник. Поклонник у звезда, кумир… Я есть лав… влюбчивый!
– Влюбленный, – поправляет Маша.
– Русские женщины – удивительные создания, – переходит на английский Майкл. – Их трудно определить одним словом: они и решительные, и беспомощные, и нежные, и смелые.
– Ты не идеализируй, – предостерегает Маша, – и среди русских женщин бывают очень-очень разные.
– Зато если повезет и найдешь ту, единственную… Думаешь, зря Джеймс через океан летел?..
– О себе говори, – вполголоса замечает Джеймс.
– Прости, друг, сорвалось. А я не идеалист. Я тоже понял, что ваши женщины не всегда бывают нежными.
– Еще бы! – хмыкает Маша. – Столько лет их пытались уравнять с мужчинами. Кое-чего уже добились. Женщины научились управляться с кувалдой, водить трактор и асфальтовый каток…
– Если миром будут править женщины… – осторожно замечает Джеймс.
– Править? – подключается к разговору Евгения. – Как раз к этому нас постараются не допустить. А ну как у нас получится лучше? Кто же тогда станет кувалдой махать?
– Похоже, вы не очень любите мужчин, – констатирует Майкл. – Вы феминистки?
– Только не это, – прикладывает руку к сердцу Евгения. – Никаких ярлыков, попробуйте разобраться без них. Не знаю, как у вас, в Америке, а у нас женское движение пока находится в зачаточном состоянии: собрались, посплетничали, решили – надо следить за воспитанием детей, и разошлись! Даже наш президент во всеуслышание говорит, что экономику он нам не доверит! Почему, объяснить не может. Разве что скажет словами Чехова: этого не может быть, потому что не может быть никогда! Вот и весь аргумент!
Евгения так увлекается своей речью, что невольно начинает повышать голос и размахивать руками. Осекается лишь тогда, когда перехватывает восхищенный взгляд Майкла.